– Вот он, сидит… А справа от него – я. Считался лучшим его учеником.
Наконец появился шанс узнать великую тайну!
– Господин сержант, вы ученик Левина?
– В точности так.
– Кем был Левин?
– Полно дурака валять! Хочешь сказать, будто не знаешь, кто такой Левин?! Что за идиотские шутки!
– Я не шучу, господин сержант. Правда, не знаю.
– Отвяжись, парень! Нашел время резвиться…
Я бухнулся на колени, простер к нему скованные руки и взмолился:
– Господин сержант, если бы вы знали, как я настрадался! Мне выпало несчастье сидеть вместе с маэстро Левиным, а он был уверен, что известен всему свету. Так вот, торжественно заявляю и готов, если потребуется, подтвердить под присягой, что я не знаю, кем был Левин. Можете высмеивать, презирать меня за мое невежество, если желаете, плюньте мне в лицо, но всеми святыми заклинаю, скажите, кто такой Левин!
Сержант выполнил мою просьбу. Плюнул мне в лицо, после чего поведал следующую невероятную историю.
Великий Левин начал свою карьеру смолоду, в достославном городе Кейптауне, где шил мужские брюки. Однако душа его уже в ту пору стремилась к постижению кулинарного мастерства. Будучи двадцатилетним юнцом, он даже не подозревал, что рождественский сочельник будущего года внесет переворот в его дальнейшую жизнь. Дело в том, что именно в канун Рождества Левина застукали на краже со взломом. Все в том же достославном городе Кейптауне. Когда новоиспеченного арестанта спросили, какой вид исправительных работ для него предпочтительнее, он не задумываясь ответил:
– Хочу стать поваром. Я глубоко убежден: если бы каждый занимался тем, что ему по душе, на свете не было бы преступников.
– Сам-то ты чем занимался?
– Брюки утюжил, это меня и погубило. Может ли быть для человека призванием день-деньской гладить штаны?! – И прижав руки к груди, взмолился: – Дайте мне заняться стряпней, и я обращу человечество на путь истинный!
Поначалу к просьбе его не отнеслись всерьез и, по рекомендации врача, принялись на ночь пичкать Левина успокоительными пилюлями, дабы завиральные идеи не возобладали над психикой заключенного.
Но через неделю принц Уэльский, находясь в городе проездом, посетил тюрьму, и Левин (хотя и регулярно принимал успокоительное) бросился наследнику престола в ноги и возопил со слезами:
– Сэр! Я сплю и вижу посвятить себя кулинарному искусству! Почему заключенные вольны учиться чему угодно, только не стряпне?!
Принц внимательно выслушал Левина. Ему понравилась теория, согласно которой злу и преступлениям не было бы места, трудись каждый человек соответственно своему призванию.
– Вот что, – обратился принц к начальнику тюрьмы. – Пусть ваше исправительное заведение станет единственным, где заключенные смогут обучаться готовить.
– Да, сэр, но кто будет их учить?
– О, этот вопрос мы решим! На время обучения я откомандирую к вам своего судового повара.
Два месяца спустя повар принца вернулся к своим постоянным обязанностям, а Левин на целый год подрядился обучать желающих. По окончании курса аккурат подошел срок его освобождения. Всякий раз, бывая в Кейптауне, его высочество считал своим долгом заказать обед из тюремной кухни, где подвизался Левин. Правда, злые языки распустили слух, будто бы именно по этой причине наследник старался как можно реже бывать в Южной Африке.
Этот курьезный случай послужил темой пространной газетной статьи, и лондонский отель «Савой» нанял Левина на работу после того, как великий мастер вышел на свободу. Он успешно трудился полгода, а затем был вновь приговорен к длительному сроку принудительного преподавания в одном из исправительных заведений.
Само имя Левина сделалось легендой! Как-то раз, в силу совершенно случайных обстоятельств, маэстро довольно долго задержался на свободе, и принц пригласил его к себе на яхту попотчевать гостей кулинарными изысками «от Левина». Фотография Левина, где тот встречает принца Уэльского в компании фрикасе из телятины и адмирала Фарша, украсила страницы всех крупнейших газет.
– Этот снимок попал и в кулинарную книгу, – завершил свой рассказ сержант. – Выполнен он был в тюрьме Йоханнесбурга, где мне за контрабанду бюстгальтеров посчастливилось быть учеником Левина.
– Скажите, пожалуйста, – обратился к нему Альфонс Ничейный. – Знаете ли вы этого коллегу? – И он указал на одного из заключенных в полосатой робе и поварском переднике.
– Как не знать! Это же Брижерон, жестокий грабитель и убийца!
Я заглянул ему через плечо, и у меня челюсть отвисла. Ученик Левина, жестокий грабитель и убийца, оказался не кем иным, как одноглазым инженером из Игори!
2
– Ну, что ты разинул рот? – улыбнулся Ничейный. – Неужели не ясно? В первый день, когда мы прибыли в Игори, Левин заказал рыбу под маринадом и по способу приготовления узнал в поваре своего ученика. Позднее нашего приятеля возвели в привилегированную категорию… Помнишь, как он расхаживал вместе с инженерами, модно одетый? Конечно, протекцию оказал ему ученик, который решил самолично побаловать мастера маринованной рыбой.
– Рыба не удавалась Брижерону, – заметил сержант. – Грабители и убийцы хорошо готовят мясо, зажаренное на вертеле или на решетке, да и то лишь по английскому рецепту. На рыбе специализируются жулики и барыги. Великий Левин безошибочно определял, у какого преступника к чему талант. Куриный бульон и отварную говядину никто вам не приготовит лучше, чем шантажист, зато сдобное печенье и пирожные с кремом и со взбитыми сливками быстрее всех осваивали карманники и сутенеры.
После этой поучительной лекции нас отправили в камеру.
– И когда же ты сообразил, что Одноглазого следует искать на групповом снимке? – озадачил я вопросом Альфонса Ничейного.
– В «Лохани», когда Левин подошел к нам, я поинтересовался, кому он обязан переменой своей участи. Он ответил, что в Игори находится его ученик, который и взял учителя под свое покровительство.
– Как же, как же, помню этот разговор!
– Тогда-то мне и вспомнилась фотография в книге, изображающая Левина в кругу учеников. Стоило взглянуть еще разок, и я сразу же узнал одноглазого инженера.
– Что могло случиться с Турецким Султаном? Ведь ему давно следовало бы объявиться в Марокко.
– Не знаю. Как-то подозрительно…
– Вот то-то и оно: чтобы Турецкий Султан да не был подозрителен!
– Как ты думаешь, маркиз уже прочел письмо? – спросил я Альфонса чуть погодя.
– Даже если и прочел, боюсь, это нам не поможет.
– Что ты имеешь в виду?
– Наверное, в Игори творятся такие гнусности, что их, как выразился генерал, постараются «затушевать» и в таком случае неизбежно пожертвуют нами. Сообщение Дюрона не примут к сведению, а нас сошлют куда-нибудь к черту на рога.
