— Маркофьева, — поправил я.
— Не имеет значения. Я уже сделал запрос — о том, куда подевался этот светоч, этот матерый человечище, этот гений всех времен и народов…
— Он убит, — не без щемящей печали сказал я.
Сыщик посмотрел на меня хитровато.
— Пришлось попотеть, — сказал он. — Дело в том, что граждан с подобной фамилией в адресных столах и телефонных книжищах насчитываются сотни и тысячи. Кто-то возглавляет нефтяную отрасль, кто-то работает в цирке, кто-то держит модельное агентство, кто-то стал педагогом… — В ответ на мой вопросительный взгляд, сыщик дал исчерпывающий ответ. — Да, все это дети одного отца. Великого и могучего, прекрасного и всестороннего, яркого и неувядаемого недавно почившего в бозе Маркофьева…. — Еще глубже заглянув в мои, по-видимому, начавшие расширяться глаза, он произнес. — Вы, конечно, хотите знать, что сталось с главным персонажем нашего расследования… Что ж. Докладываю. После пышных и трогательных похорон… Маркофьев переместился далеко… — Я кивнул, перенесясь воображением в райские кущи. — Ибо неразделим с коза… — игриво и будто обращаясь к женщине, так что я невольно оглянулся, решив, к нам приблизилась представительница слабого пола, сыщик двумя пальцами изобразил козу-рогатую… Но нет, мы сидел в парке вдвоем и на ветках расположились дрозды и вороны. — Нострой, — закончил мой собеседник.
НЕ ВЕРТИТЕ ГОЛОВОЙ ПО СТОРОНАМ, ПОКА ВАШ СОБЕСЕДНИК НЕ ЗАКОНЧИТ ФРАЗУ. ИНАЧЕ РИСКУЕТЕ НЕ ПОНЯТЬ, О ЧЕМ РЕЧЬ.
Или, как говорил Маркофьев:
— Не крути головой вправо-влево, если переходишь улицу с односторонним движением.
Контрольный вопрос. Не кажется ли вам, что неожиданное сравнение, которое нашел Маркофьев, поможет тугодумам развить ассоциативное мышление — подобрано весьма удачно?
— Ибо государство, где нам выпало жить, — говорил Маркофьев, — было и остается трассой с односторонним движением. Разве не так? Если есть руководящее мнение, что надо вступать в колхозы, то все поголовно становятся коллективистами, если курс меняется и решено создавать единоличные фермерские хозяйства и шагать в капитализм, все как один, меняют ориентиры.
Задание. Вспомните, приведите другие аналогичные примеры дружного единомыслия в вашем
а) учреждении
б) селе
в) подъезде
г) партийной ячейке
ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ
От агента Марины я узнал о пресс-конференции, которую намерена провести съемочная группа фильма "Дурак дураком".
Когда я — по наводке курилки — пришел в переполненный зал Дома кино, то обомлел, столько здесь собралось народу. Слово перед началом показа предоставили двум сценаристам. Я так и впился в их лица. Первым выступал Моржуев. Он был в любимых своих остроносых туфлях и клубном темно-зеленом пиджаке. Рядом с ним тонул в кресле некогда прыщавый, а теперь благообразный Миша. Оба отпустили бороды, выглядели солидно (что типично для прожженых негодяев и ворюг) и хором и взахлеб говорили о главном продьюсере своего творения — безвременно погибшем от вражеской пули Маркофьеве, поливая его при этом на чем свет стоит.
— Из обещанной суммы он успел выделить всего половину и не предусмотрел наши интересы в завещании. Которого вовсе не оставил. Такое легкомыслие непростительно. Мы живем в сложное время, у каждого должно быть заготовлено завещание с перечнем наследников, — вколачивал в мозги присутствующих Моржуев
— Маркофьев вообще оказался малопорядочным и нечистоплотным в финансовых вопросах выжигой, — подхватывал Миша. — Хорошо, что на последнем этапе съемок в нашу творческую группу влился такой матерый мастер детективной интриги и построения диалогов, как Иван Грозный, — медоточил он.
После этих речей им была вручена премия Фонда Защиты Потребителя Теле и прочей продукции, который успел незадолго до гибели учредить основоположник демократических преобразований в сфере массовых коммуникаций Маркофьев. Премия носила громкое название: "За мужество и преодоление трудностей". Оба сценариста спрятали во внутренние карманы пиджаков по пухлому конверту и повесили на шеи позолоченные медали…
Права на продьюсерство после гибели Маркофьева, однако, унаследовал не Иван Грозный (он находился в отъезде в Ницце, с ним была организована связь по телемосту), а некий владелец рекламного холдинга, который показался мне смутно знакомым. Он, вместе с Грозным, путешествовал по Швейцарии — с целью поиска натуры для продолжавшихся съемок. Камера то и дело наезжала на его толстое розовое и тоже бородатое лицо… Он кивал, соглашаясь с речами коллег.
— Редкостная безответственность и недалекость… Но мы справились с поставленной задачей и отсняли сто пятьдесят две серии… — говорил Грозный. А продьюсер важно чмокал губами.
Грозному тоже был выслан денежный приз — по факсу.
Когда конференция завершилась, я попытался приблизиться к обласканным похвалами и вознаграждениями кумирам. Увы, охрана не подпускала к ним даже на пушечный выстрел. Они ушли в ресторан на фуршет, посторонним доступ на это мероприятие был закрыт.
Тест на тренировку памяти.
Помните ли вы Мишу, Виновника Всех Моих Бед, племянника Маргариты, которого я у себя поселил, а он выжил меня из моей же квартиры? Я взял его на работу в лабораторию, а он меня подсидел и занял мое место?
Помните ли вы Моржуева, человека, который отбыл небольшой срок и которого я, по рекомендации Маркофьева, взял под крыло, а он на службе не появлялся, так что я выполнял его долю работы, а его самого по существу вез на своем горбу?
Помните ли вы журналиста Ивана Грозного, который занимался публикацией объявлений о брачных знакомствах и сам первый ходил по адресам возможных невест, объедал и обпивал их? Приглашал к будущим якобы женам друзей и угощал их — на деньги дурех, после чего стряпал гневные статьи о негодяях, которые пользуются доверчивостью наивных желающих создать семью курочек?
ПРОДОЛЖЕНИЕ ТЯЖБЫ
Раздобыв в справочной Союза кинематографистов телефонный номер мобильного телефона Ивана Грозного, я начал ему звонить. Его личный пресс-секретарь ответил: господин Грозный с незнакомыми не разговаривает. Я позвонил Моржуеву. Мне ответили: он отбыл на отдых в Испанию. И вернется через месяц. Наконец, мне удалось отловить Мишу.
— Ты же не был драматургом, — сказал я.
— Что поделаешь, — промямлил он. — Не одному тебе надо семью кормить. Кстати, у нас с Олей прибавление. Можешь поздравить… Сын родился.
— Ты не был писателем, — упрямо повторил я.
Мишу мои укоры и вопросы не смутили.
— Какой ты зануда… — взорвался он. — Да чего особенно сочинять? Открыли твою книгу и передрали… Получилось неплохо. Сейчас лудим еще пятьдесят серий… По тысяче четыреста пятьдесят шесть тысяч баксов за штуку. В смысле — за одну серию. Неплохо, верно?
— Но ведь это воровство! — заорал, утратив сдержанность, я.
