МАТЬ. Мне нравится, что ты мучаешься. Это тебе за твою злость. Ты сам виноват. Тебя соблазнил семейный кредит.
ОТЕЦ. Мне нужны были деньги! Кто ж виноват, если без женитьбы семейного кредита не получишь?
МАТЬ. Но ты мог выбрать девушку, которая тебя не любит. А ты выбрал меня. Ты знал, что я тебя люблю, и знал, что будешь надо мной издеваться. Издеваться над моей любовью.
ОТЕЦ. Зачем же ты тогда стала со мной жить?
МАТЬ. Я болела от своей любви. И понимала, что всю жизнь буду болеть. А выйду за тебя – и пройдет. И это прошло. Сейчас я тоже тебя ненавижу, хороший ты мой.
ОТЕЦ. Тогда отдай свою половину, сволочь.
МАТЬ. Ни за что! Тогда ты выиграешь и станешь счастливым. А я буду из-за этого мучиться.
ОТЕЦ. Вот гадина… Но мы хотя бы не скрываем друг от друга наших чувств. А вот я слушал историю по бук-программе: жили-были старик и старуха. Ну, по тем еще меркам, ей семьдесят, ему столько же.
МАТЬ. В семьдесят я условно родила тринадцатого ребенка и у меня было два любовника…
ОТЕЦ. Обязательно нужно напомнить?
МАТЬ. А тебе не все равно? Ты рассказывай дальше.
ОТЕЦ. Значит, жили-были старик со старухой, давно, лет сто назад. У них сын, но он их бросил, уехал. Вдруг умирает.
МАТЬ. Старик?
ОТЕЦ. Не радуйся. Сын. Умирает или убили, неважно. И перед смертью оставляет деньги на имя отца. Он-то думал, что отец получит и поделит с матерью и у них будет счастливая старость. А старик получил и тут же развелся со старухой, тогда это было проще, тогда не было семейного кредита, она в шоке, а он говорит: я тебя, сволочь, все сорок лет, пока живем, тайно ненавидел! Смех, правда?
МАТЬ. Да… Но ведь она сорок лет не знала об этом?
ОТЕЦ. Наверно.
МАТЬ. Значит, сорок лет она была счастлива?
ОТЕЦ. Какое же это счастье, если не знаешь, как к тебе другой относится? Это кошмар!
МАТЬ. Как сказать… Как сказать…
Появляется Катя.
Здравствуй, Катенька! Как твои дела? Как учеба?
КАТЯ. А тебе не все равно? По закону мне с вами еще полтора года жить. Я с ума сойду.
ОТЕЦ. За что ты нас так ненавидишь?
КАТЯ. Под ногами путаетесь. Да нет, ничего. Бывает и хуже.
ОТЕЦ. Я бы тебя своими руками задушил. Но во мне еще есть отцовские чувства. Мне еще интересно знать про твою жизнь. Расскажи.
КАТЯ. Противно. Вы в этом все равно ничего не понимаете.
МАТЬ. Нам будет просто приятно послушать твой голос. Иначе я пожалуюсь в департамент межвозрастных конфликтов, и они заставят тебя это делать под контролем.
КАТЯ. Неужели совести хватит?
МАТЬ. А у тебя есть совесть?
КАТЯ. Жалуйся! На здоровье! Дура старая!
МАТЬ. Шифр Би-Эс 13-45-67-89 вызывает департамент межвозрастных конфликтов.
Зуммер.
Жалуюсь на дочь и прошу общения дважды в день по десять минут.
Зуммер. Мать достает из кармана листок.
Вот вам и решение. Анализ показал обоснованность жалобы. Два раза в день по десять минут. (Дочери.) Что, съела?
Зуммер.
Время пошло!
КАТЯ. Сволочи, а не родители. Ладно… Если все равно контроль, придется говорить. Можно даже по-человечески, хоть вы не заслуживаете. Вот что, папа и мама. Я тут чуть не полюбила одного парня.
МАТЬ. Но ты уже любила кого-то?
КАТЯ. В том-то и дело, мамочка. Ты представь: вот я люблю, люблю, и все нормально, да? И мне кажется, так и надо. Я даже счастлива. И вдруг встречаю… И вижу, что еще сильней… То есть мне кажется, что сильней… Я страшно обрадовалась. Ну, как будто, например, человек думает, что он богат, да? – а он еще богаче! Понимаешь, пап?
ОТЕЦ. Очень даже понимаю, красавица.
КАТЯ. И началась у меня тут какая-то раздвоенность, какая-то фальшь-психология, ну просто как в первой половине двадцать первого века, а то и в двадцатом. Прихожу к своему, начинаю ему рассказывать и вдруг понимаю, что я его опять люблю! Представляете? Ну, мы с ним счастливы, занимаемся сексом с огромным удовольствием. Это вчера вечером. Сегодня он опять меня ждет. А я вдруг чувствую, что со мной какие-то непонятки происходят. У меня шифр того, второго, просто горит в голове, так и хочется связаться с ним. Получается, я и его люблю? Но так не бывает!
ОТЕЦ. Бывает. Лично я твою мать ненавижу, так? Но и другие женщины есть. Семейный контракт – это контракт, но другие-то есть. И вот завел одну лет тридцать назад. Она и сейчас есть. Так вот, я ее тоже ненавижу. То есть я двух сразу ненавижу. Значит, и любить двух сразу можно.
КАТЯ. Но это же вредно, папа, мама, милые мои, я же с ума сойду!
ОТЕЦ. От этого лечат сейчас так же быстро и легко, как от СПИДа.
МАТЬ. Выбирай слова, с дочерью говоришь!
ОТЕЦ. Она дочь только физиологически. А психологически я этого не чувствую.
МАТЬ. Ты лжешь.
КАТЯ. Эй, родители, хватит! Вы посоветуйте лучше, что мне делать?
МАТЬ. Будь с обоими, если они согласны.
КАТЯ. Они согласятся. Но я какая-то странная. Мне почему-то все-таки хочется выбрать. Ведь бывает самая настоящая любовь.
МАТЬ. Бывает. Но ее нету.
КАТЯ. Не поняла.
МАТЬ. Я сама не понимаю.
КАТЯ. Все! Видеть вас не могу! Тошнит!
МАТЬ. Ты забываешь про контроль.
КАТЯ. Контроль кончился, десять минут прошло! Будьте здоровы, чтоб вы сдохли, век бы вас не видать.
ОТЕЦ. Постой.
КАТЯ. Что еще?
ОТЕЦ. Ты ведь хочешь замуж?
КАТЯ. Да.
ОТЕЦ. Тогда, пока ты еще зависишь от нас, мы будем настаивать, чтобы ты вышла замуж за того, который обеспеченный. Он нам нравится.
КАТЯ. Я сама буду решать.
ОТЕЦ. Мы нажалуемся – и тебя переведут на седьмой уровень. Выбор: не больше трех зубных паст. Каково тебе будет?
КАТЯ. Вы звери, а не родители.
МАТЬ. Мы хотим тебе добра.
ОТЕЦ. Вот еще. Никогда родители не хотели детям добра. Они хотели собственного спокойствия. Выскочишь замуж неизвестно за кого – и сядешь опять нам на шею. Нет уж, нет уж. К тому же, человек всегда чувствовал себя игрушкой судьбы. И ему всегда хотелось самому хоть в чем-то настоять на своем. Вот и все. И добро тут ни при чем.
МАТЬ. Это правда.
КАТЯ. А если мне будет плохо с ним?
МАТЬ. Тогда ты будешь приходить ко мне, плакать и жаловаться. Наконец я этого дождусь.
