— Те, которые будут жить после нас… Станут ли они счастливее? Ведь мы не оставляем им практически ничего… Ни севрюги, ни белуги, ни оленятины… В чем же они обретут радость, утеху и наслаждение? — спрашивал Маркофьев, отправляя в рот куски ветчины и сыра, расстегаи и пироги с визигой.
ВЕЛИКИЙ ПОСТ
И он по-прежнему заботился о других. В великий пост говорил:
— Это что там? Кусок буженины? Дайте мне. Лучше я согрешу, чем вы.
ЭТО МОЕ!
Прожевав, снова вздыхал:
— Дети… Беспечные существа… Все же я завидую им… Помнишь: нам тяжело давалось переосмысление правил и принципов, которые внушали родители… "Не рой другому яму…" "Молчание — золото…" А золото между тем по своему химическому составу сильно отличается от немоты.
Я смотрел на него с обожанием. Умилением. Восторгом. Как образно и неожиданно он мыслил, как доходчиво и ясно излагал!
— Да-да, — продолжал он. — Нам вот именно несказанно трудно давался каждый шаг в обретении собственности… А новое поколение пришло в жизнь, быстренько огляделось по сторонам и сразу сказало: "Так, это мое… И это мое… А это — пока твое… Ненадолго…" Вот как они живут…
ДАЙКИРИ
Устав от словопрений, мы плюхались в бассейн. Плавали, фыркали, ныряли.
— Не отказывай себе ни в чем! — кричал Маркофьев. — Набирайся сил! Они тебе пригодятся. Нас ждут великие свершения! Как я рад тебя видеть… Если б ты знал!
Я нежился и плескался. Или, подплыв к бортику, прихлебывал из бокала охлажденный дайкири.
— Попей-попей, увидишь чертей, — ласково говорил мой друг.
В конце концов я не выдержал и спросил:
— Сколько?
Он изобразил недоумение.
— Что имеешь в виду?
Я не видел смысла таиться.
— Сколько ты мне отвалишь? За украденную у меня книгу.
Он потупился и пыхтел, как еж. Я ждал.
— Дело в том… — промолвил он. И не закончил фразы.
БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ
Я настаивал, и Маркофьев сделал признание:
— Я ведь очень изменился. Ты и сам видишь. Меня не греет слава. Не воодушевляют научные степени и названные в мою честь улицы… Вся романтическая чепуха облетела как белый дым с опрысканных ядохимикатами яблонь и вишен. Я собираюсь возглавить большое семейное предприятие, хочу позаботиться о сотнях моих разбросанных по миру детей. И о себя я не собираюсь забывать. Тебя я тоже вовлеку в этот уникальный семейный промысел… Мне… И тебе, — твердил он, — нужны деньги. Большие деньги… Очень большие И не спрашивай: "Зачем?". Это ясно. Мне нужно выбиться в первую десятку миллиардеров. Тебе нужно расплатиться за неумело угнанную тобой "Ауди", выкупить свою и родительскую квартиры, нужно приобрести жилье дочери…
— Ты считаешь, это возможно? Я смогу это воплотить? — не верил я.
Маркофьев взглядывал любяще и снисходительно:
— Ты устал. И почти отчаялся. Но мы с тобой отчебучим такое…Что земной шар закачается, как арбуз в авоське!
ЗАВИСТЬ
— Да, — обещал он, гулко ударяя себя кулаком в грудь. — Я сделаю так, что ты разбогатеешь. И поумнеешь! В конце-то концов! Чем больше наших друзей живет богато, тем меньше у нас завистников! Я открою тебе заветные секреты обогащения!
ГОРЮЧЕЕ
Он говорил:
— Деньги — это горючее, без которого машина жизни остановится как вкопанная и никуда не поедет. А мы ведь хотим прокатиться с ветерком! Не забывай: ты и я, мы оба автолюбители со стажем.
КАК ИЗБЕЖАТЬ ЗАВИСТИ
Зависти же (которая, он полагал, есть двигатель общественного прогресса) и зубовного скрежета окружающих можно было избежать вот каким способом:
— Если гулять вместе с небогатыми и тратится напропалую. Получил — промотал. Тогда всем понятно, что ты не копишь. Не складываешь в кубышку. А пускаешь на ветер. И у всех легко на душе: ты — такой же, как я, профукивальщик…
* У ЛЮДЕЙ ЛЕГКО НА ДУШЕ, ЕСЛИ У ВАС ЛЕГКО И ПУСТО В КАРМАНАХ!
А если ваши банковские активы и бумажники отягощены, у людей на душе камень. Вам нужно, чтобы в вас запускали камнями?
ХРЕН
Отходя ко сну — в опочивальне, по углам которой почетным каре стояли фарфоровые китайские вазы, пол устилали шкуры леопардов, а со стен свисали гобелены (и пестрели уже знакомые мне картины, а также новые поступления: Карпаччо и Тинторетто) — Маркофьев зевал:
— Знаю, ты не выдал меня, ни разу не назвал мое имя на допросах… Мне все сообщили и обо всем донесли. Ты — порядочный человек. И я тебя вознагражу. Ну, а врагам… Тем, от которых я прячусь и которые давно висят у меня на хвосте, тем меня никогда не взять!. Хрен им, а не моя голова! — согнул левую руку в локте и рубанул по ней правой ладонью он.
ГРАЖДАНИН
— Кроме того, — сказал он. — Я просто обязан помочь несчастным и обездоленным соотечественникам, населяющим нашу несчастную отчизну…
Я взглянул на него с уважением. Он продолжал:
— Неужели не видишь, что творится? Как обирают и без того обобранных, как унижают и без того униженных…
— Ты поэтому живешь вдали от Родины? — снова завел я.
Он отчеканил:
— Нет сил видеть, какие творятся безобразия. Как растаскивают и рвут на части удивительную, великанскую в прошлом страну. Теперь она походит на урочище духовных пигмеев, ущербных недомерков… Ну, а еще, — он подмигнул и захохотал. — Передо мной стоит двуединая задача: спасти страну и президента и стырить как можно больше из казны…
ИМЕТЬ ИЛИ НЕ ИМЕТЬ?
Всю жизнь я считал: правильнее довольствоваться скромными запросами. Хотя бы из элементарного здравого смысла: потому что не использованные излишки могут пригодиться другим. Тем, у кого нет самого необходимого…
Вам-то, дорогие остолопы-читатели, надеюсь, очевидна абсурдность такой позиции?
Мусора в моей башке (как и в вашей сейчас, я уверен) было хоть отбавляй.
Необходимое отступление. Вы не считаете себя глупым? Не стану переупрямливать. (До поры. В этом вам предстоит убедиться самостоятельно. Вам еще много чего предстоит узнать — даже, пролистав эту книгу. А уж жизнь подсыпет-подсуропит…) Пока же просто согласитесь и поверьте на слово. Хоть это и не самый умный поступок — верить на слово. Но в данном случае — так будет лучше и правильнее, полезнее для вас же самих. Знать, что вы не очень умны. Верьте мне, так и есть! Хоть это и нелегко — принять и узнать о себе такое. Но ведь и сумасшедшему не втолкуешь, не объяснишь, что он ненормален. А дураку бесполезно доказывать, что он глуп.
Так вот, я искренне не понимал: зачем Маркофьеву нужна дополнительная канитель с увеличением денежной массы? Зачем ему было еще что-то нужно, если у него все уже было? И Маркофьев меня в моем недоумении горячо поддержал. Он сказал:
