А вдруг дежурный подшутил над ним, или же на севере штата находится город с таким же названием? Блуждаешь в потемках, не разбирая дороги… Может, это вовсе не Техас?
Вдали замелькали частые вспышки, глухим эхом отозвались выстрелы…
Нет, над ним не подшутили, это Техас. А впереди – Филиппон!
Но ведь если передвигаешься пешком, не обязательно ходить по кругу. Должен же быть поблизости какой-нибудь городок или поселение, где жители ни сном ни духом не ведают, что в Городе молчащих револьверов идет пальба.
Пенкрофт выбрался на проезжую дорогу и из последних сил зашагал вперед.
Побив все рекорды, под утро он достиг соседнего городка и двинулся по главной улице, предположительно ведущей к вокзалу.
Улица вывела его к Главной площади, обсаженной кактусами и тропическими растениями. Вокруг новые белые дома – здесь явно процветает промышленность, и народ не бедствует. Пенкрофт только было решил обратиться за разъяснениями к первому встречному, как сзади под ребра ему уперлось дуло револьвера.
– Вперед, и без фокусов! С Бернсом шутки плохи!..
Вот вам, здрасьте! Верь после этого народной молве: Хильдегард наложила на себя руки, а Бернс сбежал. Недалеко же он убежал, всего лишь в соседний город!
Этак, глядишь, и Прентин с минуты на минуту пожалует, тогда огонь войны переметнется сюда. Черт бы побрал этого Вальтера – заварил кашу и был таков!
С этими невеселыми думами Пенкрофт степенно шествовал по незнакомому городу. А что еще остается делать, если в спину тебе тычут револьвером! Рука конвоира была прикрыта полой пиджака, так что оружия не было видно.
– Заворачивай вправо! – скомандовал Бернс, когда они поравнялись с похожим на конюшню строением, которое при ближайшем рассмотрении оказалось гостиницей. Главный вход они миновали, Бернс подтолкнул пленника к лестнице сбоку, которая вела в верхнее помещение.
– Открывай! И мигом руки вверх!
Пенкрофт отворил дверь и послушно поднял руки.
В комнате их встретил высокий человек с грубыми чертами лица и седой шевелюрой.
Бернс захлопнул дверь.
– Попался, пес поганый! Подержи-ка пушку, Вуперин, а я его свяжу. Если дернется, стреляй без промедления!
Пенкрофт покорно дал себя связать. Во время этой процедуры Вуперин испепелял его ненавидящим взглядом.
– Дернула же тебя нелегкая вернуться! Неужели рассчитываешь остаться в живых?
– Представь себе – да! – нагло отозвался Пенкрофт, рассудив, что терять ему нечего.
– Этот дьявол опять что-то затевает! – прошипел Бернс, оказавшийся бледным субъектом с выступающими скулами и горящими злобой глазами. Пленника он связал по рукам и ногам, на совесть.
– Теперь ему не до затей! – утешил напарника Вуперин. – Он дружок Прентину или недруг?
– Он каким-то образом пронюхал, что мы с Хильдегард не на стороне Филиппона! И про Боргеса дознался, что тот с Прентином заодно.
– Рикардо проболтался! Их видели вместе в Гондурасе.
М-да, судя по всему, вляпался он по самые уши! Вон Вуперин как озверел, злобно шипит, что загнанная в угол крыса.
– Сходи за Вандрамасом! – распорядился Бернс. – Мне в Равиане лучше не показываться.
Вуперин вышел, и слышно было, как он спускается по лестнице.
– Потолкуем! – предложил Бернс и сунул револьвер в карман. Связанного противника можно не опасаться.
Затем он оседлал стул и с усмешкой оглядел Пенкрофта.
– Двенадцать лет мы не виделись, Вальтер. Ты здорово изменился, но характер все тот же. Даю тебе десять минут. Сам знаешь, от Вандрамаса пощады не жди. Ты тоже рос в Портогезе, но общего у вас только родной язык. За смерть Паоло он будет мстить безжалостно. В Филиппоне каждая собака знает, что ты здесь ни при чем, и мне даже жаль тебя. Конечно, никто не рискнет дать показания против Вандрамаса, но он и не станет прятаться в кусты. Выйдет, стукнет себя в грудь и признается, что порешил тебя. В общем, сам все знаешь не хуже, чем я…
– Тогда чего ради проедаешь мне плешь своими россказнями?
– Неужто тебе жизнь не дорога?
– Дорога или не дорога – какая разница, ежели спасенья нет. Заявится Вандрамас, стукнет себя в грудь и прихлопнет меня. Какой смысл бояться неизбежного конца? Пораскинь мозгами, коли они у тебя водятся!
Бернс подступил к нему вплотную и пристально посмотрел в глаза.
– Главное – досье!
– Верно.
– Делим пополам?
– Еще чего захотел!
Как можно делиться чем-то, чего у тебя вообще нет! Пускай этот мерзавец треснет от злости, воображая, будто Вальтер попросту не намерен никого брать в долю! Все равно с минуты на минуту явится Вандрамас и поставит точку. А до тех пор пускай Бернс побесится. Знай он, Пенкрофт, о чем идет речь, не стал бы мелочиться, отдал бы все целиком. А так – шиш тебе!
– Слышь, Вальтер! На пару мы запросто справимся с Вандрамасом, Вуперином и Прентином. Да, пожалуй, и с Монтагеззой тоже!
– Ну, это уж ты загнул! Всему готов поверить, но чтобы и с Монтагеззой тоже… Да еще не родился тот, кому по зубам обломать Монтагеззу! – При этом подумал про себя, удастся ли ему хотя бы перед смертью узнать, из-за чего у них весь этот сыр-бор разгорелся? Ради этого стоило бы еще чуток пожить. Более того, даже помереть не жалко, лишь бы разгадать эту запутанную историю, к которой примазался еще какой-то Монтагезза!
– Ты не думай, будто я просто так слова на ветер бросаю! Монтагезза вообще дело десятое. Если нам с тобой удастся сговориться, ты объявишь себя невиновным, я использую тебя как козырь в игре против Прентина, а Прентина – против филиппонцев. У Вуперина и жителей Равиана нет никаких доказательств, а Монтагеззу мы сдадим полиции. По-моему, я достаточно ясно выражаюсь!
– Я тоже не дурак, так что незачем мне твою жвачку жевать! Но какой смысл устраивать базар, если досье неизвестно где?
– Мне известно, где оно находится, дурень ты этакий! Хочешь, скажу? Только сперва я должен удостовериться, что ты со мной заодно. Ну как, согласен?
– Согласен.
Стоит ли спорить, коли Вандрамас уже, можно сказать, у порога. Пусть уж этот осел потешится покуда.
Сквозь тонкий дощатый пол было слышно, как внизу, в корчме, позвякивают расставляемые по полкам кружки. Бернс огляделся по сторонам и, понизив голос, сказал:
– Прентин не в счет.
– Ври больше! – ахнул Пенкрофт. – С чего ты взял?
Торжествующе улыбаясь, Бернс сунул руки в карманы и принялся расхаживать из угла в угол.
– Я так и знал, что ты удивишься! Теперь тебе ясно?
– «Ясно, понятно»… За слабоумного меня держишь? Значит, досье не у Прентина! Теперь весь вопрос в том, знает ли об этом Монтагезза и, если знает, успел ли поделиться новостью с Вуперином.
