Иван Афанасьевич. Думаешь, Эдитке?
Вера Михайловна. А что! Может, нашла себе кого!
Появляется Эдита Ивановна. Она в длинном халате. Голова замотана полотенцем.
Эдита. Как у вас хорошо пахнет! Здравствуйте. Ух ты! Розы! Откуда?
Вера Михайловна. Тебя хотели спросить! От поклонника?
Эдита. Мама, какие поклонники! У меня пять лет приличной роли не было. Я уж и забыла, как розы пахнут… Два года «Трех сестер» поставить не можем! Все спонсора ищем. А какой бы я была Ольгой! (Перевоплощается.) «…Сегодня утром проснулась, увидела массу света, увидела весну, и радость заволновалась в моей душе, захотелось на родину страстно… В Москву…»
Вера Михайловна. Значит, цветы от Юрки.
Эдита. Черта с два!
Вера Михайловна. Я тебе всегда говорила: опомнится, закодируется и прощения будет просить, никуда не денется… Помнишь, когда он за тобой ухаживал, все свое лейтенантское жалованье на цветы убухивал!
Эдита. Мама! Откуда у него такие деньги! Он же теперь… Сама знаешь… Похмелиться не на что. Слава богу еще, если не посадят.
Вера Михайловна. А этот фуфел, который у вас полтеатра под спортзал арендует? Сама говорила, он на тебя глаз положил…
Эдита. Мама, ну что за выражения – «фуфел»?! И мало ли кто на меня что положил… (Осеклась, видя, как Виктор ухмыляется.) Вряд ли… (Разглядывает букет.) Ой, там что-то внутри тикает! (Протягивает руку.)
Кабулов. Стоять! Ничего не касаться!
Эдита. Почему?
Кабулов. Вдруг бомба! Нам, личному составу, доводили, что бомбы в самые разные места теперь кладут…
Виктор. М-да, Раджива Ганди тоже с помощью букета грохнули.
Вера Михайловна. Чепуха! Кто нас будет взрывать?
Кабулов(разглядывая букет). Вас, может, и нет. А вот могли что-нибудь перепутать. Тут недавно брокера застрелили… Он у друга машину на день взял, а друга заказали… У вас кто сосед?
Вера Михайловна. Банкир. Он у академика Червякова квартиру купил…
Кабулов. Вот!
Иван Афанасьевич. Ничего не трогайте, я сейчас… (Убегает в кабинет.)
Эдита. Надо милицию вызвать!
Кабулов. А я кто?
Эдита. Я про этих – маски-шоу… Спецназ.
Возвращается Иван Афанасьевич. В руке у него прибор, похожий на маленький миноискатель. Он подносит прибор к цветам. Прибор начинает мигать и попискивать.
Иван Афанасьевич. Прибор показывает наличие часового механизма.
Кабулов. Срочная эвакуация!
В это время появляется Даша. Она в спортивном костюме. Прямо с пробежки. Может быть даже на роликах.
Вера Михайловна. Даша, атас! Срочная эвакуация! Уходим…
Даша. Какая эвакуация? Я на работу опаздываю…
Кабулов. Бомба с часовым взрывателем.
Даша. Где?
Эдита. В цветах. Нам по ошибке принесли.
Даша. Почему по ошибке? И почему сразу бомба?
Иван Афанасьевич. Тикает. Прибор показал.
Даша. А что, кроме бомбы, ничего и тикать уже не может? (Направляется к букету.)
Кабулов. Не трогай. Я наряд вызову!
Женщины визжат от страха, но поздно. Даша погружает руку в цветы и вынимает конверт и коробочку.
Даша. Насмотрелись телевизора! (Разворачивает письмо и читает.)
Эдита(ревниво). Тебе?
Даша. Мне.
Эдита. От кого?
Даша. От него.
Эдита. С чего это?
Даша. У меня именины.
Виктор. У тебя? Какие еще именины?
Даша(сочиняя на ходу). Да – именины. День усекновения главы невинно убиенной великомученицы Дарьи.
Иван Афанасьевич. Не знал. Поздравляю!
Вера Михайловна. Дай поцелую, мученица ты моя!
Эдита. А что в коробочке? (Берет из рук дочери коробочку, открывает.) Надо же… «Тиссо». Золотые. Тикают. Папа, действительно тикают! Вот, мама, детей надо по святцам называть. Совсем другая жизнь. А вы? (С упреком смотрит на мать.) Здесь живет Эди-ита? Нет, здесь живет «Иди ты!…».
Вера Михайловна. Ты бы нас с ним хоть познакомила!
Даша. Познакомлю.
Вера Михайловна. А что? Иосиф прилетает. Вот и пригласи его на семейный обед!
Даша. Не мешайте мне советами!
Эдита. Дай мне часы сегодня на репетицию надеть! Один раз.
Даша. Нет, я должна это вернуть.
Эдита. И цветы?
Даша. Цветы пусть останутся.
Иван Афанасьевич. Правильно. Порядочная девушка может принимать подарки только от близкого человека.
Эдита. А может, он уже близкий…
Даша. Отстаньте от меня! Я как-нибудь сама разберусь, от кого принимать, а от кого не принимать! И не надо меня учить! Не девочка. В окно выгляните! Все уже по-другому. И то, что было правильно в вашей жизни, теперь смешно и нелепо! А вы ничего не понимаете, сидите в этой квартире, как в саркофаге… (Уходит.)
Эдита. Нет, вы слышали?!
Иван Афанасьевич. Ах, простите, Дарья Юрьевна. Простите великодушно!
Вера Михайловна. Дарья, по-моему, ты оборзела!
Виктор. Тетя Вера, пива не осталось?
Вера Михайловна. Нет, чайку попьем.
Уходят в кухню.
Кабулов(показывая на прибор). Научная штука!
Иван Афанасьевич. Пустяки. Отходы высоких технологий. Мы, Нурали Худайназарович, свой хлеб не зря ели. Понимаешь, в Москве кнопочка, маленькая такая, а в Тихом океане подводная лодка… И ведь знали они там, в Америке, что мы здесь не нажмем, но про кнопочку все равно помнили. А теперь?! Тьфу!…
Кабулов(мечтательно разглядывая прибор). Нам бы такую штуку в отделение…
Закрывается занавес. На авансцене остается Иван Афанасьевич.
Иван Афанасьевич. Не дай вам бог, господа, коротать старость на обломках собственного Отечества и видеть, как разворовывается и высмеивается все то, чему ты служил на износ сердца человеческого! Я, знаете ли, человек независтливый. А теперь завидую тем товарищам моим, которые не дожили до этого поношения! Говорят, под конец жизни человек словно с ярмарки едет: людей посмотрел, себя показал, и барыш в кармане. Не знаю… Такое чувство, что на этой самой ярмарке меня избили, обокрали, да еще и в душу плюнули… За что? За что?! (Уходит.)
