АНТОН. Да я ничего не делаю!
ЛЮСЯ. Не делает он! Вы себя в зеркало видели? Просто ест меня глазами, бессовестный. Шестой десяток мужику, жена, двое детей, а он туда же! Пять минут видит женщину – и все уже забыл, и жену, и детей! Уже пошли в ресторан, потом в гостиницу, номер снимем, да?
АНТОН. Я этого не говорил!
ЛЮСЯ. Да видно же все! Голову мыть пойдемте.
АНТОН. Мыли уже.
ЛЮСЯ. А труху после стрижки не надо смыть?
АНТОН. Это не труха, а волосы.
ЛЮСЯ. Можно и так сказать…
Антон сердито идет к раковине. Люся начинает мыть ему голову.
АНТОН. Холодная!
ЛЮСЯ. Ничего, остынешь немного!
АНТОН. Я для сервиса пришел, а не чтобы мне хамили!
ЛЮСЯ. Кто хамит? Сам меня готов в койку потащить, а сам…
АНТОН (поднимает голову, с нее течет вода). Ты очумела, что ли, кто тебя в койку тащил? Где тут койка вообще?
ЛЮСЯ (набрасывает на него полотенце, вытирает ему голову). Где койка? (Срывает полотенце с мокрой, всклокоченной головы, бросает полотенце в угол, идет к двери, закрывает ее на засов.) Где койка? (Подходит к Антону, кладет руки ему на плечи – ласково.) Койки нет, есть диванчик. Вон там, в комнате отдыха. Как тебе этот вариант?
АНТОН (смотрит на часы). Ты шутишь так, что ли?
ЛЮСЯ. Какие шутки? У меня недавно там подруга встречалась с одним мужчиной. Я сперва думала: гадость какая. А потом думаю: почему гадость, если им приятно? Ведь приятно же, да? Или торопишься? Не бойся, все успеешь. Везде поставишь свой свет. Будет везде свет и не будет никакой тьмы. Ведь так, Антон? Хорошее имя, крепкое. Как яблоко.
АНТОН. Яблоки такие есть. Антоновка.
ЛЮСЯ. Ты и сам весь крепкий. Мужчина. Мужик. Идем?
АНТОН. Нет, у меня хорошее чувство юмора, но…
ЛЮСЯ. Но ты боишься. Ты немножко трус. Бывает. Мечтаешь о такой женщине, как я, и вот она, а ты и струсил. Или мораль заела.
АНТОН. Ничего не заела и ничего я не струсил. Идем!
ЛЮСЯ. В кресло!
Толкает его по направлению к креслу, открывает дверь.
ЛЮСЯ. Вот я тебя, блин, и расколола! А то строит из себя тут! Муж жены, отец семейства! Кобель, блин, прости господи!
АНТОН. Ты сама!
ЛЮСЯ. Что сама? Позвала? Ну, может быть. А ты мужчина или прицеп от самосвала? Куда зовут – туда идешь? (Берет фен, включает, сушит и расчесывает волосы.)
АНТОН (кричит). Ты это все нарочно! Провокация это, поняла!
ЛЮСЯ. Да, провокация! А чего же ты так быстро поддался? А? Пять минут – и ты готов! Что в мире происходит! Я кино смотрела – предателя родины вербовали. Полгода голодом морили, били до полусмерти, потом обманули, сказали, что от него родина отреклась. И он сломался, хотя потом застрелился. Полгода! Полгода человек терпел нечеловеческие муки! А тебе пяти минут хватило – причем не пытали тебя. И пошел бы сейчас, предал бы! А потом уж точно не застрелишься! А? (Направляет фен ему в лицо.) Застрелишься или нет? А? Застрелишься?
АНТОН (вскакивает). Дура!
На ходу приглаживая пальцами волосы, выбегает.
Через несколько секунд возвращается, швыряет на пол деньги. Исчезает.
Люся смотрит на деньги. Берет совок и веник. Сметает деньги в совок, идет к столу. Сбрасывает деньги на стол и только после этого берет их и сует в карман.
Садится в кресло. Смотрит в зеркало. Опять разглядывает свои глаза.
ЛЮСЯ. Точно, дура…
Входит Тамара, женщина лет сорока.
ТАМАРА. А где Надежда?
ЛЮСЯ. Грипп.
ТАМАРА. Черт… Мне на фуршет в администрацию, срочно причесаться надо. А вас я не видела.
ЛЮСЯ. Я недавно тут.
ТАМАРА. Причешете?
ЛЮСЯ. Попробую.
ТАМАРА (идет к креслу). Только мыть не надо.
ЛЮСЯ. Как же немытые причесывать? Вы не беспокойтесь, я высушу.
ТАМАРА (садится в кресло). Спасибо, давайте так. Смочите – и как-нибудь…
ЛЮСЯ. Нет, но грязные же будут.
ТАМАРА. Я что, с помойки? А Надежда когда будет?
ЛЮСЯ. Неизвестно.
ТАМАРА. Короче, побрызгайте и как-нибудь.
ЛЮСЯ. Попробую.
ТАМАРА. Я Надежде говорю: ты чего в такой дыре работаешь, к вам зайти неприлично. Давай в хороший салон устроимся. А она говорит: нет, тут место нахоженное, деньги мне платят такие же, а главное, я тут первая.
ЛЮСЯ. Это правда, она мастер. Международный диплом имеет.
Брызгает из пульверизатора и начинает причесывать.
ЛЮСЯ. Вот тут подрезать бы надо.
ТАМАРА. Да не беспокойся, девушка, заплачу как за стрижку.
ЛЮСЯ. Я не из-за денег. Просто – висит.
ТАМАРА. Ну подрежь. Только чуть-чуть. Ё, налысо, что ли, остричься? Или парик хороший купить? Некогда волосами заниматься. Короткие мне не идут, а с длинными возня. Что посоветуешь?
ЛЮСЯ. Не знаю. Длинные мужчинам нравятся.
ТАМАРА. Прямо убиться из-за этого. Мало что им нравится! Меня бывший заставлял каждый день ноги брить или пластырем волосы отрывать. Это еще раньше, когда у меня на лазерную эпиляцию средств не было. Сам бы попробовал! Я ему в шутку один раз, ну, он спал, а вечером просил: ты меня разбуди. А его будить – это Хиросимой надо быть. Вместе с бомбой. Короче, я думаю: ладно, я тебя разбужу, а ты заодно попробуешь, как волосики пластырем драть. Ну, прилепила полоску к груди ему, а у него там мохнато все, прилепила и – дерг! Как он заорет! Как он вскочит! Дура, идиотка! Я говорю: вот так вот, почувствуй! Это ты еще не рожал!
ЛЮСЯ. А из-за чего разошлись? Из-за этого? Ну, что заставлял волосы удалять?
ТАМАРА. А что, не причина?
ЛЮСЯ. Ну, просто, если любишь, наверно, можно как-то…
ТАМАРА. Ага, слышала я это! Если любишь, не только волосы, все можешь себе удалить! Есть у меня подруга, дурочка, она себе зубы из-за любви вырвала.
ЛЮСЯ. Зачем?
ТАМАРА. А муж у нее с фантазией. Вычитал, что в Таиланде проститутки себе зубы удаляют – коренные там, или резцы, или все сразу, не знаю.
ЛЮСЯ. Зачем?
ТАМАРА. Для орального секса, тьфу, говорить противно. Для лучших ощущений, чтобы мужику было приятно! Идиотки! Ну она и выдрала себе – на, всё для тебя, любимый. А любимый попробовал: нет, говорит, что-то не чувствую разницы. Зато ее стал гнобить: ходишь, говорит, беззубая, вставь обратно. А деньги дал ей на это? Хрен-то вот! Ну, вставила дешевые, металлические, он опять недоволен. И ушел.
