— Конечно, не будем, — робко ответила ему Валентина. Она преисполнилось чувством огромного уважения к этому замечательному человеку. «Вот что такое бизнес! Ну что ж, возьмем на вооружение».
Остаток дня Валентина провела за телефоном. Она придумывала всякие незначительные поводы позвонить разным посольским деятелям и журналистам, и как бы между делом сообщала о подозрительном отравлении Присядкина. Естественно, большинство из ее собеседников составляли немцы. Сногсшибательными фактами она не располагала, поэтому была выбрана такая тактика, когда о событии сообщалось не в лоб, а посреди наполненного разными разностями разговора. Наиболее опытные, например Джульетто Крейзи, эту нехитрую уловку, конечно же, раскусывали, и тут же вцеплялись в жареную тему. Большую часть беседы они строили предположения насчет намерений спецслужб: собирались они только попугать или же, упаси бог, полностью ликвидировать несчастного Присядкина. Заодно Валентина узнала много нового. Ей, например, стало известно, что Джульетто баллотируется в Европарламент, и если все пройдет гладко, он оставит журналистику и целиком отдастся политической деятельности. Так что в европейских структурах у Присядкиных неожиданно образовывался надежный блат. Кроме того, выяснилось, что три самые антироссийские книги Крейзи были, оказывается, переведены на русский язык и, по словам автора, широко продавались в Москве, что, конечно же, само по себе опровергало его выводы о воцарении тоталитарных порядков в стране. Валентина, разумеется, этих книг не видела, но если бы они попали к ней в руки, она бы узнала из них много интересного. Одна из книг Джульетто Крейзи называлась «Прощай, Россия!» Она рисовала воцарившиеся при нынешнем президенте порядки в самом мрачном свете и заканчивалась клятвенным обещанием автора никогда больше не посещать страну, во всяком случае до тех пор, пока в ней не сменится режим. Это было довольно странно, потому что, не смотря на все проклятия и обещания, Джульетто с семейством благополучно проживал на Кутузовском проспекте, лечился, как мы знаем, в президентской поликлинике и к себе на родину отлучался крайне редко, в-основном чтобы принять участие в том или ином предвыборном мероприятии. Джульетто обещал написать заметку о покушении на Присядкина с помощью ядов полностью на основании информации, предоставленной Валентиной. Несколько хуже обстояло дело с уже знакомой нам «Франкфуртер рундшау». Въедливая московская корреспондентка потребовала доказательств. После некоторых раздумий, Валентина дала ей телефоны врачей из ЦКБ и в дальнейшем обещала держать в курсе всех перипетий расследования. То, что никакого расследования скорей всего просто не будет, она не сомневалась, но раз корреспондентка этого хотела, пришлось пообещать. Но труднее всего оказалось договориться с телевизионщиками. Всем им было мало голословных заявлений супруги отравленного борца. Им нужна была «картинка». Сначала они уговаривали Валентину обеспечить им проход в клинику, чтоб отснять бездыханного Присядкина, лежащего под капельницами. В актерских способностях Игнатия Валентина сильно сомневалась, поэтому категорически отказала им в этой просьбе. Немало не смутившись, представители нескольких зарубежных телекомпаний, как сговорившись, начали самостоятельно бомбардировать главного врача больницы просьбами разрешить им съемку отравленного правозащитника. Разумеется, совершенно безуспешно. Не знаю, по этой ли причине, но в понедельник Игнатия спешно выписали из ЦКБ. А уже на следующее утро он потребовал отвезти его на работу, хотя никакие неотложные дела его там не ждали, и вполне можно было недельку-другую побюллетенить дома. По всей видимости, его просто не прельщала перспектива проводить дни напролет, высасывая из пальца ответы на вопросы глупых иностранцев об отравлении, а оставшееся от интервью время тратить на бесплодную ругань с Валентиной. К тому же его тяготила явная двусмысленность, возникшая в отношениях с дочерью. Лучшим местом для того, чтобы спрятаться от всех этих неприятностей, как ему казалось, мог бы стать его пустынный, никем не посещаемый и всеми забытый кабинет на Старой площади. Увы, как выяснилось, и там не было покоя его истерзанной душе.
На работу его вез водитель Николай. Вопреки традиции, он был молчалив. Игнатий даже вначале решил, что это не Колька, а Сашка. Они ж одинаковые абсолютно. Но все стало ясно, как только тот, наконец, заговорил:
— Игнатий Алексеевич, у Александра неприятности.
— У какого Александра? — У брата моего.
— А ты не Александр?
— Я Николай. А Сашка вчера, когда привез Валентину Анатольевну домой, по пути в гараж сбил человека.
— Да ты что! Насмерть?
— Нет, он в больнице. В смысле пешеход в больнице. Состояние тяжелое. А Сашка дома, в полном шоке.
— Айяяй, передавай ему привет и мое сочувствие.
— Я передам, конечно, но и у него есть к вам просьба большая помочь ему в этой ситуации.
— Чем же я могу помочь? Ума не приложу.
— У нас все-таки кремлевский гараж, поэтому гаишники не очень к нему цеплялись. Но обычно в таких случаях дело закрывают, ну то есть не передают в прокуратуру, если руководство гаража пишет в ГАИ что-то типа ходатайства и положительно рекомендует водителя. Типа обещает ему сделать внушение на своем уровне. При этом пишется, что он летел по суперважным государственным делам.
— Ну так пусть напишут.
— Уперлись. Дело в том, что это у него не первое нарушение.
— Ничего себе «нарушение» — на человека наехать. Это уголовное дело. Кто хоть виноват был? — Полностью виноват Александр. Он вообще его сбил на пешеходной «зебре». Тут не может быть двух мнений. Но машина все-таки с федеральным номером. Нас же не штрафуют за нарушения. Ну и в серьезных случаях более мягко относятся. Проблема только в том, что начальство наше не хочет за него вступаться. У него отберут права минимум на год, а значит уволят из гаража. Ну и ко мне в напарники дадут другого водителя. То есть вас, Игнатий Алексеевич, будет через день возить новый человек.
— Да, это плохо, конечно.
— Ну вот и я о том. Если так дело пойдет, то я тоже уволюсь. Я без него работать не буду… Еще вариант — выкупить дело. Чтоб оно вообще исчезло. Или заплатить, чтоб его закрыли, без участия нашего руководства.
— Он же человека сбил. Человек, наверное, будет интересоваться, как наказали преступника, то есть брата твоего. Как же можно дело закрыть. Или, тем более, уничтожить.
— Да элементарно, Игнатий Алексеевич. За деньги можно закрыть любое дело. Даже если б он насмерть сбил. Пошел бы в прокуратуру, проплатил кому надо и получил бы справку: «Дело закрыто за отсутствием состава преступления». У нас же разные истории в гараже бывают. Один на прошлой неделе работника милиции в форме умудрился сбить, прямо на Новом Арбате. Двадцать свидетелей, мент останется инвалидом. Вопрос цены. Все продается и покупается. Но у нас с ним таких денег нету. Да и не охота платить, все равно ж в конце концов вернут права. А уголовное дело открывать не будут, надеюсь, только административное. Он же не пьяный был. Правила нарушил, делов-то… Ну так что, поможете нам, Игнатий Алексеевич?
