Зато домой приходим.., пардон, прилетаем. Говорю, зато дома — красотища! Дарелл любит, когда его хвалят и говорят: «Ай какой хороший мальчик». Что бы он ни сделал, бежит рассказывать и сильно радуется, когда хвалю. Вот у него ревматизма не будет никогда — задняя часть ходуном ходит. И жмурится от счастья. И улыбается. И руки опять же кусает — от избытка эмоций. Приходим домой, усаживаю, хвалю, снимаю ошейник. Он сразу бежит пить. Мы пока с Варварой раздеваемся.
Напьется, бежит довольный: «Я готов. Когда гулять пойдем?!» Говорю: «Лапа, мы вообще-то только что гуляли. Жалко, что тебя с нами не было». «Я гулял, — на шутки он не обижается, — помню, но может, пойдем снова?!» И глаза такие искренние-искренние, столько в них веры в тебя, что неудобно парню отказывать: «Давай, милый друг, немножко отдохнем? Следующая прогулка через 3 часа. А пока — свободное время, можешь написать родителям». «Через 3 часа, понятное дело, пойдем, а почему бы сейчас-то не прошвырнуться? А? Мама Галя? Ты как?» Я, говорю, что пока воздержусь. Пропущу ход. Вы вон с Варварой погуляйте, у нее как раз игривое настроение. И начинают они гулять по дому с Варварой. Сшибая подстилки и углы. Так проходят три часа, и мы снова идем гулять.
Вечером занимаюсь рукоделием, как порядочная. Как рыбачка Соня. Развязываю с помощью ножниц и ногтей невесть откуда взявшиеся узлы на брезентовом поводке. Откуда они там берутся? Кто их завязывает? Кто? КАК? Поводок-то всегда натянут! Неужели сегодня вечером мне придется развязывать узлы на рывковой цепочке?! (Хрюша Сопелкин всем привет передает. Хвостом машет. Еще бы ему не радоваться — через полчаса нам снова в полет…)
Открываю рубрику: «Кончаю, страшно перечесть». Цитата: «задняя часть ходуном ходит. И жмурится от счастья. И улыбается… И руки опять же кусает — от избытка эмоций». Вот такая она у нас — задняя часть! А потому что шарпей!
Вчера демонстрировала сама себе новый навык: просыпаться, не шевелясь, не дрогнув даже мышцей лица. Потому что бдят в четыре глаза. И как только утром тело начинает подавать признаки жизни, звери сразу оживают, кое-кто начинает наматывать круги по комнате, с разбегу впечатывать передние лапы в мою нежную грудь и жарко дышать в лицо. А также лизать все, что не спрятано под одеялом. У Дарелла теперь новое прозвище — Лизун.
Проснулась я и поняла, что все «опять сначала»: «Привет, собаки! Что, не спится? Бегу! Бегу!» Быстрый взлет, прыжок в кроссовки, застегивание пуговиц и шнурков уже в лифте и — полет на лужайку, бег между деревьями, верчение головой, прыжки «в резиночку» — бодрое вскидывание ног в паутине брезентового поводка. Ни тебе потягиваний у кровати, ни кофе, ни умываний. «Взлетела и побежала!» — вот как себе мыслит утро Дарелл. Еще и подталкивает, чтоб не валандалась, копуша упряжная! Я, в смысле, копуша. Я же и упряжная. Поэтому уже неделю сплю в футболке и штанах. Чтобы сэкономить время на взлете. В общем, вчера спина сказала: «НЕТ! Не хочу! Не могу!».
— Идите без меня, а я пока тут полежу, — сказала спина… — Или дайте мне время привыкнуть к вертикальному положению!
Пришлось пойти на эксперимент. — Дорогие собаки, — откашлявшись, сказала я. — Тут такое дело. Мне надо проснуться, выпить чашку кофе, помыть голову (я быстро!), выкурить сигарету и тогда я ваша. Так что в программе заезда изменения: вылет откладывается на 20 минут, зато потом будет вам счастье и все, что хотите. И вообще, вы гуляли буквально ночью и, по всем законам жанра, запас времени у нас еще ого-го-го.
И, не вдаваясь в прения, закрыла за собой дверь на кухню, воровато выпила свой кофе, обжигаясь и прислушиваясь к звукам с той стороны. Там было тихо, из чего сделала вывод, что моя — пусть наглая — попытка приучить Дарелла к нашему с Варварой режиму удалась. Я сделала все, что наметила и хоть не уложилась в 20 минут, но собиралась — честно! — не долго.
Зато потом мы отгуляли просто как идеальный триумвират, с играми, догонялками и моим хорошим настроением. Правда, в одном меня Дарелл подвел. Как всегда «вовремя» мы встретились с Домомучительницей (Председателем кооператива), которая плотно села на уши и желала вести беседы на тему воровства электриками оборудования из лифтовой шахты. Дарелл — гад! — вместо того, чтобы тянуть и бежать, сел и, почтительно глядя в рот Домомучительнице, слушал ее речи! Ну хоть бы рванул, хоть бы дал мне предлог убежать! Фигу. Зато Домомучительница «таких хороших собачек» одобрила и подарила нам свою нежную улыбку.
После работы, я решила закрепить утренний успех. Вечером выводить гулять не два, а один раз. Тем более что во двор по причине хорошей погоды повылезли все окрестные дети и собаки, и бегали в аккурат у нашего подъезда. Как представила, что в эту кучу малу мы сейчас врежемся… Что придется включать сирену на разгон демонстрации, мол, всем прижаться к обочине! Пропустите колонну! И собаки с утра так хорошо погуляли… С утра — это с 10 до 11 часов. А не пойти ли нам, как нормальным, в свое обычное время — вечером?
Да, решила я. Вечером. Вечером! Собаки восприняли нововведение без энтузиазма, но за кусок сыра согласились подождать. Если не долго. А на меня накатила такая усталость… Такая мутотень душевная… Такая апатия… Села в коридоре — сил нет кроссовки снять… Доползла до кровати и легла в чем была: в куртке, сумку правда бросила по дороге. Ничего не хочу. Ни книжки, ни чая, ни ванны, ни жить, ни петь, ни свистеть. Если бы не вечернее гуляние, так бы закрылась одеялом с головой и спала бы до Нового года. Иэх…
Однако пришлось через часок-другой стаскивать себя с кровати и, собрав в кулак все свои силенки, вести гавриков на прогулку. Сто золотых тому, кто вывел бы собак. Двести! Миллион! Только бы сегодня их кто-нибудь вывел, только один разочек. Петлять по сумеречным кустам на буксире — это последнее, чего хотелось мне в этой жизни. Но, видимо, Хозяйка Судеб решила, что в нашей жизни все хорошо. Вот все хорошо, и не хватает только одной изюминки…
За два часа до описываемых событий. Соседи привезли какой-то брус или вагонку, или как там эти палки для обивки называются? И ровными рядами, как водится, сложили все в общий коридор. Часть — лежьмя лежала, а часть — аккуратными связками стояла вдоль стен. Приятно пахло свежим деревом. Только тесно с двумя собаками выходить, тем более два велосипеда других соседей тут же стояли… Открываю, короче, дверь, вся такая полумертвая, держу Дарелла, чтоб не ломанулся царапать коридорную дверь, сама квартиру закрываю. Вдруг! Чу! Слышу не адское царапанье, а вполне себе мирное журчание! Это друг мой свежую вагонку обнюхал и пометил! На площадке! Ужас, кошмар.
Я, конечно, в душе позлорадствовала, ибо нечего тут строительный склад устраивать, а все равно неудобно… Принюхалась — пахнет или не очень? Думаю, ну и ладно, и так сойдет. А может, им такую древесину привезли — влажную.., а пусть докажут! Но тут из-под этой долбанной вагонки стала расплываться предательская лужа. Древесина, конечно, может быть влажной, но ведь не настолько, чтоб с нее лилось.
А мои собаки в это время около лифта круги наматывают. Вернее Дарелл наматывает, а Варвара за ним, как за теннисным матчем, глазами следит: туда-сюда, туда-сюда. Я поняла, что времени нет за тряпкой бегать, чтобы это безобразие вытирать. Попробовала по-быстрому ногой лужицу обратно под палки загнать. Не вышло… Ну что делать, присела и перчаткой лужицу эту растерла, типа: «только-что-вымытый-пол-еще-влажный». За сим занятием застал меня третий сосед. Собаки у лифта с ума сходят, а я неторопливо под чужой вагонкой своей перчаткой пол мою.
