– Привет, Анк-Морпорк! – закричал Крэш и кивнул Падле, который попал по барабанам всего со второй попытки.
«И Воспоможествовательные Труппы» начали исполнение первого и, как оказалось, последнего своего номера. Вернее трех номеров одновременно. Крэш пытался изобразить «Анархию в Анк-Морпорке», Джимбо застыл, потому что не видел себя в зеркале и вообще мог играть одну-единственную страницу из «Самомучителя Блерта Фендера» (да и та была содержанием), а Нодди запутался пальцами в струнах.
По мнению же Падлы, названия песен должны были интересовать кого угодно, но только не его. Он сосредоточился на ритме. Многим людям вовсе не приходится так напрягаться, но в случае с Падлой даже простой хлопок в ладоши требовал от него небывалой концентрации сознания. Падла в поте лица стучал в своем маленьком замкнутом мирке и поэтому не заметил, как зрители поднялись, словно прокисший суп, и накатились на сцену.
Сержант Колон и капрал Шноббс мирно несли службу у Противовращательных ворот, по-товарищески делили самокрутку и слушали далекий рев Фестиваля.
– Похоже, вечер удался, – сказал сержант Колон.
– Именно так, сержант.
– Похоже, там беспорядки.
– Повезло, что мы не там, сержант.
Они услышали цокот копыт приближавшейся к воротам лошади. Всадник с трудом держался в седле. Когда же он подъехал поближе, стражники увидели искаженное лицо С.Р.Б.Н. Достабля, который сидел на лошади с грациозностью мешка с картошкой.
– Телега здесь не проезжала? – резко осведомился он.
– Какая именно, Достабль? – поинтересовался сержант Колон.
– Что значит, какая именно?
– Было две телеги, – ответил сержант. – Одна с парой троллей, а на второй ехал господин Клеть, ну, знаешь, из Гильдии Музыкантов…
– О нет!
Достабль пришпорил лошадь и ускакал в ночь.
– Что это с ним? – удивился Шнобби.
– Должно быть, кто-нибудь из этих задолжал ему пенни, – ответил сержант Колон и оперся на пику.
Потом они услышали цокот копыт еще одной лошади. Стражники едва успели прижаться к стене, когда она пронеслась мимо.
Лошадь была белая и огромная. Мантия всадника развевалась на ветру, как и его волосы. Налетел порыв ветра, и лошадь с всадником скрылись на равнине.
Шнобби долго смотрел им вслед.
– Это была она, – сказал он наконец.
– Кто?
– Сьюзен Смерть.
Свет в кристалле сузился до точки и погас.
– Ну вот, даром истратили трехдневный запас магии, – недовольно пробурчал главный философ.
– Ни единый чар не пропал даром, – возразил заведующий кафедрой беспредметных изысканий.
– Живой концерт лучше, – заметил профессор современного руносложения. – Очень не хватает пота, который на тебя капает.
– А мне показалось, что только толпа начала заводиться, как все и закончилось, – сказал заведующий. – Я думал…
Волшебники оцепенели от жуткого крика, потрясшего здание. В нем было что-то животное, но одновременно и каменное, металлическое, зазубренное, как пила.
Наконец профессор современного руносложения нашел в себе силы прошептать:
– Такой ужасающий, леденящий кровь, пронизывающий до мозга костей крик вовсе не значит, что произошло нечто кошмарное.
Волшебники осторожно выглянули в коридор.
– Он донесся откуда-то снизу, – сказал заведующий кафедрой беспредметных изысканий, направляясь к лестнице.
– Почему же ты идешь вверх?
– Потому что я не идиот.
– Но это может быть какая-нибудь ужасная Тварь!
– Правда? – заведующий побежал по лестнице еще быстрее.
– Хорошо. Поступай как хочешь. Это твое решение. Только не забудь, наверху живут студенты.
– А… э…
Заведующий кафедрой медленно спустился, с опаской поглядывая наверх.
– Послушайте, – сказал главный философ, – сюда невозможно проникнуть. Территория Университета защищена мощнейшими заклинаниями.
– Ты прав, – согласился профессор руносложения.
– Кроме того, мы ведь постоянно их усиливаем, что входит в наши обязанности, – продолжил философ.
– Э… да, конечно, усиливаем, – подтвердил профессор руносложения.
И тут звук раздался снова. В реве угадывался медленный пульсирующий ритм.
– Кажется, он доносится из библиотеки, – сказал главный философ.
– Кто-нибудь видел библиотекаря?
– Последнее время он постоянно возился с какими-то подозрительными штуками. Думаешь, он занялся чем-то оккультным?
– Это – Университет.
– Да, но я имел в виду что-нибудь еще более оккультное.
– Давайте держаться вместе.
– Я уже за кого-то держусь.
– Ведь если мы будем держаться вместе, кто на нас нападет?
– Ну, огромные страшные…
– Заткнись!
Декан открыл дверь в библиотеку. Там было тепло и тихо. Иногда раздавался шелест страниц, и нетерпеливо позвякивали цепи.
Серебряный свет струился в подвал с лестничной площадки. Из подвала периодически доносилось у-уканье.
– Кажется, он не сильно встревожен, – заметил казначей.
Волшебники крадучись спустились по лестнице. Дверью ошибиться было невозможно – из нее струился свет.
Волшебники вошли в подвал.
И затаили дыхание.
Оно стояло на возвышении в центре комнаты, озаренное светом свечей.
Это была воплощенная музыка Рока.
Высокая темная фигура вылетела из-за угла на Саторскую площадь и, продолжая набирать скорость, вбежала в ворота Незримого Университета.
Фигуру заметил только садовник Модо, который с довольным видом катил тачку с навозом по дорожке. День выдался удачным. Впрочем, для Модо почти все дни были удачными.
Он ничего не слышал о Фестивале. Не слышал о музыке Рока. Модо много о чем не слышал, потому что… не слушал. Ему нравился компост. А еще он любил розы, потому что им требовался компост.
По натуре своей он был абсолютно довольным жизнью гномом, который добился успеха в решении всех проблем ведения садоводства в чрезвычайно магическом климате. Его больше не беспокоили ни тля, ни белокрылка, ни всякие твари с щупальцами. Поддержание лужаек в надлежащем порядке представляет серьезную проблему, если по ним будут ползать всякие гадкие существа из других измерений.
Кто-то тяжело протопал по лужайке, оставив глубокие вмятины, и скрылся за дверью библиотеки.
