До встречи с Двацветком жизнь Ринсвинда протекала тихо и спокойно, без каких-либо особых событий. Зато после этой встречи события пошли в гигантских количествах.
Значит, человечек вернулся домой? В Бес Пеларгик – единственный в империи нормально функционирующий морской порт.
Нет, ну нельзя же быть настолько идиотом, чтобы писать такое!
Настолько доверчивых людей на свете просто нет – за исключением одного человека.
Ринсвинд был далек от политики, но в некоторых вопросах он разбирался довольно неплохо не потому, что они имели какое-то отношение к политике, а потому, что они имели отношение человеческой природе. И вот отвратительные образы собрались вместе, образовав весьма неприглядную картину.
Вокруг империи стена. Если хочешь прожить в империи подольше, ты должен научиться варить суп из свиного визга и глотать кровавые слюни, потому что так здесь заведено. А еще к тебе в дом периодически наведываются солдаты.
Но если кто-нибудь вдруг напишет веселенькую книжонку на тему…
…«Как я провел отпуск»…
…Повествующую о мире, который устроен совсем иначе…
…То даже в самом окаменелом обществе найдется некоторое число людей, которые зададутся опасными вопросами типа: «Кстати, в самом деле, а куда девается вся свинина?»
Ринсвинд мрачно уставился в стенку. Крестьяне Империи, Восстаньте! Вам нечего терять, кроме голов, рук, ног и еще этой комбинации из терки для сыра и рубахи из колючей проволоки…
Он пошуршал листками. Имя автора нигде не указывалось. Вместо этого сразу под названием мелкими пиктограммами была набрана фраза: «Желаем Удачи! Снимайте Копии! Успеха и Многие Лета Нашему Делу!»
В Анк-Морпорке тоже случались бунты. Однако никто никогда не занимался их организацией. Все просто хватали что попалось под руку и выходили на улицы. И никто не придумывал официальных боевых кличей, больше полагаясь на старое испытанное «Вот он! Хватай, хватай! Схватил? А теперь лупи!».
Дело в том, что… есть поводы, а есть причины, и повод не обязательно является истинной причиной. Когда лорда Капканса Психопатического подвесили за его фиггин
[32]
, на самом деле это случилось вовсе не потому, что он заставил старика Ложечника Мягкоступа съесть собственный нос, но из-за того, что за долгие годы своего правления лорд Капканс успел напакостить буквально всем, причем крайне изобретательно, и народное возмущение наконец прорва…
Из противоположного от Ринсвинда угла донесся жуткий вопль. Ринсвинд чуть было по привычке не юркнул под стол, но вдруг его взгляд наткнулся на маленькую сцену, на которой разыгрывалось какое-то действо.
Постепенно взоры всех посетителей обратились к подмосткам.
Зрелище представляло определенный интерес. Ринсвинд не совсем разобрался в сюжетной линии, но в целом смысл был примерно такой: мужчина любит девушку, потом ее у него отбивает другой мужчина, первый мужчина разрезает обоих напополам и падает на собственный меч, после чего вся компания выходит к зрителям и склоняется в низком поклоне, означающем, по-видимому, нечто вроде: «А Дальше Все, Кто Не Умер, Жили Долго И Счастливо». Уловить более мелкие детали было довольно трудно, поскольку актеры то и дело вопили «Хооооооррррррааа!», а добрую половину представления вообще проболтали со зрителями. Кроме того, их маски были неотличимы одна от другой.
На полу рядом со сценой расположилось трио музыкантов. Музыканты пребывали в собственном мире – причем, судя по издаваемым звукам, не в одном, а в целых трех.
– Печенье с предсказанием?
– А?
Ринсвинд вынырнул из театральных глубин и увидел рядом с собой хозяина.
Под нос ему сунули блюдо со странно двустворчатыми печеными объектами.
– Печенье с предсказанием?
Ринсвинд потянулся за печеньем. Однако в тот момент, когда его пальцы уже готовы были сомкнуться, блюдо вдруг отдернули в сторону, так что в руке у него оказалась совсем другая печенина.
Хотя какая разница. Ринсвинд рассеянно взял печенье.
По крайней мере, в Анк-Морпорке – возобновилось под актерские вопли течение его мыслей – можно взяться за настоящее оружие.
Бедняги… Для организации настоящего мятежа грамотно составленных лозунгов и голого энтузиазма недостаточно. Нужны хорошо обученные бойцы и прежде всего настоящий вождь, лидер. Ринсвинд искренне желал агатцам найти хорошего вождя, но желательно после того, как он, Ринсвинд, уберется подальше от империи.
Развернув клочок бумажки, Ринсвинд безразлично уставился на предсказание. Он даже не заметил, что хозяин постоялого двора как-то подозрительно маячит у него за спиной.
Вместо обычного «Вы только что вкусили непревзойденную еду» он увидел довольно СЛОЖНУЮ пиктограмму.
Ринсвинд принялся водить пальцем по картинкам.
«Тысяча… тысяча… извинений…» Но…
Музыканты загрохотали бубнами.
Деревянная дубинка отпружинила от головы Ринсвинда.
Престарелые игроки в бакару-сан удовлетворенно покивали друг другу и возобновили игру.
Утро было прекрасное. Небольшая долина полнилась эхом пробуждающейся Серебряной Орды. Храбрые воины вставали, постанывая, распределяли самодельные хирургические приспособления, жаловались, что куда-то опять задевались очки, и сослепу хватали чужие вставные челюсти.
Коэн, опустив ноги в лохань с теплой водой, наслаждался ласковым солнышком.
– Эй, Проф?
Бывший преподаватель географии сосредоточенно склонился над картой, которую в данный момент составлял.
– Да, Чингиз?
– Что там за шум поднял Хэмиш Стукнутый?
– Жалуется, что хлеб черствый и что он никак не может найти свои зубы.
– Скажи ему, что, если у нас все выгорит, он сможет нанять себе целый десяток девушек, которые будут жевать для него хлеб, – благодушно ответил Коэн.
– Это не очень гигиенично, Чингиз, – не отрываясь от карты, произнес Профессор Спасли. – Помнишь, я как-то рассказывал тебе про гигиену?
Коэн не стал затрудняться ответом. «Шестеро стариков, – думал он. – Проф в расчет не берется, он мыслитель, не воин…»
Череп Коэна редко становился вместилищем для такого мозгового процесса, как сомнение в себе. Когда одной рукой тащишь упирающуюся храмовую служанку и мешок с награбленными в храме драгоценностями, а другой отбиваешься от десятка разгневанных жрецов, на всякие отвлеченные размышления времени почти не остается. Естественный отбор – штука суровая, профессиональные герои, склонные в критический момент задаваться вопросами типа: «А каков же он, смысл моей жизни?», очень быстро лишаются и того, и другого.
