Ксенин (весело). Я не быдло!
Кленова. Сережа, ты не быдло. Ой, хохмач!
Марат Маратович. Никто не быдло.
Ксенин. А кто?
Кленова. Те. (Махнула рукой.) Все те.
Ксенин (радостно). Вот! Понимаете? Их же много! Как я… макеты маракуют, работают… просто. Их сразу видно… не выдающихся.
Тесданов. Скорее наоборот, Сережа.
Марат Маратович. Действительно.
Ксенин. Простите, неправильно сказал. Узнают – вот как. И меня узнают… тоже сразу. Как чуют, что ты – так себе… (Марату Маратовичу.) Спасибо вам, конечно, за должность, за старшего, но если бы не Гера… Марат Маратович, положа руку на сердце…
Марат Маратович. Какую-то, конечно, роль сыграло…
Ксенин (с азартом). Не назначили бы! Потому что быдло! В том смысле, что таких, как я… На всех не напасешься. Правильно? И сразу можно сумкой по голове.
Кленова. Какой сумкой?
Ксенин. А какая под руку попадет. Хамство, неуважение… Есть ты, нет тебя – неважно. Не ты, так другой… Разве можно? Между прочим, вы, Марат Маратович, с подчиненными не здороваетесь (весело и ласково погрозив Марату Маратовичу пальцем). Я знаю почему. Сказать? А вроде вы не в духе, не до этого. Правильно, потому что – быдло. Я вас не осуждаю, так мир устроен… почему-то. А это больно. Вы меня понимаете? Гера, Марат Маратович…
Марат Маратович. Понимать-то понимаю…
Ксенин. Я вам, честное слово, говорю, не обижайтесь. Где шофер? Сейчас покажу. Гена! Гена!
Тесданов. Спит он.
Марат Маратович. Да. Ты его не трогай.
Ксенин. Спит? Он спит и видит сны. Вот! Свои гениальные сны! Скажите, он может видеть гениальные сны?
Марат Маратович. Кто знает. Мало ли что…
Ксенин. Правильно! А вы его даже поесть не пригласили, потому что он…
Марат Маратович. Ну все, хватит. Ты, знаешь ли, тоже слова выбирай.
Ксенин. Я умоляю, не обижайтесь. Мы же откровенно… я впервые с вами так.
Марат Маратович. Ради бога, конечно…
Ксенин (удивленно и радостно). Вы, оказывается, живой человек, Марат Маратович. Не знал, честное слово. Я рад, что мы говорим с вами… И мы должны, наконец, понять, про что жизнь наша, мы в ней. Правильно?
Марат Маратович. И понимай. Шофера зачем совать?
Ксенин. Он видит гениальные сны? Решили?
Марат Маратович. Опять за рыбу-мясо.
Ксенин. Он их написать не может! Ни ручкой, ни кистью… А сын сможет! Не сын, так внук или правнук, потомок какой-нибудь.
Кленова. Вообще-то через гены передается.
Марат Маратович. Ну, это может быть.
Ксенин. Значит, беречь его, думать о нем надо. А мы не думаем.
Марат Маратович. Все думаем, палку тут перегибать не следует.
Ксенин. Не думаем!
Марат Маратович. Почему не думаем-то, когда думаем?
Ксенин. Думаете?
Марат Маратович. Думаем.
Ксенин. Как?
Марат Маратович. Обыкновенно, как.
Ксенин. А надо по-человечески, не обыкновенно.
Марат Маратович. А обыкновенно – это по-какому? По-звериному?
Ксенин. Почему? Нет.
Марат Маратович (психуя). Ну как? Как тогда? Как? Толком сказать можешь? Запутал уже к черту и меня и себя. Как?
Ксенин. По-обыкновенному?
Марат Маратович. Да!
Ксенин (сосредоточенно, четко выговаривая каждое слово). Это значит, по структуре. По сложившейся, негласно указанной структуре социальных взаимоотношений данного общества.
Пауза.
Марат Маратович (Тесданову). Ты что-нибудь понял?
Ксенин (втолковывая по-дружески Марату Маратовичу). Вы начальник Гены, вы приказали нас везти, и он поехал. А у него выходной! Но он поехал, потому что боится испортить с вами отношения, потерять работу…
Марат Маратович. Э-э, брось ты. Думаешь, я ему мало доброго делаю? Нужно ему куда съездить – пожалуйста.
Ксенин. Правильно! И тем самым лишаете его права отказать вам. Вот вам и структура.
Марат Маратович. Теперь про человеческое. Дуй уж до конца.
Ксенин. Вы его просите, он, сохраняя достоинство, отказывает безо всяких для него последствий: не попадает под сокращение штатов, никто к нему не придирается, не мстит. И ничего в человеке не ломаем, и он сознает себя, свою ценность.
Марат Маратович. Договорились. Уже, оказывается, людей ломаем.
Ксенин (весело). И не замечаем этого, вот что страшно, Марат Маратович. Мы в них, в себе, самое сокровенное ломаем. Самое-пресамое… А у них сны… дети…
Марат Маратович. Никому я ничего не ломал. (Кленовой.) Я тебе сломал что-нибудь?
Кленова. А?
Тесданов смеется.
Ксенин (вновь радостно подхватывая). Конечно! Вы на тридцать лет старше Тони! Кто знает, может, по страстям, красоте душевной в тебе Джульетта росла, Тоня. Но вы со своей структурой отношений убили ее в ней… И Джульетты уже не будет никогда. Не успела, сломали. А что? Подумаешь, какая-то там… из сметного… мартышка у машинки… (Обнимая Марата Маратовича.) Жестокие мы, Марат Маратович.
Марат Маратович (Тесданову). Убери его куда-нибудь. (Кленовой.) Тоня, идем к машине.
Кленова, оглядываясь на Ксенина, уходит с Маратом Маратовичем.
Тесданов. Старик, вот и кончилась твоя карьера!
Ксенин (ему плохо). Конечно. Структура… Не надо было мне ехать.
Тесданов. Да уж, вижу.
Ксенин. Как с другой планеты… Понимаешь… Мне нельзя пить.
Тесданов. Много ли ты выпил?
Ксенин. Нет, Гера. Понимаешь, у меня спазмы… Я из университета…
Тесданов. Сядь. Успокойся. (Усаживает Ксенина под деревом.) Вот так.
Ксенин. Я из университета…
Тесданов. Ясно. Ты студент.
Ксенин. Нет. Мне нельзя. В университете…
Тесданов. Сережа, я понял.
Ксенин. Подожди.
Тесданов. Ну.
Ксенин. Из университета ушел, от нагрузки спазмы сосудов… мозга… головного. Потом прошло. Понял? А было больно.
Тесданов. Понял. Тебе легче?
Ксенин. И пить нельзя. Я совсем не пью. Очень редко. Чуть-чуть, потому что больно.
Тесданов. И правильно делаешь.
Ксенин. Как хорошо. Ветерок.
