Книга Самая настоящая любовь, страница 27. Автор книги Алексей Слаповский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Самая настоящая любовь»

Cтраница 27

ИГОРЬ. Да, судьба.

ГРИГОРЬЕВ. Это страшная штука.

ИГОРЬ. Вы не правы. Это ужасная штука.

ГРИГОРЬЕВ. Да? Может быть, может быть… (Стучит молотком. Громко говорит.) Край света, в общем. Слова живут дольше, чем предметы и понятия. Давным-давно всем ясно, что никакого края света нет, а все равно говорят: край света. А его – нет! Земля – круглая, нет края! С другой стороны, край может быть в любом месте, вы понимаете меня? В любом месте!

ИГОРЬ. Глубокая мысль.

ГРИГОРЬЕВ (переворачивает стол). Вот и все. Постоит пока. А потом можно клеем или гвоздями. Или новый купить.

ИГОРЬ. Лучше купить новый.

ГРИГОРЬЕВ. Что парадоксально: человек может всю жизнь прожить – и не думать. То есть ему кажется, что он думает, а на самом деле он черт знает чем занимается. А думает, может, только один раз – перед смертью. И вот я стал думать, стал вспоминать свою жизнь. И понял, что до этого я именно не думал. Жил, искал край света, нашел, по пути менял, извините, жен и вообще женщин – и что в итоге? И я вдруг с беспощадной ясностью понимаю, что все эти двадцать лет я знал, что вернусь – сюда. Я вдруг понимаю, что любил только одну женщину – твою маму, Лена. Только ее. С самого начала, когда ушел, я знал, что вернусь. Понимаете, если б не знал, то, может, вернулся бы раньше. А раз я знал, что рано или поздно вернусь, то как-то и не спешил… Все равно ведь вернусь, куда спешить? Вот так двадцать лет и не спешил. Невероятно? Согласен. Но это так, и другой версии нет! Понимаете?.. Человеку нельзя бегать от себя. Я бегал и искал. А все было тут, вот здесь… Я не это имею в виду, а… Здесь! А я зачем-то…

Пауза.

ЛЕНА. Мне очень жаль. Но у меня нет отца. Не было и не будет. Я не говорю, что его в самом деле не было. Но я не хочу, чтобы он был, понимаете? Если уехал, я не хочу, чтобы возвращался. Если умер, не хочу, чтобы воскресал. Царство ему небесное, понимаете? Понимаете?

ГРИГОРЬЕВ. Я все понимаю. Я, собственно, и не настаиваю… Это ваше право. Я просто хотел сказать…

Пауза.

ЛЕНА. Вы думаете, что я на вас смертельно обижена? Нет. Мне абсолютно все равно. Абсолютно. Я просто и спокойно не хочу, чтобы вы были. Вот и все. Мне это не надо.

ГРИГОРЬЕВ. Это ваше право. Я не претендую… А где мама, где Валентина? (Игорю.) Вы что делаете?

ИГОРЬ (качает стол). На прочность испытываю.

ГРИГОРЬЕВ. Нет, так не надо. У него же…

Ножка подламывается, стол падает.

Вот видите.

ЛЕНА (Игорю). Ты недобрый человек. Ты обидел моего отца.

ИГОРЬ. Он тебе не отец.

ЛЕНА. Я не признаю его отцом, но фактически он мой отец. У тебя нет ничего святого.

ИГОРЬ. Когда-нибудь я тебя все-таки убью. Я тебя иногда просто ненавижу.

ГРИГОРЬЕВ. Послушайте, молодой человек…

ЛЕНА (Игорю). Мне нравится. Что еще скажешь?

ИГОРЬ. Ничего. Я ухожу. Мне надоело. Я устал. (Идет к двери.) Может, увидимся когда-нибудь.

Выходит.

ЛЕНА. Может быть.

ГРИГОРЬЕВ (опять занимается столом). А где мама? На работе?

Пауза.

Здесь, значит, живете?

Пауза.

ГРИГОРЬЕВ. А где наша квартира, моя квартира? Она была в три раза больше.

ЛЕНА. Мы ее продали, купили эту.

ГРИГОРЬЕВ. Вам не на что было жить? Я все знаю, я все понимаю! А это что за столб? Потолок, что ли, валится? Кошмар, кошмар! А этот молодой человек – он кто?

ЛЕНА. Молодой человек.

ГРИГОРЬЕВ. Молодость – это молодость. А я фатальный разрушитель. Вот – появился и сразу что-то разрушил, я же чувствую. Или нет?.. Или вот твоя мама. Я ее любил и ушел, уехал, зачем, почему? Не знаю. До сих пор не знаю. Двадцать лет прошло, и до сих пор не знаю, не понимаю… А гвоздей нет? Чтобы укрепить как-то… Женился потом еще, разводился, работу менял – зачем? И каждая следующая жена была хуже. И каждая следующая работа была хуже. Я будто сам себе мстил, за что? Нет, серьезно, во мне сидит какой-то демон разрушения. Я даже в этом самом поселке Кавандык знаешь кем работал? Знаешь кем? С высшим образованием инженера-конструктора – знаешь кем? Подрывником я там работал. Есть такая специальность – подрывник. Горные породы взрывать. Для последующей разработки. Или вот тебе пример: покупаю машину. И в первый же день не только ее разбиваю, но из-за меня бьются грузовик, автобус и еще две машины, трое человек в больнице, меня судят. Дали условно, но я все равно – судим. Твой отец имеет судимость, представь себе!

ЛЕНА. Слушайте, мне неприятно. Вы мне не отец. И я вам не попутчик в поезде. Я без ваших рассказов обойдусь.

ГРИГОРЬЕВ. Я понимаю. Я все понимаю. Но я не только подрывником. Я много чего… Я на космодроме даже работал… То есть не совсем, но по профилю. Был там в командировке и… Жара страшная, а у меня это… Ну… Этот… Ну, люмбаго. Это когда вот здесь, в пояснице…

ЛЕНА. Мне неинтересно.

ГРИГОРЬЕВ. Я сам не люблю, когда про болезни. Но суть не в этом. (Ставит стол.) Я и за границей работал четыре года, я замечательно там работал, не дворником, не в ремонтной мастерской, я по специальности работал, я… И, короче говоря, заработал очень прилично. Можно было купить там домик, открыть свое дело. Но я решил, что сделаю это на родине. Я перевел все в наличность, и что, ты думаешь, было дальше? Угадай, что было дальше? Ты уже знаешь, что я за человек, что было дальше?

ЛЕНА. Мне неинтересно.

ГРИГОРЬЕВ. Я их проиграл. Я пошел в казино. Два раза выиграл, три раза проиграл – и все! Я даже разгорячиться не успел – и все! Я чуть с собой не покончил!.. Что, думаешь, такие, как я, с собой не кончают? Верно. А знаешь, почему? Потому что это их судьба! Она такова, что человеку дается возможность мучиться всю жизнь! Они прыгают с мостов и остаются калеками, но живыми!.. А когда мама придет? Она действительно ничего про меня не рассказывала?

Очень длинная пауза.

ЛЕНА. А из-за чего вы разошлись? Учтите, я вас не как отца спрашиваю, а просто мне интересно, как это бывает. Вы друг друга разлюбили – и все?

ГРИГОРЬЕВ. Нет. В том-то и дело, что мы любили друг друга – и разошлись. То есть она выгнала меня. Она очень гордая женщина. Она необыкновенная женщина. Чистая, как хрусталь! А я слишком разносторонний, понимаешь? Я все время что-то искал, что-то менял… Типичный российский интеллигент, духовные метания и тому подобное.

ЛЕНА. Она застукала вас? Вы ей изменили?

ГРИГОРЬЕВ. В общем-то да. То есть не застукала, что значит – застукала? Но подозревала… Я был, извини, красавец, и твоя мама была красавица. Но она считала, что кроме нас никого нет на свете. Она гордая была, она считала, что она – единственная. Но я тоже считал, что я единственный. А выводы мы сделали разные. Она сделала вывод, что я должен обожать только ее красоту. И я ее обожал, я ее любил. Но и другие женщины были, они любили меня. Я не мог обделить их. Настоящих мужиков не так уж много, я не мог оставить обездоленных женщин без настоящего мужика – хотя бы на время, хотя бы на ночь. Это подло, гнусно, но откровенно. (Гмыкает.) Вообще-то я так шучу, понимаешь?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация