Вообще-то помощника звали Владимиром Георгиевичем, но за глаза именовали попросту «Оргиевичем». И совсем даже не случайно. В какую бы часть света ни отправлялся Второй Любимый Помощник, опережая его, по спецсвязи летело закодированное по всем шифровальным правилам и обладающее семнадцатью степенями защиты указание организовать к приезду высокого гостя «хорошенькую бордельеру». Оргиевич в свои пятьдесят был полон мужских и государственных сил, а полноценную ночную гульбу переносил с легкостью студента, до утра зубрившего сопромат.
Понятное дело, заботы по организации сексуального досуга Второго Любимого Помощника поручались российским послам. Поначалу, конечно, находились и такие, что пытались возражать, даже возмущаться. Но им резонно отвечали:
— В ЦК КПСС пожалуйтесь! — и добавляли: — Если не можете организовать такую малость, то на хрен вы вообще нужны здесь державе!
И тогда седовласые дипмужи, возросшие еще под сенью легендарного Мистера «НЕТ» со странной фамилией Громыко, вызывали сотрудников помоложе и, отводя глаза в сторону, давали задание по организации «бордельеры».
— Так нужно… для России! — объясняли они.
Юные дипломаты, особенно карьерные, не прошедшие комсомольскую школу времен позднего застоя, частенько проваливали такие мероприятия — и это уже стоило места двум послам, отправленным на преподавательскую работу, вероятно, с тайным расчетом, что, обжегшись, они введут-таки в МГИМО спецкурс по организации и проведению «хорошеньких бордельер» для высоких московских гостей.
Наш посол во Франции, к счастью для себя, накануне уехал в отпуск. На дипломатическом хозяйстве остался временный поверенный, бывший полковник внешней разведки — юркий седовласый губастик в огромных очках, с трудом удерживающихся на красной лоснящейся носопырке. Боясь, как огня, преподавательской работы, за день до прибытия высокого гостя он специально приехал на выставку, подошел к стенду «Аэрофонда» и отозвал меня в сторону:
— Павлик, вся надежда на тебя! Найди девочек…
— А мальчиков не надо?
— Таких указаний не было… — растерялся он. — А что, есть информация?
— Шучу. Это Третий Любимый Помощник «голубой», как яйца дрозда, а Оргиевич — нормальный мужик!
— Ну и шутки у тебя! Значит, девочек… И лучше русских, их тут много по ночным клубам пляшет. Местных не надо — они нас сразу прессе сдадут… Еще и сами опишут, жоржсандки хреновы! Да, чуть не забыл — ужин тоже тебе придется оплатить… Сам знаешь, как посольства теперь финансируются — скрепки купить не на что!
— А что я с этого буду иметь?
— Лично представлю тебя Оргиевичу!
— Мало. Знаете, во сколько мне влетит эта «бордельера»?
— Что еще?
— Братеева там быть не должно!
— Ну ты и мстительный.
— Козлов надо наказывать.
— Согласен.
Познакомиться в непринужденной обстановке с самим Вторым Любимым Помощником — о чем еще можно мечтать! Человек, удачно выпивший вместе с десятым клерком, который в администрации Президента промокашки носит, получает иной раз возможность заработать столько, что и отдаленные потомки не будут знать, куда еще засунуть наследственную зелень. А тут сам Оргиевич!
Но, пораскинув мозгами, на организации «бордельеры» я решил еще и заработать. К стенду «Аэрофонда» уже несколько раз подходил французский хмырь, обсыпанный перхотью, как конфетти. Он имел в России серьезные интересы, разнюхал о предстоящем визите Оргиевича и все выпытывал, когда тот должен посетить авиасалон. Я навел справки и выяснил, что хмырь был чуть ли не последним Бурбоном, наследником французского престола, и славился деловыми связями, а также грандиозными пьянками, которые регулярно устраивал в своей огромной квартире на Елисейских Полях. Я заслал к нему Катерину. Бурбон не только согласился полностью профинансировать «бордельеру» у себя в квартире, но и предложил мне сто тысяч франков за посредничество. Возможность нажраться и покуролесить в обществе Второго Любимого Помощника, попутно решив деловые вопросы, стоит дорого!
С прикомандированным ко мне советником по культуре мы объехали лучшие ночные клубы и отобрали дюжину танцовщиц — милых, изящных дев с крупами нежными, как шелк, и твердыми, как курс на рыночную экономику. Мы брали только «экстра-класс» и никого из серии: «Мужчина, не хотите ли познакомиться с моей киской?» Эх, вот почему, как верно заметил Серега Таратута, нет женщин в русских селеньях — они все давно в парижских и гамбургских борделях.
Проинспектировать девушек я поручил Катерине, еще злой после подлого поведения Антуана и ночного исполнения роли Жанны д’Арк. Получив от временного поверенного общее представление о сексуальных пристрастиях Помощника, она осмотрела девиц с дотошной ненавистью эсэсовки, отбирающей славянок для господ офицеров.
Советник по культуре, в прежние годы курировавший по линии КГБ проституток, кормившихся вокруг Интуриста, провел суровый инструктаж:
— Шаг влево, шаг вправо — поедете на родину. И ни одна сука никуда дальше Смоленска сиську не протащит! Вам ясно?
— Ясно…
— Человек с вами будет большой, очень большой! Забудете о нем, как только все закончится. Ясно?
— Ясно…
— Никаких презервативов. Не любит. И полная стерильность. Если у него хоть кольнет потом или капнет, я вам ваши кормилицы навсегда запломбирую! Ясно?
— Я-я-ясно-о… — блеял «экстра-класс», испуганно переглядываясь.
Мне их стало немного жаль, и я приободрил:
— Гонорар тройной, как на Северном полюсе. Не бойтесь, девушки, кому не достанется Большой Дядя — я всегда к вашим услугам!
Катерина усмехнулась.
— А ты, милая, будешь сидеть в шале и греть мне постельку! — поставил я на место свою любимую секретаршу.
— Как скажешь, Зайчуган! — покорно шепнула она.
Ведь знал же, что ее покорность заканчивается обычно большой пакостью, но прошляпил и на этот раз!
Временный поверенный был в восторге от того, как выполнено задание. А Второй Любимый Помощник удовлетворенно улыбнулся, оглядев стол, в гастрономическом отношении представлявший собой совершенно бессмысленное, но эффектное смешение французской и русской кухни: седло ягненка под соусом из трюфелей соседствовало со стопкой блинов и ведром красной икры. Посреди стола на огромном серебряном блюде в позе андерсеновской русалочки сидела одна из девушек, обложенная по окружности королевскими креветками. Вдоль одной стены выстроились одетые во фраки официанты, напоминавшие стрижей на телеграфном проводе, а вдоль другой — голые девочки, прикрытые для пикантности листиками кудрявого салата.
— Да, временный, быть тебе послом. Угодил! — повторял Оргиевич, потирая руки. — А бабы-то, бабы! Знатная «бордельера» сегодня будет! Налетай, мужики! — махнул он рукой свите, расположившейся у него за спиной.
