Так жили, пустопорожне молотя языком и бессмысленно вращая глазами, многие, почти все вокруг и поодаль. И это отнюдь не мешало никому наслаждаться прелестью восходов и закатов, вкушать плоды садов и огородов, даже любить… И производить столь же бессмысленное и пустопорожне болтливое потомство.
На тех же, кто тщился проникнуть в трагические порой нюансы и парадоксы обитания тварей во враждебной им среде, тех, кто не сорил понапрасну глупыми присказками и заверениями, а ценил собственные наблюдения и мысли и как бы даже взвешивал каждое из своих высказываний на весах необходимости — на тех не изнурявшие себя усилиями пустозвоны навешивали ярлык лишних и никчемных граждан. За что? И неужели только потому, что эти ответственные и отвечавшие за каждое свое слово и деяние строгие судьи не участвовали в счастье беззаботного порхания и безоглядного проматывания отпущенного им срока?
ЧТЕНИЕ
Вернувшись в комнату и вновь взяв свою тетрадочку, я записал:
"Многие обращали внимание на то, что с возрастом люди читают меньше, чем в молодые годы. И это несмотря на всегдашние мечтания: "Вот выйду на пенсию — и перелопачу всю собранную библиотеку!" Отчего так происходит? Ухудшилось зрение? Убавилось сил? Или за долгие предыдущие годы накопилось столько мудрости и знаний, что новые уже не нужны?
Причина в другом. Опять-таки в том, что люди выбирают бездумность. Это — их вызревавший долгими годами ответ на вопрос о том, какой форме бытия они отдают предпочтение. Конечно, растительной, конечно, простенькой, конечно, если хотите, примитивной, не требующей дополнительного напряжения и усилий! Хватит, наработались! Причем многие (ох, сколькие!), избравшие такую форму существования — еще как преуспели в жизни! За примерами далеко ходить не нужно. Гениальность бесит и раздражает. (Даже равных, талантливых, что уж говорить о бездарях!) Посредственность, усредненность импонируют. Тривиальность всегда нарасхват — в любом учреждении, в любой иерархической структуре. Только дурак будет выпячивать свои таланты перед не хватающим звезд с неба начальником. И только дурак будет потом удивляться, что его, такого смекалистого, дивно образованного, прекрасно и со вкусом одетого, не оценили и задвинули, а то и прогнали со службы вон. А вы как поступили бы на месте его босса? Приблизили бы конкурента, чтобы все наглядно могли сравнить — кто из двоих лучше?
Успокоительный аргумент. Однако ваша яркость и неординарность могут найти применение. Вы можете стать потешающим других артистом. Клоуном. Политиком. Телеведущим. Тогда ваша (явленная на людях) напыщенность принесет дивиденты. Еще бы! Людям нравится видеть, что есть кто-то еще более глупый и ломающий ваньку еще более бесстыдно, чем они. Такого мальчика (или девочку) для всенародного осмеяния, а то и битья ждет, возможно, великое будущее. Такие кривляки могут подняться по головам прячущих свои достоинства умников — как по ступеням — на головокружительную высоту.
ИСК
Параллельно с корпением над рукописью "Теории глупости" я составил и направил в суд иск.
Делать этого, конечно, не следовало.
Я понял это с опозданием.
ПОТЕРЯ МУРЗИКА
На загородном шоссе я затормозил возле магазина запчастей. Заглянул в него ненадолго, а когда вышел, обнаружил, что оба колеса моего "мурзика" проколоты. Запаска в багажнике была только одна. Я поднял руку и стал голосовать, рассчитывая на человеческое сострадание. Я не ошибся в ожиданиях. Вскоре на мой призыв откликнулся водитель роскошной "Ауди". Он припарковал машину неподалеку от моей, вышел и стал энергично помогать в смене колес.
Как назло, в этот момент из кустов выпрыгнули двое ребят, вскочили в его "Ауди" и газанули.
— Ах ты гад! — схватил меня за грудки добровольный помощник. — Ты, значит, с ними в сговоре!
Я лепетал оправдания, но рядом, взвизгнув, встала милицейская "Волга". Парень кинулся к гаишникам, объясняя, что произошло. Я пытался доказать свою невиновность и непричастность, но милиционеры завернули мне руки за спину и затолкали на заднее сидение служебной перевозки.
"ЭТО ОН!"
Когда мы приехали в отделение, я хорохорился. Но произошло непредвиденное. Рыдавшая перед входом патлатая женщина, указав на меня пальцем, закричала:
— Это он!
Оказалось, десять минут назад какой-то негодяй, пробежав мимо, вырвал у нее авоську с десятком яиц. Я, по ее утверждению, и был тем самым вором. Разумеется, она ошибалась. И ведь моим конвойным это было так же ясно, как мне. Разве я мог десять минут назад вырвать у нее сумку, если уже два часа валандался (на глазах у понесшего потерю владельца "Ауди") со своей машиной?! Однако, он первый поддержал и подхватил обвинения визгливой тетки. Никто из стражей порядка не захотел принимать во внимание моих доводов и очевидных фактов, которые я тщетно пытался им втолковать.
Связаться с адвокатом (хотя бы даже и Овцехуевым) мне не позволили. Обличители хором твердили, что я — закоренелый мерзавец, что, наконец, меня изловили, что я терроризирую город, но теперь-то должен отбыть в заключении хотя бы лет десять, а для начала — две ночи и три дня; что за мои грехи меня следует морить голодом и не давать мне пить.
События развивались с головокружительной стремительностью.
Меня бросили в кутузку. Была пятница, конец дня. До понедельника, как мне было объяснено, никто мной заниматься не будет. В просьбе позвонить домой и сообщить о случившемся мне также было отказано. Сосед по камере, двухметровый мордоворот, велел не питюкать и не колотиться в дверь, поскольку хотел спать, но я продолжал стучаться. И, несмотря на то, что детина несколько раз ударил меня по голове и в живот, настоял на своем. Меня вновь повели на допрос. Где я, твердя, что не имею к хищению машины и яиц никакого отношения, тем не менее, возместил женщине стоимость диетического продукта, а также подмахнул вердикт, согласно которому обязался компенсировать и более существенную потерю — угнанную "Ауди": для чего отписал пострадавшему "мурзика" и родительскую дачу, впрочем полуразвалившуюся и заброшенную, туда давно никто не ездил. Но поскольку этот залог не покрывал стоимости иномарки, я взял на себя еще и ежемесячную выплату процентов — в сумме, которую не в состоянии был заработать даже в течение целой жизни. (Так я полагал.) Я сознавал, что поступаю безрассудно, лезу в петлю. Но надо было как-то выбираться из тюремного ужаса. Ради этого я готов был на все. Я умолил милиционеров меня отпустить…
ПРИШЛОСЬ ВРАТЬ
Веронике о своих злоключениях не рассказал. Соврал, что попал в легкую аварию, это, кстати, объясняло и отсутствие "мурзика". И наличие выступивших синяков.
Вероника мне, разумеется, поверила, зная, что я вообще не вру и никогда никого не обманываю.
ЖИЗНЕРАДОСТНЫЙ ИДИОТ или ДОЛБОЛОБ-2
Именно в тот момент, когда я, раздавленный, униженный, перепуганный, почти убитый и готовый зарыдать, вошел в квартиру, раздалась телефонная трель. Звонил жизнерадостный идиот и всегда звонивший не к месту и не вовремя. Хохоча, он сообщил, что ему дико повезло: при входе в аптеку он оказался стотысячным покупателем и ему подарили уникальный термометр, который при измерении температуры следовало запихивать не под мышку, а совсем в другое место, ниже спины, "английский вариант градусника" — было написано в инструкции; счастливец уже совсем было собрался измерить температуру, хотя чувствовал себя великолепно, и тут обнаружил на стеклянном корпусе трещину… Наблюдательность спасла его от серьезных проблем, когда же он пришел в аптеку с претензией, его там не обхамили и не обругали, а выплатили стоимость подарка — двенадцать рублей! Везение было, что и говорить, бесспорным, стопроцентным! Дуралей требовал, чтобы я радовался вместе с ним. Жаль, он не мог увидеть оскала, который растянул мои губы…
