После сеанса одна из девушек подошла к Мамору вплотную и потерлась о его плечо голой грудью, промурлыкав:
– А мне понравилось… свяжете еще?
– Нет! – отрезал мастер. – Завтра будут другие модели.
Девушка, обидевшись, отошла, а к Мамору шагнул сегодняшний ученик:
– Кто это тебе сказал, что моделей заменят?
– Нельзя так часто подвергать девушек сильным физическим воздействиям и эмоциям. Это опасно. – Мамору с трудом сдерживался.
– Ты кого жалеешь, их? Они отработанный материал. К тому же видели не такое… Она же сказала, что понравилось.
Мамору просто покоробило отношение к моделям, как к скотине, а к самому шибари, как к средству обездвиживания этой скотины.
Чтобы успокоиться, снова сел за рисунки и придумал еще несколько схем, но не для своих тюремщиков, а для себя и Тэншими. А потом нарисовал еще несколько красивых татуировок со значением.
Это было творчество, а оно всегда помогало восстановить душевные силы.
Модели на следующий день действительно были те же. Они выглядели слегка помятыми, вымученно улыбались и были попросту сонными. Очень трудно работать, когда от модели нет отклика, когда она просто подчиняется, но еще хуже, когда вялая. Ни один мастер такого делать не будет.
Но Мамору не позволили увильнуть:
– Плевать, сонные они или нет. Ты показывай, как связывать.
Он показывал. Просто технику, о какой эстетике в таких условиях могла идти речь? Но ученикам и даже самим моделям нравилось, одним вид, который приобретали фигуры девушек, вторым то, что с ними делали в процессе связывания и после. Понятно, что, заполучив совершенно беспомощную красотку, ученики Мамору не упускали возможности обработать ее «для проверки удобства», как сказал один из них.
В очередной раз глядя, как пристраивается к связанной девушке тот, которого называли Петером, Мамору поморщился: едва ли бедолагам позволят вернуться к той жизни, которая была до прихода сюда, слишком много они видели и знают.
От этой мысли стало не по себе. А ему самому? А Тэншими?
– Я должен позвонить. Совершенно забыл еще об одном друге, который действительно может забить тревогу, если я не позвоню.
– Давай телефон своего друга, мы перезвоним.
– Нет, он должен услышать мой голос, иначе запаникует.
– Хорошо, ты будешь говорить, но наберу я и со своего.
Что-то в голове и тоне охранника Мамору не понравилось совсем, он упрямо мотнул головой:
– Я что в тюрьме или под замком?
Тот удивился:
– Конечно. Так ты будешь звонить?
– Вас не учили быть вежливыми со старшими?
– Чего?
– Например, обращаться к людям на вы?
Охранник усмехнулся:
– Я обращаюсь, но не ко всем. Будем звонить?
– Да.
Мамору продиктовал по памяти телефон Тэншими, надеясь, что сумеет предупредить ее по-японски, чтобы поскорей уезжала.
Набрав номер на клавиатуре, охранник расхохотался:
– Своей сучке позвонить решил? Зачем? Она занята…
– Что?! Чем?
– Доставляет удовольствие богатеньким. Красивая девочка и терпеливая. На нее большой спрос. Ее вчера связали твоим способом, подвесили, так пятерых легко выдержала, ни слезинки не проронила.
Мамору даже не задумался над тем, что делает, ладонь правой руки резким движением перебила кадык говорившему, он захрипел и повалился с широко раскрытыми глазами, хватая ртом воздух.
Мастер умел многое, он мог перебить шею, поломать кости, сломать позвоночник врагу, но не мог поймать на лету пулю, как показывают в фильмах. Пуля слишком быстра и смертельно опасна для того, в кого попадает.
Следом за убитым охранником упал и Мамору.
Жизнь медленно утекала из тела мастера, потому он слышал, как завизжала одна из подопытных красоток, а следом матерился Карл:
– Ты… что сделал?!
– Нужно было ждать, пока он перебьет горло всем по очереди?
– Ладно, Карл, успокойся, – заступился за охранника Петер, – основному мы научились, а схем у него осталось вон сколько. Сами справимся.
В угасающем сознании Мамору вяло протекла мысль, что плодами его творчества воспользуются недостойные люди…
Это было последнее, что он подумал.
Через пару часов они объяснялись уже с хозяйкой. Оправдания были такими же: мастер стал неуправляем, жалел девок, пытался позвонить, а потом и вовсе напал на Саймона, убив его. Невелика потеря, оставленных схем достаточно, чтобы работать самостоятельно.
– Мы со всем справимся, а он уже надоел со своими соплями.
– С чем?
– Все время требовал поберечь девок, им же больно, мол.
– От связывания больно?
– Нет, веревку нужно протягивать осторожно, чтобы кожу не портила, обращаться бережно…
Женщина сидела, покусывая губу и задумчиво глядя перед собой, потом кивнула:
– Это используйте в работе.
– Что «это»?
– Будете обращаться осторожно, чтобы клиент оценил хрупкость женского тела, а потом путь рвет его на части.
Петер только недоверчиво хмыкнул:
– Правда же попортятся.
– Это не девушки по вызову, они не должны работать годами. Это особо дорогой случай, потому и тэту будем делать, чтобы выглядело шикарно. Поняли? И вас в порядок придется привести.
– В чем? – недоверчиво покосился теперь уже Карл.
– Маникюр, хорошая стрижка, массаж и прочее.
– В маске же не видно.
– Чего не видно, заусенцев на твоих пальцах? Или того, что ты вчера не принимал душ? Будете работать только с этими девушками, а значит, с дорогими клиентами, потому никакого пива или простых девок!
– А тэту кто делать будет?
– Есть у меня мастер, но вас это не касается. – Женщина затянулась, выпустила колечко дыма и сделала знак, чтобы парни удалились.
Петер все же добавил:
– Просто у меня есть знакомый, классно и тэту, и пирсинг, и прочие штучки делает.
Последовал знак вернуться.
– Что за мастер? Ширпотреб?
– Нет, он дорогой. У него свой салон.
– Такие меня не интересуют.
– Работает легально, но еще больше нелегально. За деньги что угодно и кому угодно сделает и вопросов не задаст.
– Хорошо, покажешь. Как его зовут, возможно, я тоже знаю?
– Николас, – вздохнул Петер, прекрасно понимая, что теперь хозяйка сможет найти мастера и сама, и его собственные услуги больше не понадобятся.
