Книга Убегающий от любви, страница 66. Автор книги Юрий Поляков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Убегающий от любви»

Cтраница 66

— Прости меня! — еле слышно проговорила она.

— Никогда. Дай сюда иголку!

— Зачем?

— Дай!

Она нагнулась, перекусила нитку и протянула иголку. Я взял теплое жальце, попробовал пальцем острие и выкинул в окно.

— Почему? — удивилась она.

— Не твое дело. Когда-нибудь поймешь.

— Я понимаю: мы расстаемся. Ты меня теперь обязательно выгонишь. Аристов для тебя важнее. Но я хочу, чтобы мы расстались друзьями. Конечно, я много о тебе знаю, но ты можешь быть абсолютно спокоен…

— А я и так абсолютно спокоен. Это ты теперь переживай и оглядывайся!

— Зачем ты меня пугаешь? Я виновата перед тобой. Я сорвалась. Наверное, это какая-то болезнь, вроде наркомании. Я тебе никогда не рассказывала, но у меня это давно. Я даже пыталась разобраться, когда это началось. Если бы надо мной в детстве кто-нибудь издевался или растлевал, тогда все было бы просто и понятно. Но с меня все пылинки сдували. Даже на злого учителя ничего не свалишь: учителя меня обожали! Я долго копалась в себе, даже к врачу ходила — и вспомнила, когда это началось. В восьмом классе. Отца отозвали из Парижа в Москву — и я стала ходить в школу рядом с домом. Мы тогда жили в самом конце Ленинского проспекта. Понимаешь, в Париже у меня было очень много школьных друзей…

— Антуан, например…

— И Антуан, и много еще… А тут я попала в совершенно незнакомый, злой, живущий по своим законам и не принимающий меня детский мирок. Наверное, я и сама виновата, потому что с глупой гордостью к месту и не к месту демонстрировала свой французский и фыркала, когда другие мямлили у доски. В классе были две девочки, которые мне сразу понравились, — Валя Обиход и Нина Назарова. Подружки. Они даже на переменах под ручку ходили. И знаешь, поначалу они меня как будто приняли… Но потом был новогодний вечер — и я вырядилась, как дура, во все лучшее… Мне, конечно, мать должна была подсказать, что так нельзя, что это воспримут как вызов (в магазинах-то тогда ничего не было!), но моя мамочка в ту пору крутила роман с одним синхронистом, и ей было не до меня. В общем, я вырядилась… Учительши потом еще месяц мои парижские тряпки обсуждали. А он весь вечер танцевал только со мной!

— Кто — он?

— Ван Вей. Он был по отцу китайцем и учился в десятом. Родители его работали в цирке — жонглировали, и он после школы собирался в цирковое училище. Это было в нем самое интересное, потому что выглядел он совершенно невзрачно — щуплый и желтый. Но именно в него влюбилась до потери сознания Валя Обиход. Нина Назарова была у нее поверенной и даже своего рода парламентером — выясняла у Ван Вея, как он к Вале относится. Обычные среднешкольные глупости. В этом возрасте, сам помнишь, все в кого-то влюблены…

— А ты?

— Я — нет. Не успела. В тот новогодний вечер Нина отправилась выяснять, почему Ван Вей не приглашает танцевать Валю, а он сказал какую-то гадость и снова пригласил меня. Так я стала врагом. У Вали оказались хорошие организаторские способности — и скоро весь класс стал относиться ко мне уже не равнодушно, а враждебно… Ты знаешь, что это такое, когда ты входишь в комнату и на тебя устремляются тридцать пар ненавидящих глаз? Тогда я решила наказать ее. Ван Веем… Напросилась как-то к нему домой — и это было отвратительно. Даже по моим нынешним представлениям, он был очень испорченный мальчик. К тому же у него были плохие зубы… Не менее отвратительным оказался и язык — он обо всем рассказал приятелям. И старшеклассники специально заглядывали, чтобы посмотреть на меня. К счастью, отца вскоре отправили в Брюссель — и мы уехали. Но перед отъездом я отомстила. Я написала любовную записку Нине Назаровой от его имени, подделав почерк и подложив ее на перемене так, чтобы нашла бумажку Валя. И они поссорились. Страшно. Как умеют ссориться только лучшие подруги или лесбиянки. Даже подрались! И знаешь, когда они, визжа, на глазах у всего класса таскали друг друга за волосы, я вдруг почувствовала ледяное искрящееся счастье вот тут, в этом месте!.. (Катерина положила руку на живот.) Потом счастье погасло, а лед остался… Даже не лед, а ледяной истуканчик, требующий постоянных жертв… С этого все и началось…

— А зачем ты мне все это рассказываешь?

— Чтобы ты понял… Знаешь, иногда мне казалось, что ты именно тот, кто меня вылечит. Я это почувствовала, когда мы начали прыгать с тобой вместе… Я ждала, что вот сейчас эта ледышка внутри меня растает. Навсегда. И я стану как все — верной, доброй, покорной, рожу тебе ребенка. И буду любить ребенка — за тебя, а тебя — за ребенка… Думаешь, легко ненавидеть всех, кто…

— Всех?

— Всех, кроме тебя.

— А меня, значит, ты любила?

— Нет.

— Почти любила?

— Нет. Почти не ненавидела… С тобой мне было лучше, чем с другими…

— Спасибо за откровенность. Ты улетаешь сегодня?

— Нет.

— У тебя здесь дела? Ты еще не всех стравила и рассорила?

— Нет, просто я перед отъездом хочу прыгнуть с парашютом. Брайен нашел замечательный аэродромчик, прямо посреди кукурузного поля…

— Прыгнуть? А потом с кем — с толстожопым Брайеном? Тебе же все равно, кого потом ненавидеть… На, возьми на всякий случай! — Я вынул из кармана и протянул ей носовой платок.

— Если ты не хочешь со мной прыгать, тогда все равно… — пожала она плечами. — Можно обратиться к тебе с последней просьбой?

— Можно.

— Выстирай, пожалуйста, наш «гербарий»…

Нет, все-таки в Катьке был, был особый бабский гений! Она знала, какой-то влагалищной интуицией чувствовала, что я захочу в последний раз прыгнуть с ней и в последний раз приземлиться в постель. В последний раз — это я себе обещал твердо! Она все рассчитала совершенно точно. А что она теряла? Ничего. Зато надежда, пусть маленькая, брезжила. Надежда на то, что я снова прощу ее, как прощал всегда… Как простил ей взорвавшиеся МИГи, Любимого Помощника, сынка министра, как простил ей Гошу с Тенгизиком, по-братски сгоревших через несколько месяцев в одном «БМВ» прямо на Садовом кольце…

«Не прощу!» — твердо сказал я себе, а вслух произнес:

— Хорошо, я подумаю. Но ответь мне еще на один вопрос: зачем ты устроила эту подлянку Аристову?

— Это не я — это мой ледяной истуканчик.

— А он почему?

— Он не выносит счастливых пар.

Внизу засигналили. Я выглянул в окно: в открытом джипе сидел легкий на помине Брайен с двумя молодыми парнями. Он приветливо помахал мне огромной волосатой, похожей на кабаний окорок рукой. Два раздвинутых толстых пальца могли означать с одинаковой вероятностью и викторию, и обещанную ему двойную цену.

— Ну и что ты решаешь? — Катерина посмотрела на меня с мольбой.

— В последний раз, — ответил я.

— Ты умница, Зайчуган!

18. Кукуруза

Парней в джипе звали Грант и Стив, им было лет по двадцать пять. Первый, темноволосый, оказался пилотом, второй, рыжий, — инструктором по парашютной акробатике. У обоих были мужественные скуластые лица салунных драчунов периода завоевания Дикого Запада. Я подумал о том, что американки во время беременности, наверное, смотрят по телевизору слишком много вестернов — и дети рождаются похожими на одних и тех же кинозвезд. У нас, в России, скоро все дети будут похожи на Пугачеву с Киркоровым.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация