Как дырки-то в шкуре лечить?
Да, ранки небольшие. Мажу хлоргексидином и пантенолом. Надеюсь, к приезду хозяйки зарастут. Интересное дело, Варвара их зализывать пытается. Лицо у нее при этом, правда, такое.., такое.., как бы это сказать…
А я вот как раз размышляла. 1) С точки зрения передержчика: надо ли говорить хозяину собаки о некоторых инцидентах и «дырочках» в собаке? Ведь вполне вероятно, зарастет и следа не останется. А «репутация передержчика» пострадает. 2) С точки зрения хозяина собаки, оставленной на чьих-то руках: хотела бы я, чтобы мне честно рассказывали обо всем происходящем, каким бы это «все» ни было? Или хотела бы, чтобы меня немножко пожалели, опустив в отчете по телефону несущественные детали? Или хотела бы, чтобы рассказали, но позже, по приезду?
Не совсем понимаю, «разводить во время еды» — это физически по разным углам/мискам или кормить в разное время? Сейчас они кормятся так: после прогулки и вытирания лап.., каждому насыпаю его корм в его миску (миски на подставках стоят в разных углах кухни), наливаю воду и отхожу. Едят они одновременно, друг на друга поглядывая, но не отвлекаясь. Классическое поведение пары собак: едят быстро и с аппетитом. Варвара сметает все сразу, а Дарелл ест в несколько заходов, подумав над миской, сходив в коридор, проверив, что делаю я, не ем ли чего, снова возвращается и доедает. Или не доедает. Норму свою не съедает; я списываю это на стресс перемены обстановки, миску не убираю, но и силком не пихаю: захочет — съест. Его хозяйка попросила не «удобрять» корм сыром и прочим — «для запаха», поэтому не удобряю…
Пишу уже не с работы — из дома. Возвращалась, борясь с накатывающими волнами паники и тревоги. А вдруг приду, а там — растерзанные окровавленные куски меха по всей квартире… Причем, не сомневалась — чьего именно меха. Или демонстрация соседей с петициями: «Собаководы, из дома — вон! Вместе со своими громко лающими псами! Покоя от вас нет!» Или еще похлестче…
Приезжаю на лифте на площадку. Тишина. Достаю дрожащими руками ключи. Тишина. Открываю дверь… Две радующиеся, прыгающие, скачущие морды, лапы суют, в нос лизнуть норовят. Дарелл от избытка чувств вскакивает на коридорный стул, соскакивает с него на пол, снова на стул. Пятен крови на полу нет, морды не покусанные, настроение у обоих отличное, складки на мордасах сладкие, заспанные, примятые. Зевают и радуются! Вы когда-нибудь такое видели?
Вывела их гулять. Хожу теперь в перчатках, чтобы руки поводком не резать. Если ко мне приделать диктофон, то гулянье запишется следующими репликами: «Так. Спокойно. Сейчас перехвачу поудобнее и пойдем. Сейчас пойдем, говорю! Куда тянешь! Не тяни, говорю! Варя, ждем пока Дарелл пописает… Куда рвешь? Ждем Варю. Где у нас Варя? (произносится «сладким» голосом; голос меняется) Варвара, давай быстрей! Дарлуша, не тяни! Если ты мне спину сломаешь, с тобой никто гулять не будет! Варвара, давай быстрей. А ты куда тянешь?! Рядом! Вооот хорошо, молодец, мальчик. Обойди дерево. Обойди, говорю. Да не туда. Да не туда! Ну ёклмн… Стой, я сама обойду. Стой, говорю! А, ты так какаешь на ходу. Молодец. Какай, мальчик, умница. Варвара, иди сюда. Ты покакала? А ты не тяни!»
Так и живем. Какаем на ходу. Причем, скоро так буду делать и я — с кем поведешься…
О медленных, вдумчивых прогулках по часу-два-три, когда шагаешь с собакой по своему маршруту, улыбаясь встреченным собачникам, мы с Варварой на время забыли. Зато меня стали раздражать бесповодочные. Оказывается, не так мало их ходит… Кричу: «Возьмите собаку на поводок!» ЧуднО. А они мне: «Галь, ты чего?» Я: «У меня страшный бойцовый кобель!» Во как. А кобель уже тридцать три раза успел вокруг меня обмотаться и задними ногами асфальт из-под себя пошвырять.
Вообще он потешный, кобелишечка наш. Особенно дома. Больше всего мне нравится, что у него все на морде написано. И ухи — конвертиками. И хвост такой, раскрученным бубликом, все выбалтывает, что на уме у нашего Дарлуши… И за то ему спасибо, что спит столько, сколько мы. И в ванне мне разрешает поваляться. Не скребет дверь, уходит на свое место и спит. Или мечтает о самом любимом своем занятии — прогулках в ритме ча-ча-ча.
Зато гуляем теперь три раза. Утром, ближе к вечеру и ближе к ночи. Потому что вчера был неудачный эксперимент. Хозяйка сказала, что гуляет он дважды. Ну, мы день-два дали парню на адаптацию, выводила его чаще, а вчера погуляли поздним утром и планировали вечернюю прогулку в обычное для нас с Варварой время. То есть часов в 9-10. С 8 начал парень бегать и в глаза заглядывать.
А я не могла выйти, дело у меня было на сто миллионов: я кино смотрела, в котором хозяйка моей квартиры снималась. Она позвонила, так и сказала: смотри, мол, Галя, кино по каналу «Россия», я там снималась. Сама-то она не актриса, а в военкомате работает. Я говорю: «В главной роли?!» «Нет, — говорит, — не в главной, так…» Не то чтобы я сильно хотела посмотреть это кино. Но уважение проявить хотела. Опять же — любопытно. Кино, да простит меня родная киностудия, было дрянное. С претензией на Большое кино, но по факту — очень среднее. «И пришел ангел…» называется. Про поиски Бога в душе. Но художественное, с артистами и каратистами.
Через час просмотра я притомилась. Хозяйки моей видно не было, зато было видно, что Дарелл хочет писать. Но время гулянья еще не подошло, да и фильм бросать — когда финал уже вот-вот — не хотелось. Чтобы потом хозяйка квартиры не засчитала просмотр…
Я уговаривала пса потерпеть, гладила его шубу, чесала за ухом, подгоняя кино в телевизоре, мечтая, чтобы он кончилось прямо сейчас. Без разницы чем. Потому что про Бога мы все уже поняли, а судьба главной героини, так и быть, пусть бы осталась неизвестной. Но! Открытым оставался вопрос с ролью моей хозяйки. Это печалило. Дарелл, исстрадавшись от моей черствости, ушел на балкон. Смотреть на пейзаж и жаловаться своим собачьим богам на тяжелую — от наполненного мочевого пузыря — долю.
И тут показали хозяйку! Она сидела в зале суда, пятая в третьем ряду и слушала судью. Это был панорамный кадр, ее лицо было одним из пятидесяти других, но оно было, и я освобожденно вздохнула.
В это время, когда нога моя уже спускалась с дивана, и Варвара безошибочно поняла, что настал час Икс, с балкона вернулся Дарелл. Он умиротворенно улыбался, лег на кровать в ногах и, потянувшись, сообщил, что теперь курить можно и дома. То есть все хорошо. Так и оказалось. Стыдливо написав на газетку, чудом оказавшуюся на балконе, Дарелл, впрочем, извинился за свой поступок, сказав, что сил терпеть не было, что он честно предупреждал. Предупреждал? «Предупреждал, — пряча готовый сорваться смешок, сказала я. — Молодец, что на газетку». Ругать парня не стала. Сама виновата. Кино, вино и домино, конечно, для нас являются важнейшими из искусств, но только не тогда, когда собака хочет писать.
Знаете, какую главную ошибку я сделала, решив заняться передержкой? Взвесила свои возможности, желания, прикинула возможности своей собаки.., но не учла, что там будет не просто вторая собака в довесок к первой, а будет своя + ДРУГАЯ собака. Со своей личностью, привычками, темпераментом, обменом веществ, режимом, понятиями о безусловных нормах, принятых в доме. И если что-то можно легко принять или быстренько перекроить, то есть такие вещи, которые даются очень трудно. Ну, например. Если я говорю: «Рано!», то моя собака знает, что бесполезно крутиться у двери. А тут я ему: «Рано!» А он меня за ноги кусает. Я ему: «Рано!» А он думает, что стоит пробежать по потолку, и сразу станет не рано… Или моя собака знает, что ночью лаять — это не комильфо совсем. Да и вообще лаять — это базар, клошарничество и люмпенизм. А тут — посреди ночи — хафхаф, хафхаф! Причем просто так, на улице машина проехала. Ну что это такое? Страдаю я через это. Конечно, кое-что решается легко и быстро. Ну отодвину кресло, если он с него прыгает на стол и не понимает — этого делать нельзя. Отодвину, не вопрос. Или вокруг дерева сама обойду, раз уж пес не соображает, как распутаться.
