КРЮКСОН. Какой еще «цок, цок, цок»?
МУХОВ. Что ты мелешь, Генварёв?
ГЕНВАРЁВ. Ну, заторопились они очень. Она его под руку так культурно взяла. Он даже вон шапочку забыл. Где же я его видел?..
Генварёв берет со стула черный пушкинский цилиндр. Мухов и Крюксон молча внимательно разглядывают цилиндр.
Входит папа Крюксона. Он в лирической задумчивости. С цветами.
ПАПА. Сережа… А у тебя братик родился. У меня, ребята, родился сын…
КРЮКСОН (подскакивает как ужаленный). Папа, ну сколько можно? Ты в паспорт свой загляни как-нибудь на досуге!
МУХОВ. Владимир Петрович, может, вам ислам принять?
КРЮКСОН. Вовнутрь. Не разбавляя.
ГЕНВАРЁВ. Не нападай на отца, Серёня. Вы, Владимир Петрович, герой. И всё ведь мальчики у вас, а? Это потому что от разных матерей. Если бы от одной, можно было бы подтасовать, чтобы дочка. Современная наука это точно установила. Вы вот как-нибудь попробуйте с одной и той же, Владимир Петрович.
ПАПА. Да? (Задумывается не на шутку.)
КРЮКСОН (устало и грустно). Зачем всё это, папа? Зачем ты так?
ПАПА. Как?
КРЮКСОН (страдальчески морщится). Зачем, когда я был маленький…
ПАПА. Не надо, Сережа… Я понимаю, о чём ты хочешь спросить. Я очень виноват перед тобой… Когда ты был маленький, я ушёл…
КРЮКСОН (не слушая). Зачем, когда я был маленький, ты писал эти страшные гадости в «Комсомольской правде»? «Перед стеной оказалась группа “Пинк Флойд”!» «До чего докатился “Роллинг Стоунз”»! Зачем ты писал всю эту ахинею? Ты же писал, что Тим Райс и Эндрю Ллойд Вебер — приспешники Гитлера! (Орёт во всю глотку.) Какого, на фиг, Гитлера, если оба родились в сороковых годах?! Ты даже про Моррисона писал гадости!..
ПАПА. Так что мне делать-то было, сынок? Надо было как-то… У меня ведь ртов сколько…
КРЮКСОН. Так шёл бы лучше в прачки! В белошвейки бы шёл… Шёл бы вообще куда-нибудь, папа… Про Моррисона — гадости, а? Про покойного, про музыканта!.. (Кидает в папу что-нибудь лёгкое, лист бумаги, или галстук, или цветы.)
ГЕНВАРЁВ. Не бей его, он пожилой.
ПАПА. Я больше не буду, сынок. Давай, Серёжа, всё бросим… Уедем далеко… Станем бакенщиками… Будем зажигать огни на ночной реке… Разведем сад… Побелим стволы… А твоя невеста будет готовить нам простую пищу.
Генварёв что-то шепчет ему на ухо.
ПАПА. Не может быть! (Осторожно гладит Крюксона по голове.) Серёжа. Не принимай близко к сердцу. Подумаешь, с невестой не сложилось…
МУХОВ И ГЕНВАРЁВ (с умилением и подхалимством): Это всё пустяки. Подумаешь — у молодёжи с личной жизнью не складывается. Главное, чтобы старенькие горячей взаимностью наслаждались.
КРЮКСОН. Да фиг с ней, с невестой, папа. Ну их всех вообще.
Главное, что настало время долгих светлых дней. Вот и пришло оно, долгожданное… На западе едва-едва соберётся темнота, а на востоке небо уже начинает стремительно зеленеть и светлеть, и кажется в полпятого утра, что стена монастыря над Яузой излучает белый свет… Пойдёмте, братцы, гулять. Так и быть, бери всех своих сыновей, папа… Пошли! Будем гулять до рассвета, мы поместимся в этом городе, во дворах, тёмных от зарослей тополей и крапивы, где спят заброшенные автомобили, будем идти тесными тротуарами, соприкасаясь плечами, спрячемся от дождя в подворотне, пойдём берегом ненаглядной, бедной городской реки, а если вдруг чума или массовые беспорядки, то Генварёв научит нас, как выжить, и мы пойдём дальше, и где-нибудь там, у заставы, из-за поворота, вдруг, ни с того ни с сего, на нас налетит новая, неслыханная, счастливая любовь…
За стеной у соседей духовой оркестр играет простую хорошую музыку.
ЗАНАВЕС
Приложение: статья Крюксона о русском камамбере
Трудовыми подарками встречают наступающий Новый год работники Останкинского молочного комбината! На сей раз столы москвичей и гостей белокаменной украсятся сырами мягких сортов — рокфором и камамбером.
Существует достаточно большое разнообразие мягких сыров отечественного производства. Наиболее известными являются «Смоленский», «Дорогобужский», «Медынский» и другие.
Рокфор (впервые об этом сыре упоминается в хронике одного из монастырей одноимённой французской провинции в 1070 году) среди мягких сыров занимает особое место — те, кто встречается с ним в первый раз, смотрят на сыр недоверчиво. Подозрение вызывают бело-голубые прожилки плесени на поверхности сыра.
Между тем таковы особенности классической технологии выделки рокфора: в определённый момент в сырную массу вносят культуру плесени penicillium roqueforti. При этом головку сыра прокалывают во многих местах иглами, потому что плесень хорошо развивается лишь при доступе воздуха. По мере развития внутри сыра именно плесень придаёт ему необычный, изысканный и сильный вкус наряду с характерной мраморно-голубой поверхностью.
Так что не следует опасаться плесени рокфора. Напротив, отсутствие её означает, что сыр незрел и пока не обладает необходимыми качествами.
Несомненно, рокфор — один из вкуснейших сыров. К тому же он улучшает пищеварение и возбуждает аппетит.
Чтобы привыкнуть к рокфору и стать его ценителем, необходимо некоторое время. Примерно так же происходит с оливками и маслинами — надо отведать их несколько раз, чтобы вникнуть в солоновато-горький вкус.
Ломтики рокфора рекомендуется подавать в качестве холодной закуски перед обедом и ужином. Сыр очень хорош к сухим винам и пиву.
Что же касается камамбера, то приходится признать, что все попытки работников Останкинского комбината возобновить его производство не увенчались успехом. Секрет выделки знаменитого русского камамбера безнадёжно утрачен, и многочисленные экспедиции сыроделов, историков и журналистов, неоднократно снаряжавшиеся на поиски сыроварни помещика Мышляткина в Ярославской области, таинственным образом исчезли навсегда-навсегда…
