Затем настала очередь Огнезвезда. Неторопливо поднявшись, предводитель Грозового племени окинул взором поляну, и его зеленые глаза сверкнули в лунном сиянии.
— Сол покинул лес, — начал он. — Мы...
— Очень вовремя, — проворчал Чернозвезд.
Пятнистая Звезда с ледяной вежливостью кивнула Огнезвезду и процедила:
— Я рада слышать, что ты наконец-то принял правильное решение, Огнезвезд!
Предводитель с той же вежливостью склонил голову, но Остролистая видела, что его когти глубоко впились к кору.
— Кроме того...
«Пора!»
— Постойте! — вскочила Остролистая. — Я хочу сказать кое-что, и это должны услышать все четыре племени!
— Ты что? — ахнул Львиносвет и, вскочив, схватил ее лапой, пытаясь усадить на место. — Совсем спятила? Воины не имеют права говорить на Совете!
— На этот раз — имеют! — прошипела Остролистая, сбрасывая его лапу. Посмотрев в сторону, где сидели целители, она увидела ужас в незрячих глазах Воробья, но отмахнулась и от этого.
— Вы думаете, что... — звонко начала она.
— Остролистая! — громом прогремел над притихшей поляной грозный рык Огнезвезда. Глаза его сверкали зеленым пламенем. — Если ты решила сообщить о чем-то важном, то должна была сначала посоветоваться со мной! Но сейчас я приказываю тебе молчать. Завтра я поговорю с тобой, и мы все обсудим.
Долгие месяцы подчинения Воинскому закону едва не заставили Остролистую прикусить язык и сесть на свое место.
«Я должна слушаться своего предводителя! — Но она пересилила себя. — Воинский закон мертв! Его больше нет. Какой смысл притворяться?»
— Нет! — выкрикнула она, не обращая внимания на испуганные возгласы сидевших вокруг котов. — Я буду говорить здесь и сейчас!
— Да-да, пусть говорит, — облизнулась Пятнистая Звезда и шагнула вперед, с жадным любопытством глядя на Остролистую. — Мне хочется знать, что она такое собирается нам сообщить.
— И мне тоже, — буркнул Однозвезд.
— Неужели у Грозового племени есть тайны, о которых они боятся говорить вслух? — осклабился Чернозвезд, презрительно махнув хвостом в сторону Огнезвезда.
Поляна взорвалась визгом и криками; коты всех трех племен, вскочив, подзадоривали Остролистую, обвиняя Грозовое племя в скрытности. Остролистая молча стояла посреди бушующей поляны и чувствовала странное спокойствие. Она знала, что нужно лишь немного подождать — и дальше все будет так, как она задумала.
Наконец Огнезвезд взмахнул хвостом, призывая котов к тишине.
— Хорошо, Остролистая, — сказал он, когда все стихло. — Говори, что ты хотела сказать. И моли Звездное племя, чтобы тебе потом не пришлось пожалеть об этом.
Теперь на острове было так тихо, что Остролистая услышала, как мышка шуршит под корнями дуба.
— Вы думаете, что знаете меня? — снова выкрикнула она. — Меня и моих братьев — Львиносвета и Воробья из Грозового племени? Но все, что вам говорили о нас было ложью! Мы не дети Ежевики и Белки!
— Что? — Ежевика вскочил с корня дуба, где сидел с остальными глашатаями. Янтарные глаза его сверкали гневом. — Что за чушь ты несешь? В чем дело, Белка?
Белка тоже встала. Страх исчез из ее глаз, теперь в них светилось что-то такое, чего Остролистая не сумела понять. Что это было? Сожаление? Раскаяние? Боль? Или горе матери, навсегда потерявшей своих детей?
— Прости, Ежевика, но это правда. Я им не мать, а ты не отец.
Глашатай Грозового племени в полной растерянности смотрел на нее.
— Но кто же тогда...
Белка повернулась и посмотрела в глаза кошке, которую все это время называла своей дочерью.
— Расскажи им сама, Остролистая. Я слишком долго хранила эту тайну и не хочу открывать ее сейчас.
— Подлая трусиха! — заорала на нее Остролистая. Она обвела глазами поляну, увидела обращенные на нее взгляды и выкрикнула: — А я не боюсь правды! Наша мать — Листвичка, а отец — Грач! Да-да, Грач из племени Ветра!
Последние слова ее утонули в изумленных возгласах, но Остролистая повысила голос, перекрикивая собравшихся:
— Эти коты так стыдились своих детей, что отреклись от нас сразу после нашего рождения и лгали всем вам, чтобы скрыть свое предательство! Они предали Воинский закон, забыли честь и верность своим племенам! И это все ее вина! — Остролистая махнула хвостом в сторону Листвички. — Как может выжить племя, если лжецы, трусы и предатели проникли в самое его сердце?
Оглушительный визг и вопли ужаса были ей ответом.
Теперь все кричали так громко, что Остролистая уже не слышала сама себя. Но это было и не нужно — она уже все сказала.
Лапы у нее дрожали, словно она, ни разу не присев, бежала бегом через всю территорию Грозового племени. Однако в душе у нее царило странное спокойствие, словно она проколола давно назревший нарыв и теперь с облегчением следила за вытекающим гноем.
Громкий голос Грача на миг заглушил вопли беснующихся котов:
— Это ложь! — он вскочил со своего места, его темно-серая шерсть стояла дыбом. Стоявшие рядом с ним Ветерок и Сумеречница выглядели потрясенными и разгневанными. — Она солгала вам!
Но тут молчавшая до сих пор Листвичка тихо встала, и все коты на миг смолкли, уставившись на нее.
— Это правда, Грач, — глухо произнесла целительница. — Прости меня. Я хотела рассказать тебе об этом, но так и не смогла найти силы и время.
В ее желтых глазах светилась такая горькая печаль, что у Остролистой на миг сжалось сердце, но она подавила жалость.
«Я ее ненавижу! Она предала нас и лгала нам всю жизнь!»
— Ты ничего не значишь для меня, Листвичка, — голос Грача был холоден, как лед. — То что было, давно прошло. Всю свою преданность я отдал племени Ветра, и у меня нет детей, кроме Ветерка. — Она посмотрел на Сумеречницу и Ветерка; его подруга вся дрожала от злобы, прижав к затылку уши, а Ветерок грозно рычал, скаля зубы.
Листвичка опустила голову, давая понять, что признает его правоту, а потом посмотрела на Огнезвезда, который, словно окаменев, неподвижно стоял на своем месте.
— Я знаю, что больше не имею права быть целительницей Грозового племени, — тихо проговорила она. — Я прошу прощения у тебя, Огнезвезд, и у всех своих соплеменников. Я виновата перед всеми вами, но поверьте — я делала все, что в моих силах, и не было дня, чтобы я не жалела о том, что случилось. — Голос ее оборвался, и она судорожно сглотнула, прежде чем продолжить. — Но я никогда не жалела о том, что родила котят. Они выросли замечательными, и я до конца дней своих буду ими гордиться.
Она в последний раз посмотрела на Грача и пошла прочь, низко опустив голову. Коты молча расступались, давая ей дорогу, и вскоре Листвичка скрылась за кустами. Все в молчании смотрели ей вслед.
