– Прости-прости, – перебила его Сьюзен. – Я понимаю, все это не более чем сон, но должна же я понять, что происходит. Ты спал на своем черепе?
– Ну, не на моем собственном черепе, – поправился ворон. – На чьем-то.
– На чьем именно?
Глаза ворона бешено завращались. Ему никак не удавалось сфокусировать взгляд обоих глаз в одной точке. Сьюзен едва сдерживалась, чтобы не закрутиться вместе с глазами ворона.
– Откуда я знаю? Их ведь не приносят с ярлыками. Обычный череп. Послушай, я работаю на волшебника, поняла? Сижу на черепе весь день в его конторе и каркаю на людей…
– Зачем?
– Потому что каркающий ворон на черепе является столь же неотъемлемой частью modus operandi волшебника, как заплывшие воском свечи и старое чучело аллигатора на потолке. Ты что, совсем ничего не знаешь? Мне казалось, это все знают, кто хоть что-то о чем-нибудь знает. Да нормальный волшебник скорее откажется от зеленой дряни, булькающей в колбах, чем от сидящего на черепе и каркающего на людей ворона…
– ПИСК!
– Послушай, людям все следует объяснять постепенно, – устало произнес ворон. Один его глаз снова обратился в сторону Сьюзен. – М-да, никакой изысканности, правда? Но крысы не задаются философскими вопросами, тем более крысы мертвые. Как бы то ни было, я единственное известное ему существо, которое умеет разговаривать…
– Люди тоже умеют разговаривать, – перебила Сьюзен.
– Да, конечно, – согласился ворон, – но суть, или, так сказать, ключевое отличие, состоит в том, что люди не предрасположены к тому, чтобы их посреди ночи будила скелетообразная крыса, которой вдруг приперло иметь переводчика. Кстати, люди его не видят.
– Но я же его вижу!
– Ага, вот тут ты ткнула пальцем в суть, в мозг кости, если так можно выразиться.
– Послушай, – сказала Сьюзен, – просто хочу предупредить, ничему этому я не верю. Не верю в то, что существует Смерть Крыс в мантии, да еще и с косой наперевес.
– Но он стоит прямо перед тобой!
– Это еще не причина, чтобы в него поверить.
– Вижу, ты получила настоящее образование, – кисло заметил ворон.
Сьюзен пристально посмотрела на Смерть Крыс. В его глазницах тлели таинственные голубые огоньки.
– ПИСК.
– Все дело в том, – продолжил ворон, – что он снова ушел.
– Кто?
– Твой… дедушка.
– Дедушка Лезек? Но куда он мог подеваться? Он же давно умер.
– Твой… э-э… другой дедушка, – намекнул ворон.
– У меня нет…
Откуда-то из глубины снова всплыли неясные воспоминания. О лошади… О комнате, полной шепотов… О странного вида ванне… О полях пшеницы…
– Вот так всегда. Вот что бывает, когда детям пытаются дать образование, вместо того чтобы просто сказать им правду, – покачал головой ворон.
– Я думала, мой другой дедушка тоже… умер, – неуверенно произнесла Сьюзен.
– ПИСК.
– Крыса говорит, что ты должна пойти с ней. Это очень важно.
В воображении Сьюзен возник образ похожей на карающую валькирию госпожи Ноно. Какая глупость…
– Нет, только не это, – запротестовала девочка. – Уже почти полночь, а завтра у нас экзамен по географии.
Ворон удивленно открыл клюв.
– Ушам своим не верю, – сказал он.
– Ты действительно считаешь, что я послушаюсь какую-то костлявую крысу и говорящего ворона? Я немедленно возвращаюсь домой!
– Никуда ты не вернешься, – возразил ворон. – Да ни один человек, в котором бурлит хоть капелька крови, не откажется от такого. Ты же ничего не узнаешь, если сейчас уйдешь. Разве что получишь образование.
– У меня совсем нет времени! – воскликнула Сьюзен.
– А, время… – протянул ворон. – Что есть время? Не более чем привычка. И оно не фундаментальное свойство мира – для тебя.
– Но как такое может…
– А вот это тебе и предстоит выяснить.
– ПИСК.
Ворон возбужденно запрыгал на месте.
– Можно я скажу? Можно? – закричал он и даже сумел наконец сфокусировать оба глаза на Сьюзен.
– Твой дедушка… – начал было он. – Он… самый… настоящий… взаправдашний… Сме…
– ПИСК!
– Когда-нибудь она все равно узнает, – возразил ворон.
– Смерд? Мой второй дед происходит не из благородного семейства? И вы подняли меня среди ночи только для того, чтобы сообщить это известие?!
– Я не говорил, что твой дедушка смерд, – возразил ворон. – Я хотел сказать, что он – С…
– ПИСК!
– Ну, хорошо, будь по-твоему!
Два странных существа ввязались в долгий спор друг с дружкой, а Сьюзен тем временем потихоньку отступала.
Потом она подобрала подол и бросилась прочь через двор и влажную от росы лужайку. Окно все еще было открыто. С трудом забравшись на карниз и ухватившись за подоконник, она подтянулась и нырнула в окно спальни. После чего Сьюзен легла на кровать и закрылась с головой одеялом…
Чуть позже она поняла, что, сбежав, поступила не совсем разумно. Но менять что-либо было уже поздно.
Ей снились лошади, кареты и часы без стрелок.
– Думаешь, мы перегнули палку?
– ПИСК? «С…» ПИСК?
– А ты как хотел? Чтобы я вот так, запросто взял и выложил ей, что ее дедушка – Смерть? Вот так просто? А где такт, где понимание ситуации? Людям нравится драма.
– ПИСК, – многозначительно заметил Смерть Крыс.
– У крыс все по-другому.
– ПИСК.
– Ладно, хватит на сегодня, – сказал ворон. – К твоему сведению, вороны не относятся к ночным животным. – Он почесал клюв лапой. – Кстати, ты занимаешься только крысами или мышами, хомяками, ласками и прочими мелкими тварями тоже?
– ПИСК.
– А полевками? Как насчет полевок?
– ПИСК.
– Обалдеть. Никогда бы не подумал. Значит, ты еще и Смерть Полевок? Поразительно, и как ты везде успеваешь?
– ПИСК.
– Понял, понял.
Есть люди дня, а есть создания ночи.
Тут нельзя забывать, что созданием ночи просто так не станешь; от того, что вы ночь-другую не поспите, крутизны и загадочности у вас не прибавится. Для перехода из одной категории в другую требуется нечто большее, нежели плотный грим и бледная кожа.
И наследственность в этом деле имеет далеко не последнее значение.
Ворон вырос в далеком Анк-Морпорке, на постоянно осыпающейся, увитой плющом Башне Искусства, нависшей над Незримым Университетом. Вороны от природы птицы очень разумные, а периодические утечки университетской магии, которая имеет тенденцию усиливать всякие аномальные черты, довершили дело.
