И, надо признаться, это его слегка беспокоило. Он предпочел бы, чтобы внутри сидел демон или была замешана магия, то есть чтобы имелось простое, доступное объяснение. Связываться с наукой ему совсем не хотелось.
– Значит, так… «Засос»… – начал было он.
– «Андеграундный Хлопок», – сказал Джимбо.
– Что?
– «Андеграундный Хлопок», – снова повторил Джимбо. – Так мы теперь называемся.
– А чем было плохо старое название? – не понял Достабль. – Вы не пробыли «Засосом» и двадцати четырех часов.
– Да, но мы решили, что такое название нас тормозит.
– Как оно может вас тормозить, если вы стоите на месте? – Достабль пожал плечами. – Хорошо, в общем, как бы вы там ни назывались, спойте свою лучшую песню, ну, перед этими коробками. Не сейчас… не сейчас… погодите минутку.
Достабль поспешно ретировался в самый дальний угол комнаты и натянул на уши шляпу.
– Можете начинать!
Несколько минут он провел в блаженной тишине, пока прекращение телодвижений группы не подсказало ему, что музыканты закончили исполнять то, что намеревались исполнить.
Затем он осмотрел коробки. Струны едва заметно дрожали, но не было даже намека на звук.
«Андеграундный Хлопок» в полном составе собрался вокруг него.
– Ну, господин Достабль, получилось? – спросил Джимбо.
Достабль покачал головой.
– У вас, ребята, нет того, что нужно, – сказал он.
– А что нужно-то, а, господин Достабль?
– Тут вы меня поймали, – признал Достабль и, посмотрев на их подавленные лица, добавил: – Что-то в вас все-таки есть, правда совсем немного.
– Но… но это ведь не значит, что мы не можем выступать на Бесплатежном Фестивале? – спросил Крэш.
– Об этом не беспокойтесь, – доброжелательно улыбнулся Достабль.
– Большое спасибо, господин Достабль!
«Андеграундный Хлопок» вышла на улицу.
– Фестиваль уже совсем скоро. Надо что-то предпринять… – задумчиво промолвил Крэш.
– Ты имеешь в виду… типа… научиться играть? – спросил Джимбо.
– Да нет! Музыка Рока просто случается с тобой, и все. Ты хоть всю жизнь на учебу потрать, ничего не добьешься, – сказал Крэш и огляделся. – Нет, я имею в виду, нам нужны более интересные костюмы. Нодди, ты позаботился о кожаных балахонах?
– Ну, типа, да.
– Что значит – типа?
– Типа кожи. Я сходил в сыромятню на Федрской улице, там есть кожа, только немного, это… вонючая…
– Хорошо, займемся этим вопросом сегодня же. Кстати, Падла, как насчет штанов из леопардовой шкуры? Мы же решили, что это будет круто.
На лице Падлы проступило выражение крайней озабоченности.
– Я, типа, их достал.
– Так, ты их либо достал, либо нет! – рявкнул Крэш.
– Достал, но они… типа… Понимаешь, подходящей лавки я не нашел, но помнишь, у нас на прошлой неделе гастролировал цирк? Я переговорил с одним типом в цилиндре, он согласился скинуть цену, и…
– Падла, – едва слышно произнес Крэш, – что ты купил?
– Ну, – проговорил вспотевший от возбуждения Падла, – типа леопардовых штанов, леопардовой куртки и леопардовой шляпы.
– Падла, – сказал Крэш с едва сдерживаемой угрозой, – ты случаем не купил леопарда?
– Ну, типа…
– Это конец…
– Всего за двадцать долларов. Просто даром, – с жаром запротестовал Падла. – Тот тип сказал, что с ним все в порядке. Почти.
– Почему же он решил от него избавиться? – недоверчиво спросил Крэш.
– Да он, типа, глухой. Не слышал дрессировщика.
– Не подходит.
– Но почему?! Штаны ведь, типа, и не должны ничего слышать!
– ПОДАЙТЕ МЕДЯЧОК, МОЛОДОЙ ГОСПОДИН.
– Отвали, дедуля, – небрежно бросил Крэш.
– УДАЧИ ТЕБЕ.
– Отец говорит, слишком много нищих развелось, – буркнул Крэш. – Пора бы Гильдии Попрошаек принять меры.
– Но все нищие обязаны состоять в Гильдии, – сказал Джимбо.
– Значит, не нужно принимать туда столько народа.
– Да, но это все ж лучше, чем если бы народ просто так слонялся по улицам.
Падла, у которого в отличие от остальных членов группы уходило значительно меньше умственных усилий на осмысление окружающего мира, уныло тащился позади всех. Как вдруг ощутил некоторое беспокойство, словно ступил на чью-то могилу.
– Тот попрошайка выглядел каким-то совсем тощим, вот-вот помрет, – пробормотал он.
Другие не обратили на Падлу никакого внимания, так как были заняты обычными спорами.
– А мне уже надоело быть «Андеграундным Хлопком», – вдруг заявил Джимбо. – Глупое название.
– Какое-то наивное, – подтвердил Падла и пошарил в кармане.
– Мне больше всего понравилось, когда мы были «Кого?», – сказал Нодди.
– Но мы были «Кого?» всего полчаса! – воскликнул Крэш
[24]
. – Вчера, сразу после того, как побыли «Кляксами», но до того, как стали «Ледащим Баллоном», забыли?
Падла отыскал в кармане двухпенсовую монету и вернулся назад.
– Должно же существовать, типа, действительно хорошее название, – покачал головой Джимбо. – Готов поспорить, мы, типа, сразу поймем: вот оно, название. Как только придумаем…
– Давно пора придумать название, о котором мы не будем спорить каждые пять минут, – согласился Крэш. – О каком успехе можно тут говорить, если люди не знают, кто мы такие.
– А господин Достабль считает иначе, – заметил Нодди.
– А любимая поговорка моего папаши: «Катящийся камень мхом не обрастает», – сказал Крэш.
– Вот, старик, держи, – промолвил отставший от своих товарищей Падла.
– СПАСИБО, – сказал благодарный Смерть. Падла поспешил присоединиться к друзьям, которые опять вернулись к обсуждению леопарда с неадекватным слухом.
– Падла, куда ты его дел? – спросил Крэш.
– Ну, в твоей спальне, типа, запер.
– Кстати, а как убивают леопардов? – поинтересовался Нодди.
– У меня есть идея, – мрачно произнес Крэш. – Пусть он подавится Падлой.
Часы в холле ворон окинул наметанным взглядом существа, умеющего оценить толково подобранный интерьер.
Как уже замечала Сьюзен, часы эти вовсе не были маленькими, скорее они были пространственно искаженными. Они выглядели небольшими, именно так с далекого расстояния смотрится крупный предмет, то есть мозг постоянно напоминал глазам, что они ошибаются. Впрочем, это впечатление сохранялось и на близком расстоянии. Часы были сделаны из какого-то потемневшего от времени дерева. У них был медленно качающийся маятник.
