В Кремле-1 почувствовали, что почва уходит у них из-под ног вместе с этими, казалось, мертвыми бумагами. Срочно собрали команду чиновников, чьи подписи стояли под последними долговыми обязательствами, закамуфлировали их под геев, как это себе представляли кремлевские имиджмейкеры, посадили для устрашения на судно двойного назначения — ракетно-рыболовный траулер «Воевода» — и отправили на остров Кремль-2 с целью вымогательства. В их обязанности входило: добром ли, угрозой ли, применением силы ли выпросить, отобрать или попросту уничтожить пресловутые долговые бумаги, поскольку они благодаря случаю и глупости самонадеянных молодых козлов оказались в одном месте.
Поначалу все шло по плану: на требовательный факс Кремль-2 ответил согласием принять делегацию, но потом началась какая-то лажа, молчалово, мычалово и разные заморочки. Министерские волки сразу почувствовали это многоопытными загривками. Это и понятно: кому охота расставаться с лаве, даже таким призрачным, как эти долги?
А задержка и заморочки со встречей высокопоставленной делегации были вызваны чрезвычайным происшествием на острове — пропажей одного из хранителей фонда Гугенройтера — Саши Кузнецова. Как только стало известно, что к Кремлю-2 направляется ракетный траулер «Воевода», Леня приказал Фаренгейту позвать Сашу, но растерянный Фаренгейт через пять минут напряженных поисков доложил, что Саши на острове скорее всего нет. Для Лени это было равносильно катастрофе, и даже не потому, что фонд без Саши терял дееспособность, а потому, что с другом произошло что-то непонятное и ужасное. Сердцем Леня чувствовал, что Саша жив, но где он, если не на острове, и что с ним произошло? Тут поверишь и в «Наутилус» с капитаном Немо, и в Иону, путешествующего в чреве кита.
Делегация, прибывшая с траулера «Воевода», в духе времени была одета для встречи типа «без галстука». Пытаясь походить на геев, одни надели голубые шелковые штаны с перламутровыми пуговицами на гульфике, расшитые сзади яркими курскими петухами, другие, наоборот, затянулись в кожу, отороченную леопардовым мехом и серебряной канителью, головы у третьих были усыпаны мелким радужным конфетти, под глазами были наведены томные тени, а некоторые отчаянные головы, из тех, что помоложе, сделали себе даже изысканный пирсинг от Церетели с мотивами греческого мифа о поединке Геракла с Антеем. Несмотря на разнообразие в одежде, они каким-то неуловимым образом выглядели как одна крепко спаянная команда, ведомая грузным матерым министром с лицом Крысобоя.
— Давай только конкретнее, без базара, — обратился этот министр к Лене без раскачки и предисловий, приличествующих моменту начала серьезных переговоров. — Мы тут покалякали в Кремле, у себя там, — спохватился он, — и предлагаем разойтись с соблюдением взаимного интереса. Мы решаем ваши проблемы, вы — наши.
— Я слушаю, — улыбнулся собеседнику Леня.
Эта незапланированная улыбка вызвала легкую панику во втором ряду правительственной делегации. Улыбается — значит, подлянку какую-то заготовил. Старшой успокоил свою команду легким движением монументальной головы.
— Ты со своим корешком отдаешь нам известные бумажки, а мы двигаем ваши идеи в массы. В разумных, разумеется, пропорциях и с научным комментарием, типа «Минздрав предупреждает, что вот это самое, — при этом министр почему-то показал на свою команду, одетую с нарочитой гейскостью, как ее понимают в костюмерных Кремля-1, — опасно для вашего здоровья».
Леня молчал.
— Но это не все, — бросил переговорщик на весы торгов еще один камешек, — хрен с вами, мы поддержим на правительственном уровне все ваши заморочки насчет голубой олимпиады. Это нам по барабану, соревнуйтесь хоть до посинения.
Леня по-прежнему молчал, пытаясь найти брешь в напористой речи дуайена чиновничьего цеха. Но тот воспринял молчание как требование дополнительных условий и бросил на стол последний козырь:
— Но кроме того, если у нас с вами все заварится как надо, мы согласны, например, полоску голубенькую на государственном флаге пошире сделать и в гимн государственный куплет впиндюрить, про равноправие сексуальных меньшинств.
Члены делегации зарделись; им стало стыдно, что они сдали все позиции без боя, но так высока была цена компромисса, что здесь уж было не до гордости, тем более показной. Все ждали, что ответит Леня.
— Я выслушал ваши доводы, со многим можно согласиться, что-то требует дополнительного разговора, но для рамочного соглашения основа, по-моему, есть. Беда только в том, что мы не были предупреждены о вашем визите заранее, и моего супруга сейчас просто нет на острове. Я приношу свои извинения, но я не правомочен подписывать такие серьезные документы в одиночку, они просто не будут иметь силы. Еще раз прошу извинить. — Леня вздохнул и развел руками.
Шея старшого побагровела, делегация застыла в ужасе от надвигающейся грозы.
— Имей в виду, нам, — министр показал на себя и товарищей, — на эти долги насрать, но там, блин, подписи разных уважаемых людей, которые тебя в асфальт закатают, если ты нам эти бумажки не отдашь.
— Но… — попытался возразить Леня.
— Ты своего корешка по мобиле вызывай, чтоб он здесь мухой был, — перебил его посланник Кремля-1.
— Я не знаю, где он сейчас, — устало сказал Леня.
— Отдавать не хочешь, цену набиваешь, понятно. Только ты учти одно, с такими бумажками долго живым не проходишь: споткнешься, упадешь и умрешь.
С этими словами Крысобой встал, давая понять, что разговор окончен. За ним поднялась, как тридцать три богатыря, и вся делегация.
Леня тоже встал. Ему было видно, как члены делегации, идя к причалу, ругались между собой; слов он не слышал, а жаль.
— Дожили, блин, разворовали, суки, кредиты, а я им пидора изображай, — ворчал руководитель делегации.
— А сам-то что, не воровал, что ли? — возразил ему высокий кудрявый молодец с колечком в носу.
— Ты, молодой, у меня потякай. На родину вернемся, я на тебя Счетную палату натравлю.
— Что я, охренел, на родину возвращаться? У меня там уже никаких дел нет! — огрызнулся молодой министр.
— Успел в офшор все скинуть? — с некоторым уважением спросил старший.
— Успел, — с ложной скромностью сказал молодой.
— Ну и молодец, — отдал ему должное министр. — Но все равно в России чтоб духу твоего не было.
— А куда же ему? — решился спросить загорелый сорокалетний живчик.
— Куда хочет. Взял свое — отодвинься, дай другим поработать во славу отечества. Это я всем говорю: будете брать не по чину, башку отвернем, как этим вот молодцам, — кивнул министр на Кремль-2.
На этих словах делегация начала погрузку в шлюпку, присланную с траулера.
Поднявшись на борт ракетоносца «Воевода», старшой мрачно кивнул капитану и сказал:
— Кончай их, Гаврилов, разговор бесполезен.
Но каперанг вопреки ожидавшейся от него четкости и боевитости только показал себе за спину: там в сотне метров от траулера высилась громада рубки подводной лодки.
