ИВАН. Не могу-у-у, Пеструха!
АЛЕКСАНДРА. По… Почему?!
ИВАН. Как мне его… копытами-то?!
АННА. Копытами… Не развяжешь, правда!
Хохочут еще громче.
АЛЕКСАНДРА. Жорушка-а!
Срывает с Ивана фартук и оба, обнявшись, валятся на траву. Петр, в свою очередь, обняв Софью и целуя, тоже валит ее на землю. Смеется, всплескивая руками, с радостным испугом поглядывая по сторонам, Анна.
АЛЕКСАНДРА. Ванька, сука!.. Кобель!.. Иван! Хватит!
ИВАН. Все, ребята! Поворачиваем к людскому обличию…
АЛЕКСАНДРА. Нюра, никого там нет? Черте че подумают…
ПЕТР. Саня! Мы ж шалим!
СОФЬЯ. Ик… ик… Обхо… ик… хоталась. Ик. Ох, не к добру.
АЛЕКСАНДРА. А что, Губарев развязывать начал?
ПЕТР. Как раз в этот самый момент.
ИВАН. Жорка к корове сзади пристроился – заскочил на нее, хрипит, мучится из-за фартука, Губарь на Жору сзади прыгат, примеривается, фартук стягиват, узел рвет.
СОФЬЯ. Добро дело хотел сделать, да?
АННА. Его порвешь… Там ремень кожаный.
ПЕТР. Вообще снимать нельзя – корова-то неплановая, да еще беременная.
АЛЕКСАНДРА. Дак зачем тогда он?
ПЕТР. Спроси его.
ИВАН. Загляделся на процесс! Да еще подвыпимши. Городской, никогда не видел… Как оно там, в натуре?
АННА (кивнув). Без фартука.
ИВАН. Заинтересовался. А Жорка че?.. За претендента его, наверно, принял.
СОФЬЯ. Пьяный, а на ферму поперся… Придурок.
ПЕТР. С гостями гулял. Из города, с Молотова приехали. За молоком пришел – отпаивать после пьянки.
СОФЬЯ. А кто такие?
ПЕТР. Какие-то военные.
АЛЕКСАНДРА. Поди, вас на войну забирать? А, Иван?
ИВАН. Черт его знает. Тянут какую-то холеру. Вон, из Дивьи многих позабирали, а из нашего Ромахино, да еще васильевских… Как забыли.
АННА. Глухомань, пока доберутся.
ПЕТР. Лес весь сгоним по Чусовой и заберут.
ИВАН. Там лесу-то… На один перегон осталось.
СОФЬЯ. Ну и что? Кому-то ж надо его сплавлять.
ПЕТР. Ну вот. Сплавим и пойдем. Неделей раньше, неделей позже… Весь транспорт на запад битком – не знают, где вагоны брать.
АЛЕКСАНДРА. О господи!
ИВАН. Дак уже и товарняк, товарные вагоны задействуют. Точно-точно.
СОФЬЯ. Че буде-е-ет?.. Мамочка моя, че буде-е-ет?..
ПЕТР. Ладно, день, да наш. Вы баню сготовили?
СОФЬЯ. Саня, как думаешь – протопилась баня?
АЛЕКСАНДРА. Пойдем поглядим. Нюр, Мишку своего веди, с мужиками попарится.
АННА. Лучше я с ним. Чижело ему на одной ноге.
АЛЕКСАНДРА. Мужики, что ль, не помогут? А время потеряем. Ждать, пока вы там наплескаетесь вдвоем…
СОФЬЯ. Наплескались уж. Петь, Иван, Нюра-то опять у нас беременная.
ИВАН. Нюрок, дай пять.
Жмет Анне руку.
Медленно пошли с косогора.
АЛЕКСАНДРА. Сначала мужики помоются, потом мы.
ПЕТР. А мы после вас еще разок! Да, Ваня?
АЛЕКСАНДРА. Только давайте побыстрее, чтобы заполночь не ложиться.
ИВАН. Еще ж за столом посидеть. Нюр, самогонки притащишь?
АННА. А сколько?
ИВАН. Петь, сколько?
ПЕТР. Пять человек? Ну литр.
ИВАН (Анне). Ну литр.
АННА. Литр принесу.
Картина вторая
Двор Рудаковых. Видны часть дома с крыльцом, надворные постройки. На заднем плане – в глубине огорода – баня. Ближе к крыльцу стол, по обе стороны которого лавки. На крыльцо выскочила Женя. В руках две большие миски. На середине двора ее останавливает голос матери.
ГОЛОС СОФЬИ. Женя!
ЖЕНЯ. Что?!
ГОЛОС СОФЬИ. Огурцы со дна бери!
ЖЕНЯ. Ладно!
ГОЛОС СОФЬИ. Побольше бери! У мужиков спроси – скоро они там?!
ЖЕНЯ. Ладно!
Скрылась в сарайчике.
С улицы во двор, стараясь быть незамеченным, входит Римас Патис в форме милицейского старшины. Остановился, прислушался. Из дома слышны женские голоса. Хлопнула крышка погреба. Появилась Женя с мисками, полными квашеной капусты и соленых огурцов.
ЖЕНЯ. Ой, здрасьте.
РИМАС (кивнул). Отец где?
ЖЕНЯ. В бане. Моются.
РИМАС. С кем?
ЖЕНЯ. С дядь Ваней.
РИМАС. Краснощеков?
ЖЕНЯ. Да. Парятся… По второму разу пошли. Позвать? Папа! Дядь…
РИМАС. Погоди. Я сам. (Пошел было к бане, но, раздумав, вернулся.) Пусть парятся… Зайду… Попозже. (Идет к выходу.)
ЖЕНЯ. Дядь Римас! А вы… на войну его? Забираете, да?
РИМАС. Матери не говори, что был. Отцу скажи… Зайду. (Уходит.)
Поставив миски на стол, спешит в огород к бане.
ЖЕНЯ. Папа! Дядь Ваня! Вы скоро?
ГОЛОС ПЕТРА. Все-о-о! Уже идем!
Из дома вышли Нюра, Софья, Александра. Головы покрыты полотенцами. Ставят на стол закуску, посуду.
СОФЬЯ. Вот парятся! Вот парятся!
АННА. Одного раза мало им.
СОФЬЯ. Они ж и так первый раз долго парились. После их зашли, у меня аж волосы затрещали. Второй раз?! Не-е – чистое пекло. Ни за какие калачи.
АЛЕКСАНДРА. Вона че-о! А я голову сломала – че там у Соньки внизу живота потрескивает?
СОФЬЯ (шутливо толкнув Александру). У тебя, поди, внизу, не у меня! Правда, думала, умру.
АЛЕКСАНДРА. А я б за милу душу… по второму кругу, как мужики.
АННА. Так шла бы сейчас с Иваном, с Петей…
АЛЕКСАНДРА. А че-то промахнулась! Ты где раньше была? Не подсказала!
Смеются.
АННА. Заревнует Соня. Не боишься?
СОФЬЯ. Для родной сестры-то? Фу-у, ниче не жалко! (Села на лавку.) Давно так не парились. Тело гуди-и-и-ит… Хорошо-то как, господи.
Пауза.
АЛЕКСАНДРА. Кажется, идут. Пыхтят.
СОФЬЯ. Наконец-то. Ну вы че, мужики?
Едва переставляя ноги, почти выползая, из огорода появляются Иван с Петром. Обогнав их, шмыгнула за стол Женя.
