— И я тебя кохаю, — говорит полицейский, пряча пистолет в кобуру.
Гайский заканчивает изучение статьи:
«Поэтому именно область анального отверстия ответственна буквально за все функции живого человеческого организма. Устарело известное латинское изречение „Per aspera ad astrum!“. Да здравствует новый лозунг — „Per anus ad astrum!“».
Сатирик закрывает журнал и думает: «Теперь понятно, почему у нас все делается через жопу…»
— Ну вот и ладно, — говорит Передковский, снимая красные резиновые перчатки. — Как я и предполагал, налицо снижение активности побудительных импульсов в зоне вашей заинтересованности и, как следствие, вялая наполняемость кровеносных сосудов, депрессирующая процесс эректильности и ведущая к падению libido до уровня практически ниже нуля.
— Я смогу жить? — упавшим голосом спросил Гайский.
— Безусловно.
— Я… в другом смысле…
— А в другом смысле — будем лечить.
Заднепроходец достал из холодильника коробочку и вынул из нее нечто, похожее на среднего размера сосиску.
— Это свечи моего изобретения, — сказал он. — В их состав входят вытяжки из спермы австралийского кролика и пятнистого мексиканского осла. «Виагра» отдыхает. Пусть вас не смущает размер, привыкнете. Я дал этим свечам грандиозное название. Самодвижущий бренд! «Фауст-патрон»!.. Как?
— Снаряды с этим названием были на вооружении германской армии во Второй мировой войне, — неуверенно произнес сатирик.
— Вот именно! — подхватил заднепроходец. — Это оружие настоящего мужчины! А Фауст — символ омоложения! Вы читали Гёте?
«Всё к одному», — подумал Гайский, вспомнив, что на азербайджанском языке слово «гёт» переводится как «задница»…
— Введете патрончик, — заключил Передковский, — и через час позвоните по этому телефону и попросите Аню. 23–30–30.
— Зачем? — поинтересовался Гайский.
— Это моя ассистентка… С вас сто пятьдесят баксов. Если поможет, донесете еще сто. Если нет — верну вам двадцать пять… Только не переусердствуйте со снарядами. Последствия мало изучены, а потому непредсказуемы.
…Сатирик примчался домой, забежал в туалет. С трудом зарядил «фауст-патрон» и стал ждать, глядя в окно на проходивших мимо всех без исключения женщин. За час он насчитал двести восемьдесят шесть женщин разного возраста, но ни одна из них не вызвала никаких эмоций, кроме унылой констатации: «Да. Ну и что?»
И тут Гайский вспомнил про ассистентку Передковского. Он набрал нужный номер и попросил Аню.
— Это Гайский, — сказал он.
А в ответ послышалось маняще-зазывное:
— О-о-о!.. Вы могли и не называться… Ваш голос способен свести с ума кого угодно… Неужели это не сон?.. О-о-о!.. Подожди… я разденусь… вот так… Ну давай!.. Освободи мое тело от кипящей лавы страсти!.. Ну же!..
— Что я должен сделать? — спросил сатирик.
— Прочти что-нибудь свое, — простонала ассистентка.
— Тебе нравится мое творчество? — оживился сатирик.
— О-о-о!.. Не мучь меня… Читай! Читай!..
Гайский находит на столе свежий номер газеты «Накося — Выкуси!», в котором опубликован его ответ на его же статью в предыдущем номере под заголовком «Есть мнение», и читает:
— «Есть другое мнение…»
— Не надо другое! — стонет ассистентка. — Свое читай! Свое!
— И то мнение, и противоположное мнение, — поясняет сатирик, — оба моих мнения.
— Не мучь! — стонет ассистентка.
И Гайский читает:
— «Когда до выборов мэра остаются считанные недели, пора внести ясность в представления жителей нашего города по поводу того, кто же претендует на эту ответственную должность в свете только что принятого президентом судьбоносного решения…»
— О-о-о!.. Как хорошо! Не останавливайся! О-о-о!..
— «Человек, которого изберут мухославцы, обязан будет сделать так, чтобы наши люди стали наконец процветать еще больше, чем они процветают сегодня…»
— А-а-а!.. Еще! Еще!.. О-о-о!..
— «Один из претендентов имеет окончание „ян“ в своей фамилии…»
— О-о-о!.. Еще раз!.. Еще!..
— «Один из претендентов имеет окончание „ян“ в своей фамилии…»
— О-о-о!.. Волшебно! Только не торопись Хулио!.. Еще!.. Еще!.. Анхелита! Любимая! Ты должна знать, что один из претендентов… О-о-о!.. Ты меня сводишь с ума своим претендентом!.. А-а-а!.. Не останавливайся!
— Ты должна знать, что «один из претендентов, имеющий окончание „ян“ в своей фамилии, выливает ведра компромата на честнейшего человека, обвиняя его в иудаизме и семитизме, к чему честнейший человек не имеет ни малейшего отношения. А кто же на самом деле тот, кто выливает ведра компромата на честнейшего человека? Торгаш! Спекулянт, связанный с криминалом, австралийскими воротилами и чеченской мафией!..»
— Ну еще! Еще чуть-чуть!..
— «И весь мухославский электорат должен это знать!» Ты слышишь меня, Анхелита?..
— О-о-о!.. Слышу, Хулио! Слышу! Но я не Анхелита… О-о-о!.. Ну давай же!..
— Но я тоже не Хулио! — изумленно кричит Гайский и все понимает: из открытого окна соседней квартиры слышен идущий по телевизору сериал…
— Ну где же ты, родной?.. Почему ты остановился?.. Не мучь меня!.. Читай!
— «Так пусть же мэром нашего города станет не Тифлисян, не Ереванидзе, не Бакулиев, а Ктоследует!..» Тебе понравилось, Анечка?
— Да! Да!.. Но мне мало!.. Еще читай! Еще!
— Но моя статья кончилась…
— Читай! Читай, что хочешь!.. О-о-о!.. Я убью тебя!.. Читай же!
Гайский берет лежащий на столе томик Гоголя и читает то, что попало ему на глаза:
— «С досадою закусив губы, вышел он из кондитерской и решился, против своего обыкновения, не глядеть ни на кого и никому не улыбаться. Вдруг он стал как вкопанный у дверей одного дома; в глазах его произошло явление неизъяснимое: перед подъездом остановилась карета; дверцы отворились; выпрыгнул, согнувшись, господин в мундире и побежал вверх по лестнице. Каков же был ужас и вместе изумление Ковалева, когда он узнал, что это был собственный его нос!..»
— Вот!.. Во-о-от! Все!.. Я рухнула!.. О-о-о!.. Ты гений!.. Гений!.. О-о-о!..
Ассистентка вешает трубку, а Гайский вслух спрашивает сам себя:
— Так я не понял, кто гений — я или Гоголь?
И в этот момент он чувствует где-то в малом тазу едва заметное, давно забытое шевеление и урчание. Он бежит в туалет и заряжается еще одним «фауст-патроном»… И это становится его ошибкой, которая вскоре приведет Гайского к непредвиденным трагическим последствиям…
