– Так ты же не нерд, – объяснил Игорь. – Ты – специалист-айтишник. Другое дело. У тебя даже костюм есть. Ты вне подозрений.
Тем временем парень выбрался из толпы, подбежал к друзьям и стал обниматься – сначала с Сергеем, потом с Игорем.
У Сергея, когда его в первый раз вдавили в пузо парня, возникла мысль о том, что это, скорее всего, все-таки Вадик. Потому что вряд ли бы незнакомый парень, тем более нерд-программист, которого Вадик попросил их встретить, стал бы проявлять такие бурные чувства. Впрочем, тут же Америка, напомнил себе Сергей. Американцы любят обниматься. Традиция такая – еще со времен итальянской мафии…
Но, приглядевшись к парню, Сергей понял, что это, конечно, именно Вадик. Именно он, его школьный друг, в котором за прошедшие двадцать лет произошла разительная метаморфоза. Во-первых, Вадик из своего спортивного сорок четвертого размера перешел примерно в пятьдесят шестой, обзаведясь солиднейшим пузцом. Во-вторых, он приобрел усы и бородку, причем Сергей изрядно затруднился определить цвет волос этой растительности: там были темные волосы, коричневые и временами попадались ярко-рыжие. В-третьих, Вадик, у которого в школе было нормальное зрение, обзавелся очками в здоровенной роговой оправе, что сделало его лицо почти неузнаваемым. Но тем не менее это был он – их школьный приятель.
– Что, обалдели? – спросил Вадик и громко захохотал. – Да, я сильно изменился, – признался он, лучась улыбкой. – Года два назад парочка из нашего класса приезжала – Мишка с Иркой, – так они вообще с квадратными глазами стояли.
– Вадик, привет, – неуверенно сказал Сергей, похлопывая школьного друга по пухлой спине. – А ты и правда совсем другой стал.
– Все жена, – сказал Вадик, игранув бровями. – Очень ревнивая. Сказала, что, пока я не буду толстый и лысый, не успокоится. Еще и бороду заставила отпустить. Сказала, что сама-то переживет, дело семейное, а вот твои профурсетки с работы пусть обломятся.
Тут Вадик снова оглушительно захохотал.
– Мысль, кстати, логичная, – заметил Игорь. – У каких-то животных самка своему ненаглядному вообще башку откусывает – так, говорит, спокойнее.
– И как он после этого без башки? – заинтересовался Сергей.
– Да нормально, – пожал плечами Игорь. – Лежит себе в норке, не жужжит. Зато по бабам не шляется. Правда, через некоторое время начинает не очень хорошо пахнуть…
– Ну что, – спросил Вадик, пропустив пример Игоря мимо ушей, – дергаем до хаты? Или вам сначала пожрать? Вы оголодавшие? Тут вокруг полно всякой фастфудинки.
Игоря передернуло. Он резко негативно относился ко всякой фастфудинке.
– Да вроде не голодные, – сказал Вадику Сергей. – Нас в самолете какой-то дрянью покормили. Правда, я так и не понял, что это было: рыба или омлет.
– Вообще-то, это были макароны с курицей, – объяснил Игорь.
– Ну так надо было бумажку сверху прилепливать, чтобы пассажиры не путались, – заметил Сергей. – Поди пойми, что они туда накидали. Может, это седло барана с трюфелями. Или утка по-пекински.
– Гайс, гайс, – прервал их спор Вадик. – Может, мы подрайваем уже к черту, а? Меня эти аэропорты депрессуют.
– Меня они тоже обдепрессивают, – признался Игорь. – Подрайвали, на фиг. Я тем более на самом деле хангри уже, как беар после винтер слипинг. Но фастфудинку я не аксептед. Так что хоум, свит хоум.
Друзья подхватили вещи и шустрым аллюром отправились на стоянку, ведомые Вадиком.
– Вот она, моя красавица, – сказал Вадик, показывая пальцем на свою машину – заметно неновую бандуру огромных размеров.
«Красавица», судя по всему, когда-то была цвета «мокрый асфальт», но долгие годы езды по суровой американской земле, во время которых машину ни разу не побеспокоили таким пошлым делом, как помывка, отразились на ней в виде очень своеобразной цветовой гаммы: серовато-буровато-коричневатой с редкими темными проплешинами там, где попавшая на корпус вода еще не успела проникнуть сквозь поры плодородного слоя земли до заводской краски.
– Знатная тачка, – сказал Игорь вежливо. – Что за марка? «Бугатти-Зингер»? Я не узнаю ее в гриме.
– «Шевроле Тахо», – гордо сказал Вадик. – Большому человеку – большая машина. Знаешь, сколько туда девчонок помещается, чтобы за город с ними рвануть?
– Не знаю, – признался Игорь. – Я последний раз с кучей девчонок катался в одноместной кабине трактора «Беларусь».
– Я тоже не знаю, – сообщил Вадик. – Ни разу не пробовал еще. Но много поместится, точно тебе говорю.
– Кстати, – сказал Игорь. – А ты ее мыть не пробовал? Говорят, что от грязи аэродинамика сильно страдает.
– Да пусть хоть подохнет эта аэродинамика, – равнодушно сказал Вадик. – У нас все равно бензин дешевый. А машину мыть вредно – краска царапается.
– Если не видно, какой цвет, – рассудительно сказал Игорь, – тогда в чем смысл беречь краску?
– Игги, ты странный какой-то, – заметил Вадик. – У тебя лысина какого цвета?
– Понятия не имею, – признался Игорь. – Ни разу ее не видел.
– Ну вот, – со значением в голосе сказал Вадик. – Но ты же ее волосами закрываешь, правильно?
– Это не я, – заспорил Игорь, – это организм.
– Да вы замучили со своими красками-лысинами, – не выдержал Сергей. – Поехали уже.
– Поехали, – сказал Вадик, открывая огромное багажное отделение своего «сарая». – Кладите вещи.
– М-да, – сказал Игорь, глядя на багажник, почти доверху заваленный всяким непонятным барахлом, среди которого попадались спортивные сумки, наполовину опустошенные упаковки какой-то еды и напитков, два мангала, один казан для плова и несколько удочек.
– Куда класть-то? – бестактно спросил Сергей.
– Да сверху, – беззаботно махнул рукой Вадик. – Даже если заднее стекло и закроет, я в зеркало все равно не смотрю.
– Почему? – заинтересовался Игорь.
– На такой здоровой машине можно не смотреть, – объяснил Вадик. – Включаешь поворотник, считаешь до трех и перестраиваешься. Остальное – их проблемы.
– Сколько аварий в год таким образом получается? – полюбопытствовал Игорь.
– Да немного, – пожал плечами Вадик. – Они обычно сами разбегаются. Плохо только то, что страховая все время процент увеличивает после выплат.
– У нас это решается просто, – встрял в разговор Сергей. – Переходишь в другую компанию – и все дела.
– Это у вас, – загрустил Вадик. – У нас же все в единой базе. Понапридумывали компьютеры, мать их…
С этими словами Вадик открыл переднюю пассажирскую дверь и предложил Игорю садиться. Тот заглянул в салон и сразу вслух вспомнил о сексуальных отношениях с какой-то очень абстрактной матерью.
– Что случилось? – всполошился Вадик.
– Да я просто по-нашему, по-русски, выразил свое восхищение, – объяснил Игорь. – Я знаю, что у вас в таких случаях говорят значительно более возвышенно – что-то вроде хоули щит или хоули крап, – но я поддался первой эмоциональной реакции.
