Кухня. Суепалова готовит, Настя пьет кофе у окна.
Входит Максим. Осматривает плиту.
МАКСИМ. Что это такое вообще? Раз уж выделили мне горелку, пусть она моя будет! Кто кофе залил мне тут все? Я теперь чистить должен? Я спрашиваю, кто залил? Я не понял, глухонемые тут все?
СУЕПАЛОВА. Максим, ты чего? (Взгляд на камеру.) А, ты для этих!..
МАКСИМ (прикладывает палец к губам). Тс-с-с!
СУЕПАЛОВА. Ну да, ну да… (Отвечает в тон.) А что это ты на меня кричишь? Я никогда чужих горелок не заливаю! У меня своя есть!
НАСТЯ. Ну конечно, это я!
СУЕПАЛОВА. А кто кофе пьет?
НАСТЯ. Я на своей варила.
СУЕПАЛОВА. Я не знаю, кто на чьей варил, но, если серьезно, Настя, готовят все, а оттираю всю плиту только я. А то и вторую тоже заодно!
НАСТЯ. А вы ототрите свою горелку – и все.
СУЕПАЛОВА. Как я могу? Одна горелка будет сиять, а рядом грязища? И мусор сколько раз за вас выносила, и пол тут мыла. Несправедливо!
ГОЛОС ВАДИМА. Неубедительно. Поактивней! Всех касается.
НАСТЯ (Суепаловой). Да надоели вы уже! Учит и учит, учит и учит, слушать невозможно! Родители всю жизнь учили – и эта учит!
СУЕПАЛОВА. Да ничего я не учу! Я просто… Говорю правду!
МАКСИМ. А это и значит – учить. Отстали от жизни, Нина Петровна. Сейчас не принято говорить правду, пока не попросят!
СУЕПАЛОВА. А что это вы мне рот затыкаете? (Насте.) Учили тебя! Плохо учили, если ничего не умеешь!
НАСТЯ. А это вас не касается! Где ваш ученый сын? Сколько живу тут, про него рассказываете, а ни разу не видела!
СУЕПАЛОВА. А вот в это ты не лезь! Мала еще, так со мной разговаривать!
НАСТЯ. Как хочу, так и разговариваю!
ГОЛОС МАКСИМА. Вот, уже лучше!
Квартира 6 — Риммы. Бурский входит к ней. С гитарой.
БУРСКИЙ. Привет.
РИММА. Привет, Костя. Чего хотел?
БУРСКИЙ. В соответствии с заданием. (В камеру.) Извините. Вы это потом вырежьте.
РИММА. Мне сейчас некогда.
БУРСКИЙ. Чем это ты занята?
РИММА. Музыку слушаю.
БУРСКИЙ. Вдвоем можно послушать. А хочешь, спою?
РИММА. Потом.
БУРСКИЙ. Один куплет.
РИММА. Бывает настроение – не до песен.
БУРСКИЙ. А музыку слушаешь.
РИММА. Это музыка.
БУРСКИЙ. Один куплет. Ты же меня не слышала никогда. (Ставит ногу на стул, берет гитару. Бренчит.)
РИММА. Слова забыл?
БУРСКИЙ. Ты мне нравишься.
РИММА. У тебя жена теперь.
БУРСКИЙ. Я не собирался жениться. Так получилось. (Отставляет гитару, подходит к Римме.) Я серьезно говорю, ты мне нравишься. Давно уже. Я влюбился.
РИММА. Поздравляю.
БУРСКИЙ. А я тебе нравлюсь? Если откровенно?
РИММА. Ну…
БУРСКИЙ. Я смотрю на тебя и думаю: вот на этой девушке я бы остановился. Я женился, конечно, но не навсегда. Потому что других тоже хочу. А на тебе бы остановился. Больше никого бы не захотел.
РИММА. Ты серьезно, что ли?
БУРСКИЙ. Я целый час об этом говорю.
РИММА. Задание, ясное дело.
БУРСКИЙ. Какое задание? Человек тебе сердце наружу вываливает, а ты – задание!
Открывается дверь, входит Настя.
НАСТЯ. У вас не заперто.
БУРСКИЙ. Привет.
НАСТЯ (Римме). Порошок есть стиральный? Мне немного.
РИММА. Где-то был.
БУРСКИЙ. Пойду еще поработаю.
Выходит. Римма ищет порошок.
НАСТЯ. Что он тут делал?
РИММА. Ничего. Песню спеть хотел.
НАСТЯ. С какой стати?
РИММА. Сама знаешь. (Кивает на камеру.)
НАСТЯ. Чего ты киваешь мне? Это тут роли не играет! Он сам пришел, без этого!
РИММА. Ну и пришел. Я-то при чем?
НАСТЯ. А зачем впускать было? Он тебе нужен?
РИММА. Нет.
НАСТЯ. Тогда зачем впускать?
РИММА. Перестань. Он всего минуту был.
НАСТЯ. Да хоть секунду, ты что, тупая? Вопросов не понимаешь? Я ставлю вопрос конкретно: зачем впустила? Минуту он был, секунду, я про это не спрашиваю. Вопрос другой: зачем? Можешь ответить?
РИММА. Не нужен мне твой Костя, успокойся.
НАСТЯ. Нет, ты тупая, точно. Я (зуммер – как бывает в телевизоре, когда «прикрывают» мат) не спрашиваю, нужен, не нужен, ты на вопрос можешь ответить? Зачем впустила? Тебе на каком языке перевести, чтобы до тебя дошло?
РИММА. Еще раз говорю…
НАСТЯ. Да ничего ты не сказала еще!
РИММА. Слушай, Настенька. Если ты не прекратишь, я не только его не впущу больше, но и тебя тоже, поняла?
НАСТЯ. Очень мне надо! Было бы к кому (зуммер… зуммер… зуммер… В камеру.) Ну как?
ГОЛОС ВАДИМА. Отлично, Настенька!
НАСТЯ (Римме). Извини, подруга. (Целует ее в щеку. В камеру.) Это вырежьте, чтобы за лесбиянок не приняли.
РИММА. Ну ты даешь… Я даже забыла, что… В тебе актриса пропадает.
НАСТЯ. Еще бы! (Открывая дверь, Римме.) Но впускать все-таки не надо было.
Римма остается в недоумении.
В кухне. Жучков прилежно выпивает. Жучкова помешивает в кастрюле. Входит Суепалов с большой чашкой. Ставит чайник. Достает из шкафа одноразовый пакетик с чаем, опускает в чашку. Ищет сахар.
ЖУЧКОВА. У меня горячий, наливайте, Николай Иванович.
СУЕПАЛОВ. Я подожду.
ЖУЧКОВ. Николай Иваныч, учти, я ревную!
ЖУЧКОВА. Дорвался, алкаш.
ЖУЧКОВ. Никогда алкашом не был. Я ревную. Вся моя жизнь пошла прахом. Одна была жена – и ту уводят!
ЖУЧКОВА. Ну, несёт! Даже не смешно.
СУЕПАЛОВ. Вот именно.
ЖУЧКОВ. Куплю пистолет и застрелю. Или зарежу. В газетах напишут: «Молодой муж убил старого любовника!»
ЖУЧКОВА. Михаил, прекрати! (Подходит, вырывает бутылку.) И хватит тебе!
ЖУЧКОВ. Так. Где мой нож? Где мой самый большой нож? (Встает, роется в столе, достает большой кухонный нож, показывает в камеру.) Видали? Сейчас будет море крови. (Замахивается ножом, бросается в пространство, падает, вскрикивает.)
