— Давайте поохотимся по дороге, — сказал он. — Скажем, что хотели пополнить запасы дичи.
— А я поищу тысячелистник, — кивнул Воробей. — Если я приду с пустыми лапами, Листвичка не даст мне покоя своими расспросами.
Насторожив уши и разинув пасти, они медленно пошли по своей территории, выискивая каждый свою добычу
У Остролистой шерсть искрила от злости и раздражения.
«С какой стати мы должны лгать и изворачиваться? Почему мы не можем гордиться собой и своими поступками?»
Выслеживая белку, она злобно представляла себе, как заставила бы Сола открыть им имя их отца.
«Я бы сделала все — ВСЕ! — Ее просто трясло от бешенства, и она невольно вспоминала, с какой легкостью ее зубы вонзились в мягкое горло Уголька...— Нет, не буду об этом думать! Уголек должен был умереть, потому что он хотел разрушить все, что у нас есть. Его больше нет, и нужно забыть о нем! Главное — это мы трое!»
Она невольно рванула когтями мягкий мох, и вспугнутая белка, отпрыгнув в сторону, бросилась на ближайшее дерево.
— Мышиный помет! — выругалась Остролистая.
— Что с тобой творится? — спросил Львиносвет, подходя к ней с зажатым в пасти дроздом. — Ждешь, что дичь сама прыгнет тебе в когти?
Остролистая дернула плечом и отвернулась.
«Когда наш настоящий отец узнает, кто мы такие, он будет нами гордиться! Наверное, он даже не догадывается о нашем существовании... Может быть, он всегда мечтал о котятах, то-то он обрадуется, узнав, что у него есть целых трое детей-воителей, да еще могучих, как само Звездное племя!»
Возле самого лагеря ей все-таки удалось поймать мышку, хотя Остролистая вынуждена была признать, что ее дичь была настолько стара, что просто не сумела спастись бегством.
Дичи в лесу было мало, и даже Львиносвет не сумел больше ничего поймать, зато Воробью повезло нарвать полную пасть тысячелистника.
Когда Остролистая с братьями вбежала на поляну, то сразу же заметила сгрудившихся возле кучи дичи Долголапа, Орешницу и Березовика.
— Не думаю я, что Сол сбежал, — донесся до нее испуганный голос Березовика. — Наверняка он прячется где-то поблизости.
— Надеюсь, ты ошибаешься, — поежилась Орешница. — Я с самого начала чувствовала, что не нужно нам было приводить его сюда. От него одни неприятности.
— Бросьте вы каркать! — пожал плечами Долголап. — Какой от него теперь вред? Сбежал — и слава Звездному племени. Пусть катится, куда хочет.
— И снова убивает наших котов? — распушилась Орешница. — Ты совсем мышеголовый?
— Если Сол все еще на нашей территории, патрульные его найдут, — попытался успокоить ее Березовик. — И Огнезвезд...
Его перебил громкий крик Дыма, который стоял, перегнувшись через ограду, окружавшую змеиную нору:
— Слушайте все! Мышь, набитая смерть-ягодами, осталась нетронутой! Значит, змея все еще здесь, так что будьте осторожны!
Увидев входящих в лагерь Ежевику и патрульных, Дым бросился к ним, чтобы доложить обстановку глашатаю.
Волна могучей силы прокатилась по телу Остролистой. Грозовое племя уже давно не было таким здоровым и бодрым! Все дружно сплотились перед лицом угрожавшей им опасности. Грозовые коты были сильны, для них не было ничего невозможного!
«И для меня тоже не было бы ничего невозможного, если бы я могла возглавить их! Я готова на все ради своего племени, и из меня получилась бы прекрасная предводительница!»
— Остролистая! — раздавшийся сзади голос Листвички заставил Остролистую вздрогнуть. Бросив дичь в кучу, она обернулась и увидела стоявших возле нее Белку и Листвичку.
— Нам нужно поговорить, — негромко сказала Белка.
Остролистая посмотрела на Листвичку, и сердце тяжело забилось у нее в груди.
«Неужели она хочет рассказать всем о том, что я сделала?»
Но Листвичка едва заметно качнула головой, давая понять, что продолжает хранить молчание.
— Что вы хотите нам сказать? — рявкнул Львиносвет, тоже подошедший к куче, чтобы положить свою дичь.
— Вот именно, о чем нам с вами говорить? — поддержал его Воробей, не выпуская из пасти стебли тысячелистника.
— Не здесь, — шепнула Листвичка, покосивших на столпившихся кругом котов. — Давайте выйдем в лес.
Заколебавшись, Остролистая покосилась на Львиносвета, но тот, похоже, ждал ее решения. Тогда она нехотя кивнула и буркнула:
— Ладно. Так и быть.
Воробей отнес стебли в пещеру, а затем Белка вывела всех из лагеря в лес и остановилась под большим дубом, с поросшими мхом корнями.
— Ну? — грубо рявкнул Львиносвет. — В чем дело?
Белка и Листвичка долго в молчании смотрели на всех троих. Остролистая впервые заметила, что несмотря на внешнее несходство сестер, взгляды у них были совершенно одинаковые. Однако она не желала видеть чувства, заключенного в этих взглядах, и еще меньше хотела признавать в нем любовь.
Наконец, Белка глубоко вздохнула и сказала:
— Листвичка — ваша мать, но поверьте, что даже если бы вы были моими родными детьми, я не смогла бы любить вас больше, чем любила, люблю и буду любить всегда. Мы воспитывали вас вместе, и это самое главное.
— Вы воспитали нас во лжи, заставляя верить в ложь! — зашипела Остролистая, прежде чем ее братья успели вставить хоть слово. — Нам не о чем с вами разговаривать! — Не обращая внимания на изумленные морды Львиносвета и Воробья, она выпалила: — Идем отсюда! Это не наши матери. Настоящая мать, любящая своих детей, нашла бы в себе силы сказать им правду!
Она постояла еще немного, наслаждаясь болью, которую причинила обеим кошкам, а потом развернулась и зашагала обратно в лагерь.
— Постой, Остролистая! — крикнул ей вслед Львиносвет.
Остролистая обернулась через плечо и, задыхаясь от ярости, оскалила зубы:
— Я сказала — идем!
Львиносвет бросился за ней, а Воробей, немного помедлив, побежал следом.
— Это глупо! — прошипел он, до гнав сестру. — Почему бы не поговорить с ними? Кажется, они были готовы рассказать нам то, что мы хотим узнать.
— Что же это? — фыркнула Остролистая. — Имя нашего отца? Даже не надейся, этого мы бы от них все равно не узнали! Какой смысл их спрашивать? Только наплетут новой лжи, это они умеют! — Она хлестнула себя хвостом, пытаясь выбросить из памяти Листвичку и Белку — Мы спросим об этом Сола!
— Неси мох сюда, — приказала Остролистая. — Котята вот-вот появятся на свет, и Белолапе нужно уютное гнездышко!
После неудачной встречи с Солом накануне она отчаянно пыталась справиться с чувством досады и с головой ушла в дела племени. Но ей все равно не удавалось забыться. Разве можно стать хорошей воительницей, если знаешь, что само твое появление на свет было преступлением? Всем известно, что целительницам запрещено иметь котят. Значит, и она сама, и Львиносвет с Воробьем были всего-навсего ошибкой, постыдной тайной, которую нужно было скрывать от всех вокруг.
