Память об Игнатии Алексеевиче Присядкине навеки сохранится в сердцах благодарных читателей.
Хлопнула дверь. Похоже, явилась Валентина. Присядкин выскочил из Машкиной комнаты. Все-таки нехорошо, что он без предупреждения влез в комнату к дочери-подростку, тем более стал читать то, что она доверчиво оставила на письменном столе. Но смысл прочитанного его ужаснул. «На 75-м году жизни…»? То есть совсем немного осталось? И кто это так решил? А может, он до ста лет доживет? Сомнения овладели им: говорить или не говорить Валентине о странной находке.
- Нет, ты подумай, — с ходу начала кричать Валентина, избавив его от необходимости принять немедленное решение, — Ахмет полностью отбился от рук. Уже начали падать листья с деревьев. Их же надо убирать! Они же будут гнить! В палых листьях заводятся блохи! Собаки разносят блох по квартирам! Из одной квартиры блохи бегут в другую. Это же антисанитария! Это хуже тараканов — тех хотя бы видно. Блохи переносят ужасные болезни, в том числе педикулез, то есть чесотку!..
— Листья? Какие листья? Блохи? Почему блохи? — рассеянно переспросил Игнатий, все еще погруженный в свои мысли.
— Осень! Листья! Блохи! — громко крикнула ему в ухо Валентина, как будто он был глухим. В ушах зазвенело.
— Валя, я нашел некролог, — тихо сказал Игнатий. Но он сказал это с таким трагическим выражением на лице, что Валентина сразу же забыла про блох.
— Господи, Игнатий, кто-то умер?
— Я умер.
«Докатились, — подумала Валентина, — надо звонить в Кащенко».
Однако Игнатий отвел ее в комнату к Машке и кивнул в сторону письменного стола. Брать в руки бумагу, которая его так устрашила, он не решился. Валентина, нахмурившись, прочла «Некролог». Ей тоже как-то не очень понравилась Машкина выходка, но она не подала и виду.
— Ну и что? Посмотри, сколько здесь написано про тебя хороших слов.
Видно, что девочка гордится тобой. Ничего не забыла о твоих заслугах. Много о человеческих качествах.
— Да, Валя, но это же некролог! То есть сообщение о смерти.
— Ну и что тут удивительного. Машка не ребенок, она прекрасно понимает, что между вами огромная разница в возрасте. И она готова к тому, что это может случиться в любой момент…
— Какой еще момент, Валя! Я неплохо себя чувствую.
— А ты встань на ее место. Она все время готовит себя к тому, что может остаться без отца. Бедный ребенок!
— Как-то странно она себя готовит.
— Игнатий, если хочешь, давай с ней вечером серьезно об этом поговорим. Но я думаю, лучше забыть об этом как о курьезе. Это будет более педагогично.
— Ну мне, естественно, совсем не хочется затевать этот разговор.
— Ну вот и славненько. Не затевай. Забудь. Будет подходящий момент — я сама с ней поговорю. Пошли лучше водочки выпьем? По одной рюмашечке, ладно? «Абсолюту»? Холодненького? Хочешь?
— Хочу.
— Умница. Пошли на кухню.
Следующий день оказался отравлен для Валентины с самого утра. Начать с того, что ей пришлось самой выходить с собакой. По какой-то причине водитель прибыл впритык к моменту выезда Присядкина на работу. Когда же, придя с прогулки домой, она открыла газеты, две заметки бросились ей в глаза и еще больше расстроили. В одной газете было перепечатано сообщение агентства Рейтер под заголовком: «Алла Поллитровская получила премию ОБСЕ». Газета не стала его редактировать, мы тоже приведем полностью:
«Ежегодная премия ОБСЕ «За журналистику и демократию» присуждена российской журналистке Алле Поллитровской за ее публикации о состоянии прав человека в Чечне. Как сообщил президент Парламентской ассамблеи ОБСЕ, британский парламентарий Брюс Джордж, премия будет вручена журналистке 20 февраля будущего года на заседании Парламентской ассамблеи ОБСЕ в Вене. В пресс-релизе ПА ОБСЕ говорится, что Алла Поллитровская завоевала международную известность своими репортажами из Чечни. Ее работы также опубликованы на английском языке в виде книги под названием «Российский репортер на грязной войне в Чечне». За журналистские расследования ей несколько раз угрожали смертью, а однажды арестовали в Чечне российские солдаты. Премия ОБСЕ в 20 тыс. долларов США ежегодно присуждается Парламентской ассамблеей журналистам, которые своей работой содействуют претворению принципов ОБСЕ в области прав человека, демократии и свободы распространения информации».
В другой газете Валентина вычитала следующее (эту заметку процитируем не целиком):
«Алла Поллитровская вошла в жюри премии имени А.Сахарова «Журналистика как поступок». Премия размером 5.000 долларов США учреждена Питером Винсом и вручается российским журналистам за материалы, в которых убедительно, честно, обоснованно — с точки зрения прав человека и демократических ценностей — ставятся и анализируются важные для общества проблемы. Вручение происходит ежегодно, в День прав человека, 10 декабря. Алла Поллитровская пополнила собой список жюри, состоящий из ведущих российских правозащитников, так как она стала лауреатом этой премии в прошлом году».
Далее содержалась уже не столь существенная информация, что соискатели могут посылать свои материалы по адресу Москва, Зубовский бульвар, 4, комната 432, Фонд защиты гласности, до 1 ноября включительно.
Валентина стала считать в уме: 1.000 (пулитцеровская) + 30.000 евро (какой-то Гамнюс) + 20.000 долларов (ОБСЕ) + 5.000 долларов (премия Сахарова). Итого: 26 тысяч долларов и 30.000 евро! За что?! За что, спрашивается? Разумеется, Валентина сразу же набрала номер Анны Бербер. Та, к счастью, была дома.
— Ань, это ж с ума сойти! Поллитровской еще одну премию дали: ОБСЕ.
— И сколько?
— 20.000 долларов. То есть не дали, а присудили. А выдадут в феврале.
— Ну и что? — ледяным голосом спросила Бербер.
— Ты считаешь, это справедливо?
— А у тебя Интернет есть?
— Машка пользуется, а я не знаю, как.
— Так вот, дорогая моя Валентина, через минуту я тебе зачту полный список всех ее премий. И тогда ты, может быть, успокоишься. Или сделаешь выводы на будущее.
— Ну давай, — заинтригованная Валентина положила трубку и стала ждать.
Прошла не минута, конечно, но все равно через четверть часа Анна Бербер перезвонила. Не заставила себя долго ждать.
— Кстати, Валя, — решила похвастаться Бербер прежде, чем приступить к сути вопроса, — у меня как у современного человека есть своя страничка в Интернете, причем на двух языках. И если ты считаешь Присядкина правозащитником, ты должна ему срочно завести страничку. Тогда дела быстрей пойдут. Всякие «Эмнисти интернешнл» очень любят правозащитников, которые представлены в Интернете. А нет его в Интернете — это все равно, что его вообще нет. Вот так вас и приглашать чаще будут, и премии давать…
— Учту. Но ты, пожалуйста, ближе к делу.
