Царь. Щшшш. Тсссс! (Начинает раскачивать гамак, чтобы утихомирить недовольного Писателя.) А еще писатель! И не какой-нибудь, а сам Пумпочкин! Целыми днями спите в гамаке, а в родной стране творятся страшные ужасы…
Писатель. Какие еще ужасы?
Царь. Объявлена тревога.
Писатель. Почему тревога?
Царь. Чрезвычайное происшествие!
Писатель. Да в чем дело-то?
Царь. Пропал Папа. Папа пропал.
Писатель. Какой папа?
Царь. Хороший очень. Замечательный Папа. Просто чудесный. С большой пушистой бородой.
Писатель. А у кого он пропал?
Царь. Ну как — у кого? У детей, конечно же. У бедных крошек. (Рыдает).
Писатель. Какой ужас! И вместо того, чтобы искать бородатого папу, вы катаетесь на велосипеде? Надо срочно что-то делать! Немедленно! (Хочет встать, дергается, запутывается в гамаке.) Искать папу!
Царь. Да нашли уже. Его захватило в плен Лысое Чудовище. Чтобы делать из папиной пушистой бороды парики. И бедного папу теперь держат в шкафу, где недоеденная банка варенья из молодых мухоморов и мышиные хвостики.
Писатель. Так значит, надо скорее освободить папу! Идти войной на Лысое Чудовище! Пусть отдает!
Царь. Папу Лысое Чудовище ни за что не отдаст. Поэтому папу придется выкрасть.
Писатель. Выкрасть?
Царь. А для этого надо усыпить Лысое Чудовище.
Писатель. Уколом? Или колыбельной песенкой?
Царь. Такое на Лысых чудовищ не действует. Усыпить можно только сказками. Лысое чудовище обожает сказки. Так что, уважаемый писатель Пумпочкин, вот вам царское и правительственное задание. Сочинить сказки для Лысого чудовища.
Писатель. Какие сказки? Не знаю я никаких сказок. Я писатель взрослый. Серьезный. Я про любовь пишу. Вот, послушайте (вынимает из-за пазухи листочки и клочки, читает с подвыванием.) «Я люблю тебя, Ммммаша», — сказал Карл Иваныч и почесал за ухом. «Кыш, противный,» — ответила Маша, ковыряя в носу.
Царь (в восторге, растрогался чуть не до слез). О, какая прекрасная, красивая, грустная и серьезная книжка про любовь… О!
Писатель. Я еще и не такое могу.
Царь. Вот и напишите сказки. Побольше. Посмешнее. Про любовь. И с хорошим концом. Только быстро. (Садится на велосипед и уезжает).
Писатель. Сказки. Никогда в жизни не сочинял сказок. Из чего они вообще сочиняются? Жил-был Царь… Нет, не то. Жили-были рыжие летучие сосиски… Опять не то… А, вот! Жил-был суп с котом и пироги с котятами… Тьфу ты, ерунда какая-то получается… Ах, голова разболелась… Ох! Ах! Доктора! Доктора!
Слышится свисток.
Вбегает милиционер.
Писатель вытаращивает на него глаза.
Писатель. Я же просил доктора!
Милиционер. Ага, значит простой милиционер вам ни к чему? Все, я обиделся. (Уходит.)
Писатель. Постойте, постойте. Идите скорее сюда.
Милиционер (Возвращается и начинает лечить писателя. Свисток и жезл как врачебная трубочка для прослушивания.) Руки за голову! Ноги шире! Дышите! Не дышите! Так, все ясно… Голова разболелась, потому что сказки для Лысого чудовища придумать не можете.
Писатель. Что же делать, а? Помогите, доктор. То есть милиционер.
Милиционер. А вы попробуйте вспомнить, как вы были маленьким.
Писатель. Маленьким? Маленьким… Но я никогда в жизни не был маленьким! Я всегда был взрослым. Большим. Писателем Пумпочкиным.
Милиционер. Нет, вы точно раньше были маленьким. Просто вы забыли. Вам обязательно надо вспомнить, как вы были маленьким. (Пишет рецепт.) Попробуйте три раза в день громко орать. Пять раз в день пронзительно визжать. Шесть раз в день садиться на велосипед, проезжать на всей скорости по лужам, поднимать ноги и ужасно вопить. Прыгать с разбегу в кучи осенних листьев. Делайте лечебную гимнастику. Регулярно ходите на голове. Почешите левой ногой правое ухо. Если свое ухо не получится почесать, почешите ухо какого-нибудь соседнего дедушки. Только своей собственной ногой. Должно помочь. А главное, по ночам деритесь изо всех сил подушками.
Писатель. С кем, доктор? То есть, простите, милиционер? У меня никого нет.
Милиционер. Так заведите себе кого-нибудь. Пригласите в гости. Ну, успехов вам. (Свистит в свисток и исчезает.)
Писатель стоит как остолоп. Глядит в бумажку с рецептом. Несколько раз нелепо подпрыгивает. Орет. Взвизгивает. Вскакивает на велосипед, едет, орет. Пытается ходить на голове и чесать левой ногой правое ухо. Потом ухо кого-нибудь из публики. Останавливается.
Вздыхает. Ложится в гамак.
Наступает ночь. Таинственные шорохи и скрипы. Стук в стекло. Звон разбитого стекла. Писатель вскакивает. Появляется грабительница с пистолетом. Вся увешена ножами, автоматами, пулеметными лентами. Может быть, тащит на веревке за собой пулемет?
Грабительница. Ни с места! Вооруженное ограбление!
Писатель. Караул! На помощь! Ааааа! (Хватает подушку и что есть силы лупит Грабительницу. Грабительница хватает другую подушку и отбивается. Некоторое время дерутся подушками. Ни с того ни с сего раздается торжествующий вопль писателя.)
Писатель. Ура! Помогло! Подействовало! (Застывает на месте, прислушиваясь к себе.)
Грабительница спешно набивает карманы безделушками и вещами.
Писатель. Вспомнил! Раньше я был маленьким! Давным-давно! В детстве! Когда я был маленьким! Я! Был! Девочкой!!!
От изумления грабительница роняет все из рук.
Грабительница. Как же вы потом в дядьку-то превратились?
Писатель. А вот это я еще не вспомнил! Я был девочкой! Девочкой! Анечкой! И со мной все время случались невероятные истории!…
Музыка, затемнение, еще что-нибудь.
Девочка Анечка в юбочке, с бантиком и папкой «мюзик» весело скачет по сцене и прискакивает в музыкальную школу, где учится по классу барабанов. Плюхается на стул. Что есть силы ударяет по барабану. Из-за самого большого барабана появляется мальчик.
Анечка. Ты кто?
Мальчик. Я новенький.
Анечка. Подумаешь, новенький.
Мальчик. Я зато ушами шевелить умею.
Анечка. Ну да!
Мальчик. Вот, смотри. (Шевелит ушами.)
Анечка. А я зато язык трубочкой сворачивать могу!
Мальчик. Это как?
Анечка. А вот! (Сворачивает язык трубочкой и показывает.)
