Сам Игнатий явился к Давилкиным в первый раз. Валентина — во второй. Она уже приезжала на чаек к Люсе. Валентина не обманула — в просторной прихожей у Давилкиных действительно бил фонтан. Прям из пола. Описывая после первого визита квартиру Давилкиных, Валентина исходила злобой. Она шипела как змея: ну кто они такие, это нам Лужков должен был такую дать, а не им, ты ж всемирно известный писатель, ты советник президента! Оказалось, что замечательный дом, в котором проживал Давилкин, был построен городскими властями на месте какого-то исторического здания. Здание снесли, но новый дом в основных чертах повторял старый фасад, поэтому считалось, что была произведена реконструкция. Дом предназначался, в общем-то, для московских чиновников. Плюс подселили в качестве представителя творческой интеллигенции полуграмотного сибиряка-юмориста. Нефтяник, видимо, дал кому-то взятку, равную коммерческой стоимости квартиры, и тоже оказался в кругу избранных. Давилкин же попал в чудесный дом наверняка по той причине, что оказал кому-то из московских крупную услугу на федеральном уровне. Что неудивительно, так как Давилкин курировал в администрации именно региональную политику. Все легко просчитывалось.
Дамы в длинных платьях и нехилых бриллиантах передвигались с бокалами шампанского, зацепив под руку своих мужчин в строгих костюмах. Валентина на мгновение почувствовала себя золушкой, попавшей на королевский бал, но только на мгновение. Как обычно в таких случаях, она вся обратилась в слух, и это неудержимое желание чего-нибудь не упустить в разговорах этих замечательных людей, подавило в ней все другие эмоции. Меж тем два важных джентльмена, возле которых поначалу притормозила Валентина, вели такую светскую беседу:
— Ну и что ты думаешь, я, разумеется, просрал этот объект. Принял участие в этом идиотском тендере, забашлял всех, кого можно было, вывел оттуда производство, из соседнего дома расселил жильцов, оплатил проект архитекторам, перевел деньги субподрядчикам. Казалось, дело пошло. И вот на тебе незадача: мимо проезжала сама знаешь кто, бросила взгляд из окна автомобиля, и очень ей эти здания понравились. Уже на следующий день меня начали прижимать. Я сопротивлялся, как мог. Тогда они просто объявили результаты тендера недействительными, нашли техническую ошибку в бумагах.
— Деньги вернули?
— Ну не взятки же! Только то, что было внесено для участия в конкурсе.
— Мало ей.
— Вот именно. Я вложился, мне кредиты отдавать, и все на ветер.
— Сколько у тебя там квадратных метров планировалось?
— Шесть тысяч.
— Да, странно, конечно. Для нее ж это мелочь.
— Вот именно. Мне объяснил Смирнов, что просто она по-женски была очарована изяществом архитектуры этих зданий. Такой ценитель красоты, видишь ли. И плевать, что уже есть фактически собственник новый. То есть я. Ладно б городское брала — так теперь уж и частное хапает.
— В этом городе нет ничего частного. Тут все — городское. Точнее сам знаешь, чье. То есть опять же частное, но не твое…
Валентина от напряжения уже почти лишалась чувств. Она не могла понять, как такое могли говорить сотрудники мэрии! Меж тем интересный разговор продолжался, и его участники, казалось, нимало не заботились о том, чтоб их не услышали.
— Да, очень странно. В принципе это не ее масштаб. Вот я тебе свежий пример приведу. Решили застроить территорию бывшего аэродрома. В принципе идея правильная — зачем в черте города аэродром. Весь подряд на строительство, естественно, достался ей. Типа с большой социальной нагрузкой: надо такой-то процент отдать очередникам, такой-то строителям. Короче, под коммерческую продажу осталось процентов 80, не больше. Но главное не это!
— Ну.
— Всю подземную инфраструктуру в этом гигантском новом районе делает город. То есть то, что под землей — город, а она за свои средства строит и потом продает наземную часть. Сам знаешь, основные расходы — это как раз подведение коммуникаций. Возведение коробки — не проблема. Копейки.
— Да знаю.
— Вот-вот. Это тебе не шесть тысяч квадратных метров. И заметь: ни отселять, ни переводить никого никуда не надо, идеально ровная площадка, коммуникации на халяву. Чудо. Строй коробку безо всякой отделки — и продавай за живые деньги.
— Неужели она не боится, что когда власть переменится, ее тут же посодют?
— Когда такие бабки, уже ничего не боишься.
— А что — посодют?
— Сто пудов.
Тут к Валентине очень кстати приблизились Игнатий под ручку с хозяином дома.
— Иван, познакомьте же нас с вашими гостями, — сгоравшая от любопытства Валентина попыталась сказать это как можно более невинно. И она улыбнулась в сторону беседовавших джентльменов. Игнатий невразумительно поддакнул. Последнее время это было единственное, на что он был способен.
— Ну, вас мог бы и супруг познакомить… (Игнатий беспомощно улыбнулся на всякий случай, он не понимал, как бы ему удалось познакомить Валентину с двумя совершенно неизвестными ему людьми). Это наши сотрудники, точнее Петр Андреевич мой зам, а Иосиф Завралович — из аналитического отдела. «А, ну тогда понятно» — с облегчением подумала Валентина, не терпевшая никаких неясностей.
— Вы, наверное, знаете наизусть фильм «Берегись автомобиля»? — чтоб завязать разговор, обратилась к одному из собеседников Валентина. — Почему же вы сделали такой вывод? — изумился тот.
— Ну как же: «Тебя посодют. А ты не воруй».
Повисла пауза.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ну просто я краем уха услышала, что вы сказали «Ее посодют», и вспомнила, что точно так же Папанов сказал Миронову: «Тебя посодют. А ты не воруй. Твой дом — тюрьма».
— И что еще вы услышали краем своего уха? — как-то не очень дружелюбно спросил мнимый знаток фильмов Рязанова.
— Что вы, что вы, только это. Обрывок фразы.
Джентльмены, пожав плечами, пошли в другой конец комнаты.
— Какие-то они у вас шибко деловые, невеселые какие-то, — чтоб как-то исправить положение, игриво заметила Валентина.
— Да, — рассмеялся хозяин дома, — они у нас такие. Бизнес отнимает много времени. Вот они и дерганые.
Все это было очень странно. Какой такой бизнес. Когда Игнатий пришел в кремлевское управление кадров со своей трудовой книжкой, с него взяли расписку, что он ни в каких коммерческих структурах не участвует, побочных доходов не имеет, а если участвует и имеет — то обязуется в самое ближайшее время с этим завязать. Они еще с Присядкиным долго думали, являются ли побочным доходом те три тысячи долларов, которые они получали каждый месяц за сданные на «Аэропорте» бывшую холостяцкую «двушку» Игнатия плюс так называемый «кабинет» — то есть тоже квартиру, но только однокомнатную, этажом выше. Странно. Получается, что не со всех брали такую расписку.
— Да ладно, Валентина, не берите в голову, — видя минутное Валентинино замешательство, сказал хозяин дома, — забудьте, что я вам сказал. Это хорошие, преданные работники. Это главное. Команда. Они не сдадут. Вот что важно.
