— Занятный тип, — шепнул доктор Верхаген своему другу-инженеру. И, подумав, чуть слышно добавил: — Иногда военный мундир производит не меньшее впечатление, чем костюм для игры в гольф.
Принц всячески старался завязать непринужденную беседу с соседями по столу, однако те чувствовали себя довольно скованно. К несчастью, доктор Верхаген также сидел поблизости, и принц — должно быть, пораженный его столь экстравагантным костюмом, — обратился к нему:
— Вы впервые путешествуете в тропики, сударь?
— О нет, сэр, — несколько смутившись ответил Ржавый. — Я занимаюсь изучением сонной болезни. Меня зовут доктор Верхаген.
— Доктор Верхаген? Постойте! Ага, вспомнил! Года два назад в одном из британских научных журналов была напечатана ваша статья о распространении сонной болезни в бассейне Конго.
— Неужто моя статья привлекла ваше внимание, сэр? — растерянно пробормотал «ученый».
— Разумеется! Сонная болезнь причиняет немало хлопот нашим колониальным войскам. Рад познакомиться с вами, доктор. Особенно любопытным мне кажется ваше замечание о социальной и моральной взаимосвязи инкубационного периода болезни с криминогенной обстановкой среди туземцев.
— Да-да, знаете ли, весьма примечательная взаимосвязь… По-моему, ваше высочество, лучше отложить разговор до другого случая. Боюсь, присутствующим эта тема не так уж интересна, — выкрутился Ржавый.
Принца не удивило странное поведение ученого. Он привык, что люди теряются перед его высоким титулом и не способны непринужденно вести беседу с ним.
Спокойный взгляд капитана Брэдфорда был прикован к физиономии Ржавого. Чувствовалось, что он не из тех, кого проведешь. «Ну и документы мне подсунул этот Морбитцер, черт бы его побрал!» — про себя подосадовал Ржавый и испытал истинное облегчение, когда ужин подошел к концу.
Приятели стояли рядышком возле палубного ограждения. Малец в смокинге был чудо как хорош и походил на профессионального танцора. Вот только бы не это неизменно грустное выражение его лица! Ржавый прекрасно отдавал себе отчет, что, не проникнись он симпатией к этому юноше, ему бы и в голову не пришла идея основания столь странного акционерного общества. Сами по себе деньги его никогда не прельщали… Примерно такие мысли владели им, когда он повернул к своей каюте. В центральной части судна, непосредственно под капитанским мостиком, находились рядом две каюты: принца и капитана Брэдфорда. Качка здесь была менее ощутимой, поэтому апартаменты эти считались на корабле наилучшими. Из иллюминатора пробивался свет и доносилась негромкая беседа.
Вдруг Ржавый замер как вкопанный и весь обратился в слух.
Из каюты ясно, отчетливо слышался голос принца:
— Так ты уверен, что Томас Ливен сейчас в Индокитае?
— Уверен на сто процентов, ваше высочество!
3
Полночи Ржавый ворочался без сна. Ну и ну! Какая непостижимая игра судьбы! Что за дело этим высоким персонам до Томаса Ливена? Мальцу Ржавый ничего говорить не стал, к чему раньше времени пугать парня. Во всяком случае, хорошо бы узнать, куда они едут. Пароход следует рейсом до Коломбо — как же исхитриться выпытать планы этих шишек? Обе каюты расположены в центре судна и с остальными каютами не соприкасаются. Вся палуба вокруг залита ярким светом прожектора, капитан почти неотлучно торчит на мостике, а у дверей высокопоставленных лиц несет круглосуточную вахту матрос.
Гм… И все-таки необходимо завтра же выведать их тайные намерения. Да-да, именно завтра.
Наутро Ржавый прогуливался по кораблю и, словно бы повинуясь господской прихоти, заглянул на палубу третьего класса. Завидя, что в уголке теплая компания развлекается картами, он взял курс на них и не ошибся в своих предположениях: в центре играющих он обнаружил Доктора и Дубину.
— Господа, — обратился к играющим Ржавый, — нет ли случаем среди вас портного? Вчера у меня распоролся смокинг, и, если кто-нибудь возьмется его зашить, я хорошо заплачу за труды.
— Я умею хорошо обращаться с иголкой, сударь, — поднялся с места Доктор. — Починить ваш смокинг мне пара пустяков, вот только денег за работу я не возьму.
— Тогда, надеюсь от хорошей, сигареты вы не откажитесь. Как только наскучит играть в карты, приятель, поднимись в пятую каюту.
— Могу пойти прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик.
— Стряслось что-нибудь? — поинтересовался Доктор, когда они на пару с Ржавым стали подниматься к каютам первого класса.
— Пока что нет, но ситуация того и гляди осложниться. Видишь вон те две каюты? Перед ними постоянно околачивается матрос, вот и теперь торчит как пришпиленный. Сейчас ты заберешь мой смокинг, а вечером, во время ужина вернешь, вернешь обратно. Я на ужин не пойду — спрячусь здесь, под мостиком, за той трубой. Ты подойдешь к матросу и скажешь, что тебе нужно отнести смокинг в пятую каюту, а ты, мол, не знаешь, где она. Уговоришь матроса проводить тебя и занесешь смокинг ко мне в каюту.
— Понял. Пока матрос будет меня провожать, ты прошмыгнешь в чужую каюту и выпотрошишь ее до дна?
— Дурень! Я же не воровать иду, а подслушивать!
— Ладно, дело хозяйское… А ежели передумаешь, то бери меня в долю.
— И не забудь самого главного: в полночь ты перережешь электропроводку. Ясно?
В восемь вечера, когда все изысканное общество, за исключение доктора Верхагена, собралось за ужином, матрос, несущий вахту у каюты принца, готов был лопнуть от злости. Некий подвыпивший портняжка донял его своими приставаниями, слезно умоляя спеть с ним на пару «Боже, храни короля» и заодно проводить его в пятую каюту. Со смокингом в руках он вис на шее у матроса, пока наконец тому все не осточертело, и матрос, ухватив подгулявшего портняжку за шиворот, отволок его к каюте доктора Верхагена. Когда матрос, запыхавшись, прибежал на свой пост, его высочество и капитан Брэдфорд поднимались по трапу из кают-компании.
Ржавый тем временем прошмыгнул в ванную комнату капитана. Он надеялся, что господа, как и накануне вечером, расположатся в апартаментах принца, коротая время за чашечкой кофе или рюмкой ликера. Если же против ожидания принц не пригласит капитана к себе в каюту, осложнений не миновать.
Удача, однако, сопутствовала Ржавому: господа отправились на половину принца пить кофе. Ржавый выскользнул из ванной комнаты и прижался ухом к тонкой перегородке между каютами. Отсюда каждое, даже негромко сказанное, слово было отчетливо слышно.
О Томасе Ливене речь, увы не шла.
И все же Ржавый не пожалел, что подслушал этот разговор.
— Вы полагаете, этот Чан родом из Китая?
— По-моему, — ответил капитан, — Чан ни в одной армии не служил. Вероятно, был главарем какой-нибудь китайской банды и сам себя произвел в генералы.
— А я лично не вижу его в роли бандитского главаря. Для начала мы вступим с ним в переговоры. Если Чан примет меня за короля, я охотно приму его за генерала. Ясно одно: он — важная фигура, а военные акции на северной границы Индокитая стоили бы немалых человеческих и финансовых жертв.
