– Эй, ты! Тут значится какой-то Вольф, – сказала она деловым тоном, которым всадники обычно обращаются к обычным пешеходам. – Вольф Счастливчик…
– Э… Я не знаю… То есть Я НЕ ЗНАЮ, КОТОРЫЙ ИЗ НИХ ВОЛЬФ, – беспомощно произнесла Сьюзен.
Женщина в шлеме наклонилась. Что-то в ее облике показалось Сьюзен знакомым.
– Ты что, новенькая?
– Да. Я хотела сказать: «ДА».
– Так не стой здесь как истукан. Найди его быстренько и тащи сюда. Давай, шевелись.
Сьюзен затравленно огляделась и наконец увидела его. Он стоял совсем неподалеку. Моложавого вида мужчина, окруженный мерцающим синим светом, сразу выделялся среди остальных павших воинов.
Сьюзен поспешила к нему, взяв косу наизготовку. Синяя линия соединяла воина с его бывшим телом.
– ПИСК! – завопил Смерть Крыс, нетерпеливо подпрыгивая и отчаянно жестикулируя.
– Большой палец левой руки вверх, правая рука согнута в запястье, размахнись хорошенько! – заорала рогатая бабища.
Сьюзен взмахнула косой. Линия тренькнула.
– А что случилось? – спросил Вольф и посмотрел вниз. – Это ведь я лежу? – Он медленно огляделся. – И там. И вон там. И…
Он поднял взгляд на рогатую всадницу и явно повеселел.
– Клянусь Ио! – воскликнул он. – Так это правда? Валькирии отнесут меня во дворец Слепого Ио, где меня ждут нескончаемый пир и пьянка?
– Меня… то есть МЕНЯ НЕ СПРАШИВАЙ, – ответила Сьюзен.
Валькирия наклонилась и легко закинула воина на лошадь поперек седла.
– Просто лежи спокойненько, будешь молодцом, – сказала она и повернулась к Сьюзен, окинув девушку задумчивым взглядом. – У тебя случаем не сопрано? – спросила она.
– Что-что?
– Детка, ты петь умеешь? Нам бы не помешало еще одно нормальное сопрано. А то слишком много меццо-сопрано развелось.
– К сожалению, у меня нет способностей к музыке.
– Ну, что ж. Просто подумала, а вдруг?… Ладно, мне пора. – Она откинула голову. Огромный нагрудник раздулся. – Хай-йо-то! Хо!
Лошадь встала на дыбы и галопом умчалась в небо. Вскоре она превратилась в крошечную мигающую точку, после чего совсем скрылась в облаках.
– Что это было? – спросила Сьюзен.
Захлопали крылья, и на голову покойного Вольфа уселся ворон.
– Понимаешь, эти ребята верят, что если они падут в бою, то огромные, жирные, горланящие во все горло бабищи унесут их в какой-то гигантский зал для пиршеств, где они будут вечно нажираться до беспамятства, – сообщил ворон и подчеркнуто громко рыгнул. – Полная глупость на самом деле.
– Но ведь именно это только что и произошло!
– Все равно глупость. – Ворон осмотрел поле боя, на котором остались только павшие и вороны. – Какие бессмысленные потери. Ты только посмотри. Какие ужасные, бессмысленные потери.
– О да!
– Я хотел сказать, в меня уже не лезет, а сколько еще осталось совсем не тронутых. Надо бы поискать какой-нибудь мешок.
– Но это же мертвые тела!
– Вот именно!
– Что ты ешь?
– Не волнуйся ты так. – Ворон торопливо отскочил назад. – Тут на всех хватит.
– Это отвратительно!
– Я их не убивал.
Сьюзен сдалась.
– Кстати, она была очень похожа на Железную Лили, – задумчиво проговорила она, направляясь к терпеливо поджидавшей лошади. – На нашу учительницу физкультуры. И говорила она так же.
Сьюзен живо представила себе толпу щебечущих валькирий, гоняющихся по небу. «А ну, схватили воина, вы, полуобморочные неженки…»
– Конвергентная эволюция, – произнес ворон. – Так частенько случается. Помню, я читал где-то, у обычного осьминога глаза такие же, как у людей, за исключением… Кав!
– Ты собирался сказать: «За исключением вкуса», да?
– Нишево подобнова, – невнятно пробормотал ворон.
– Уверен?
– Пожалушта, отпусти мой клюф.
Сьюзен разжала руку.
– Отвратительно, просто отвратительно, – буркнула она. – Значит, вот какая у него работа? Неужели у него не было выбора?
– ПИСК.
– А если они не заслуживали Смерти?
– ПИСК.
Смерть Крыс сумел растолковать ей жестами, причем достаточно понятно, что в таком случае умерший может обратиться к вселенной и попробовать доказать, что на самом деле Смерти он не заслужил. И тогда вселенная должна была принять решение и сказать: «О, правда? Ну, хорошо. Тогда можешь продолжать жить». Набор жестов получился крайне лаконичным и всеобъемлющим.
– Значит, будучи могущественным Смертью, мой дедушка позволял всему идти своим чередом? Вместо того чтобы творить добро? Но это же глупо.
Смерть Крыс покачал черепом.
– Кстати, а этот Вольф – он хоть за правое дело сражался?
– Трудно сказать, – ответил ворон. – Он был васунгом, а другие – бергундами. По-моему, все началось с того, что несколько веков назад бергунд похитил васунгскую женщину. А может, все наоборот было. В общем, пострадавшая сторона напала на вражескую деревню, устроила небольшую резню. А потом другая сторона напала на другую деревню и устроила другую резню. После такого, как ты понимаешь, возникает некоторая взаимная неприязнь.
– Ну, хорошо, – устало произнесла Сьюзен. – Кто следующий?
– ПИСК.
Смерть Крыс вскочил на луку седла, наклонился и, поднатужившись, выволок из сумки очередные песочные часы. Сьюзен прочла надпись.
«Дион Селин».
Ей показалось, что мир под ее ногами разверзся и она летит в пропасть.
– Но я знаю это имя, – сказала она.
– ПИСК.
– Я откуда-то его помню. Это очень важно. Он… важен…
Над Клатчской пустыней висела огромная, похожая на каменный шар луна.
Хотя, честно говоря, пустыня не заслуживала такого впечатляющего зрелища.
Она была лишь частью окружавшего Великий Неф и Безводный океан пояса пустынь, которые постепенно становились все суше и жарче. И никто никогда даже не вспомнил бы о ней, если бы люди, очень похожие на управляющего делами Гильдии Музыкантов, не пришли сюда и не составили подробные карты данной части пустыни, проведя по ним безобидную пунктирную линию, разделяющую Клатч и Гершебу.
До того судьбоносного момента д'рыги – различные жизнерадостно воинственные кочевые племена – бродили по пустыне совершенно свободно. После появления вышеописанной линии они периодически становились то клатчскими, то гершебскими д'рыгами, наделенными правами и обязанностями граждан этих государств, особенно правом платить столько налогов, сколько из них можно было выжать, и участвовать в войнах с народами, о которых они никогда не слышали. Таким образом, благодаря обычной пунктирной линии Клатч оказался в состоянии войны с Гершебой и д'рыгами, Гершеба – в состоянии войны с д'рыгами и Клатчем, а сами д'рыги стали воевать со всеми подряд, включая самих себя, и немало развлекались при этом, поскольку на языке д'рыгов слово «чужеземец» означало то же самое, что и «цель, в которую метишься из лука».
