Джонни. Нет… Думаю, тебе не стоит задавать мне такие вопросы. Ты ни на один из них не получишь нормального ответа.
Кэй Гонда. Один великий человек сказал: «Я люблю тех, кто не знает, как сегодня жить».
Джонни (тихо). Я думаю, я человек, которому не следовало родиться на свет. Это не жалоба. Мне не страшно, и я не жалею. Но мне часто хотелось умереть. У меня нет желания ни изменить мир, ни быть его частью, когда он такой, как есть. У меня никогда не было такого оружия, как у вас. Я не нашел даже желания найти оружие. Я хотел бы уйти спокойно и по собственному желанию.
Кэй Гонда. Я не хочу слушать, как ты это говоришь.
Джонни. Меня всегда здесь что-то удерживало. Что-то, что должно было прийти ко мне, прежде чем я уйду. Я хочу помнить одну-единственную минуту, которая была моей, а не их. Не их унылые маленькие радости. Минута восторга, полного и абсолютного, минута, которую нельзя продлить… Они никогда не давали мне жизни. Я всегда надеялся, что сам выберу себе смерть.
Кэй Гонда. Не говори так. Ты мне нужен. Я здесь. Я никогда не позволю тебе уйти.
Джонни (после паузы, глядя на нее странным новым взглядом, сухо). Ты? Ты убийца, которую однажды поймают и повесят.
Она смотрит на него, потрясенная. Он подходит к окну, стоит и смотрит в него. За окном теперь день. Лучи света, как нимб, вокруг темных силуэтов небоскребов. Он вдруг, не поворачиваясь к ней, спрашивает.
Ты его убила?
Кэй Гонда. Нет необходимости об этом говорить.
Джонни (не оборачиваясь). Я был знаком с Грэнтоном Сэерсом. Я один раз работал на него, подавал мячи и клюшки в клубе для гольфа в Санта-Барбаре Тяжелый человек.
Кэй Гонда. Он был очень несчастным человеком, Джонни.
Джонни (оборачиваясь к ней). Кто-нибудь присутствовал?
Кэй Гонда. Где?
Джонни. Когда ты его убила?
Кэй Гонда. Обязательно об этом говорить?
Джонни. Это то, что я должен знать. Кто-нибудь видел, как ты его убила?
Кэй Гонда. Нет.
Джонни. У полиции на тебя что-нибудь есть?
Кэй Гонда. Нет. Кроме того, о чем я могла бы им рассказать. Но я им не скажу. И тебе тоже. Не теперь. Не спрашивай меня.
Джонни. Какое вознаграждение назначили за твою голову?
Кэй Гонда (после паузы, странным голосом). Что ты сказал, Джонни?
Джонни (спокойно). Я спросил, какое вознаграждение назначили за твою голову?
Она молчит, уставившись на него.
Не важно. (Он подходит к двери, открывает ее, кричит.) Миссис Моноген! Пойдите сюда!
Кэй Гонда. Что ты делаешь?
Он не отвечает и не смотрит на нее. Миссис Моноген шаркающими шагами поднимается по лестнице и появляется в дверях.
Миссис Моноген (сердито). Чего надо?
Джонни. Миссис Моноген, слушайте внимательно. Спуститесь к своему телефону. Вызовите полицию. Скажите им, чтобы скорее приехали. Скажите, Кэй Гонда здесь. Вы поняли? Кэй Гонда. Ну, поспешите.
Миссис Моноген (ошеломленно). Да, сэр… (Быстро уходит.)
Джонни закрывает дверь, поворачивается к Кэй Гонде. Она бросается к двери. Между ними стол. Он открывает ящик, достает пистолет и наводит на нее.
Джонни. Стой на месте.
Она не двигается. Он возвращается к двери и запирает ее. Она вдруг как-то поникает, продолжая стоять.
Кэй Гонда (не глядя на него, ровным безжизненным голосом). Убери его. Я не буду пытаться сбежать.
Он сует пистолет в карман и стоит, глядя на дверь. Она садится спиной к нему.
Джонни (быстро). У нас осталось около трех минут. Я теперь думаю о том, что с нами ничего не случалось и не случится. Минуту назад мир остановился, и он будет неподвижен еще три минуты. Но это — этот перерыв наш. Ты здесь. Я смотрю на тебя. Я увидел твои глаза и всю правду, доступную людям.
Она роняет голову на руки.
Прямо сейчас на земле нет других людей. Только ты и я. Нет ничего, кроме мира, в котором мы живем. Один раз вдохнуть этот воздух, двигаться, слышать свой собственный голос не отвратительным и не страдающим… Я никогда не знал благодарности. Но теперь из всех слов я хочу сказать тебе только три: я благодарю тебя. Когда уйдешь, помни, что я тебя поблагодарил. Помни, что бы ни случилось в этой комнате…
Она прячет лицо в ладони. Он молча стоит, голова откинута назад, глаза закрыты.
Слышны быстрые шаги, поднимающиеся по лестнице. Джонни и Кэй не двигаются. Громкий, энергичный стук в дверь. Джонни оборачивается, отпирает дверь и открывает ее. Входит капитан полиции, за ним два полицейских. Кэй Гонда встает, глядя на них.
Капитан. Господи Иисусе!
Они смотрят на нее, ошеломленные.
Полицейский. А я думал, опять ложный звонок!
Капитан. Мисс Гонда, я чрезвычайно рад вас видеть. Мы с ног сбились в…
Кэй Гонда. Уведите меня отсюда. Куда угодно.
Капитан (делая шаг к ней). Ну, у нас нет…
Джонни (тихо, но с суровым приказом в голосе, так что все оборачиваются к нему). Отойдите от нее. (Капитан останавливается. Джонни показывает полицейскому на стол.) Сядьте. Возьмите ручку и бумагу.
Полицейский смотрит на капитана, тот кивает, сбитый с толку. Полицейский выполняет.
Теперь пишите. (Диктует медленно, ровным безэмоциональным голосом) Я, Джон Дауэс, признаюсь, что в ночь на пятое мая, находясь в здравом уме и действуя предумышленно, убил Грэнтона Сэерса, в Санта-Барбаре, в Калифорнии.
Кэй Гонда облегченно выдыхает и охает сразу.
Последние три ночи меня не было дома, что может подтвердить моя хозяйка, миссис Моноген. Она также может подтвердить, что третьего мая меня уволили с работы в отеле «Аламбра».
Кэй Гонда вдруг начинает смеяться. Это самый легкий и счастливый смех на свете.
Год назад я работал у Грэнтона Сэерса, в гольф-клубе «Гриндэйл» в Санта-Барбаре. Будучи без работы и сильно нуждаясь в деньгах, я вечером пятого мая пришел к Грэнтону Сэерсу и попытался шантажировать его, угрожая, что придам огласке некую информацию, которая у меня есть. Он отказался дать мне денег, даже под угрозой пистолета. Я выстрелил в него. От пистолета я избавился, выбросив его в океан по дороге из Санта-Барбары. Я один совершил это преступление. Никто другой не был к этому причастен. (Добавляет.) Все записали? Дайте мне.
