Он: Папа, я тебя прошу, не дави. Опять ведь разговор не получится. Ты давишь на меня, не даешь сообразить, сбиваешь с толку.
Отец: Сережа, ты же только что сказал, что не знаешь, что сказать. Как же я тебя могу сбить с толку, когда ты сам ничего не мо-жешь…
Он: (подскакивает с места). Что ты к словам цепляешься?! Как маленький, честное слово… Мне поговорить с тобой нужно, посоветовать-ся.
Отец: Не трепыхайся, ты чего подскакиваешь? Садись и не подпрыгивай, если хочешь посоветоваться… Садись, садись. Или давай, ухо-ди.
Он: Ну вот… папа, ты, как всегда, боишься, что я забыл, кто здесь главный. Я же ведь не сомневаюсь, что ты здесь главный. Зачем ты мне постоянно это снова и снова напоминаешь? Без этого не можешь? Ты что, не можешь, не хочешь послушать меня?… Перебиваешь, одергиваешь… Я не в третьем классе, папа… У меня у самого сын в третьем классе. (Машет рукой.) Да не беспокойся ты…Ты главный… ты! И не надо… не надо об этом все время напоминать. (Садится, отворачивается.)
Отец: Все?… Это ты так советуешься?… Что, я не знаю, как ты спрашиваешь совета?… Прибегаешь с выпученными глазами, рассказываешь какую-нибудь свою новую идею, говоришь, что это что-то очень важное…, что тебе нужно спросить совета, а спросить его не у кого. И так далее. На самом деле, ты все уже решил. А я тебе нужен, только чтобы тебя выслушать и одобрить. Одобрить то, что ты там напридумывал. Потому что, если я, не дай Бог, отнесусь к твоим фантазиям невнимательно или не очень серьезно, ты же сразу подскакиваешь, бежишь, хлопаешь дверью.
Он пытается что-то сказать.
Не дергайся. А я должен все выслушать, одобрить, и тогда: "Папа, спасибо, только ты вот так вот меня понимаешь"… Тебе никакого моего совета не надо. (Машет рукой.) Ты ведь слушать не умеешь. Слышишь только то, что хочешь услышать…
Он: М… угу… Отлично! Вот и поговорили.
Отец: Поговорили… Почему не убегаешь? Или двери нету, чтобы хлопнуть?
Пауза.
Он: Папа… ты что не услышал?… Я сказал, что собираюсь поехать… надолго.
Отец: И что тебе от меня нужно, какой совет? Ты же сам уже решил, что едешь. Что ты хочешь услышать? "Езжай, сынок"? Ну пожалуйста — "езжай, сынок"!
Он: Поеду, поеду…
Отец: Вот и поезжай…
Он: Отлично поговорили!.. Просто супер! (Встает.) Пап! Вот гляди, ты уже сбил меня с толку, в чем-то успел обвинить, а теперь стараешься сказать последнее слово в разговоре. Ты же мастер такого разговора. Только вот зачем это? Зачем это тебе?
Отец: Как будто ты сам что-нибудь оставляешь без ответа! Так что не надо, не надо… Прежде чем дверью хлопнуть, всегда что-нибудь напоследок крикнешь. И не выпучивай глаза, не так, что ли?
Небольшая пауза.
Он: (садится, смотрит в сторону, качает головой)…Так… все так… все так…
Молчат.
Пап, давай так, давай как обычно: я тебе расскажу… ну, то, что мне надо сказать, а ты, как всегда, послушаешь…А?… Потому что сегодня… не как всегда…не как всегда.
Отец молчит.
Понимаешь, я не то чтобы еду надолго, или далеко, или неизвестно зачем… Я в этот раз вообще по-другому еду… Я… я сейчас объясню… Вот гляди, когда я куда-то ездил, это было нужно кому угодно, только не мне. Либо какая-то командировка, либо… давно не виделись с дядей Мишей и тетей Катей, или надо навестить бабушку, или… похоронить… Или летом на море, потому что… ну… иначе лето пройдет как-то неправильно. Лето же надо… использовать. Надо его как-то провести не в городе…, отдохнуть. То есть какие-то конкретные дела и причины, по которым я ехал куда-то, всегда находились там… ну, там, куда я ехал. Там!.. (Машет рукой.) А теперь нет никаких причин… Нигде. Видимых!.. Видимых причин нет.
Отец молчит, сидит, глядя в сторону. Пауза.
И ещё папа… я с работы решил уйти…
Отец: Та-а-кх!
Он: Я же просил не говорить это свое «так». Я себя сразу каким-то провинившимся школьником чувствую.
Отец: Ты ушел с работы?
Он: Нет, я решил уйти…. Вышел в отпуск и думаю не возвращаться…
Отец: Не смей этого делать!
Он: Папа?!!
Отец: Что "папа"?!.. Хотя… если ты чего вбил в голову, то все… Посоветоваться решил, называется…
Он: Я не понимаю твоей реакции… Что здесь такого?… Это абсолютно мое дело… Ты забыл, что я не…
Отец: Это у тебя память короткая… Уже забыл, как канючил и каждый день донимал меня, чтобы я по своим старым каналам немножко поддавил… Вот чуть ли не здесь сидели, и ты так же, заламывая руки, говорил: "Папа, это мой последний шанс, это моя мечта, мне нужна эта работа"…
Он: Пап, я тебя умоляю…. я это помню… Но ты не передергивай… Я тогда участвовал в конкурсе на это место. И у меня были все шансы, и ты это знаешь…
Отец: А зачем тогда был весь этот ужас в глазах и надрыв в голосе?
Он: Папа, ну хватит уже!
Отец: Вот именно, хватит! Я тогда Николай Афанасьевичу звонил… Не знаю, какие у тебя тогда были шансы, дело уже давнее…, но Николай Афанасьевич мне до сих пор иногда позванивает. И совсем не для того, чтобы узнать, как у тебя дела на новом месте…. И мне приходится реагировать на его просьбы… Вот так вот… А как ты хотел?!
Он: Папа… Ну так что мне теперь делать, если я не могу там работать? Я действительно страшно рвался на это место… Мне там все нравилось — и условия, и люди, и… зарплата. Зарплата очень нравилась… А теперь все делаю через силу… Все, даже бриться перед работой мучительно — на себя долго в зеркало смотреть тяжело…. Потому что, как только работа стала такой… ну, бессмысленной, невыносимой, — зарплата перестала нравиться…
Отец: У тебя там неприятности? Так и скажи и не усложняй. Я тебя отлично знаю. Нагородишь массу тонких, витиеватых рассуждений, а в итоге выяснится, что тебе банально нагрубили или обидели.
Он: Да если бы…. если бы… Тут все по-другому… Пап, я уже боюсь тебе что-либо говорить, потому что ты опять скажешь, что это тонкие, витиеватые рассуждения. А для меня это не рассуждения… Я так живу сейчас… И пытаюсь, хоть как-то, объяснить тебе это. Объяснить… Я, пап, вдруг увидел, точнее, не очень вдруг, но в конце концов увидел, что эта работа… она навсегда…Ну, не в глобальном смысле навсегда, а у меня в жизни навсегда. В ней есть видимые перспективы… Но вот именно, что все варианты этих перспектив видны… И их не то чтобы мало, а просто определенное количество. И еще… можно даже почти точно просчитать, сколько денег я получу до пенсии в случае воплощения даже самых лучших перспектив… Понимаешь? Даже эту сумму можно приблизительно высчитать. И вроде бы деньги неплохие. И дело как бы не в них, не в деньгах… Но из-за того что все сводится к конкретным срокам и цифрам — столько-то денег и столько-то лет, то становится как-то смертельно скучно, а точнее тошно… И я бы, честно говоря, предпочел бы просто найти эти деньги, вот так…, на улице, и вообще бы не работать.
