Есть одна история о бегуне, который после сражения пробежал сорок миль, чтобы известить жителей родного города о победе. Традиционно этого человека считают лучшим бегуном всех времен и народов. Однако, если бы он нес весть о надвигающемся сражении, в этом виде многоборья Ринсвинд легко побил бы его.
И все же… кто-то нагонял Ринсвинда.
Нож проткнул бумажную стену тронного зала и вырезал дыру, достаточно большую, чтобы мог проехать человек в инвалидном кресле.
Орда брюзжала.
– А вот Брюс-Гун никогда не опускался до того, чтобы входить в город всякими водными проводами.
– Заткнись.
– Он в жизни не унизился бы до черного хода, великий Брюс-Гун.
– Заткнись.
– Когда Брюс-Гун атаковал Аль Хали, он несся прямо на главные ворота и сопровождала его тысяча пронзительно кричащих всадников на низкорослых лошадках.
– Это верно, но последний раз, когда я видел Брюса-Гуна, его голова торчала на пике.
– Не стану спорить. Зато над главными воротами. Я к тому, что в город он все-таки попал.
– Ну да, его голова попала.
– О боги…
Профессор Спасли довольно улыбнулся. Зал, в который они вступили, был достаточно величествен, чтобы заставить Орду умолкнуть, пусть даже ненадолго. Размеры – это само собой. Но то была не единственная характерная черта данного тронного зала. Одно Солнечное Зеркало, когда объединял воедино племена, страны и маленькие островные народы, поставил перед собой задачу построить такой тронный зал, вид которого ясно говорил бы всяким вождям и послам – это самое большое помещение из всех, в которых ты когда-либо бывал или будешь, оно роскошнее всего того, что ты можешь себе представить, и подобных залов у нас пруд пруди.
Он хотел, чтобы тронный зал производил впечатление. Простые варвары, очутившись здесь, должны были падать ниц и молить о принятии их в Агатовую империю. Пусть тут стоят огромные статуи, сказал Одно Солнечное Зеркало. Пусть висят гигантские драпировки. Пусть голова кружится от столбов и роскошной резьбы. Пусть великолепие заставит умолкнуть входящего. Пусть это великолепие говорит ему: «Вот цивилизация, ты можешь либо присоединиться к ней, либо умереть. А теперь или падай на колени, или тебя укоротят каким-нибудь другим способом».
Орда соблаговолила ознакомиться с убранством зала.
Первым молчание нарушил Маздам.
– Неплохо, но в подметки не годится дому нашего предводителя в Скунде. Только гляньте, здесь даже очага посреди нет.
– Довольно безвкусно, как мне кажется. Аляповато.
– Чиво?
– Типичный чужеземный тронный зал.
– А я бы выкинул отсюда большую часть барахла. Построил бы свежую солому на пол, повесил на стены пару щитов, стало бы гораздо уютнее.
– Чиво?
– И сколько столов сюда можно вместить! Прикиньте, какая пирушка получилась бы.
Коэн пересек огромное пространство, отделяющее Орду от трона, над которым нависал гигантский, богато украшенный балдахин.
– Смотрите-ка, у него над стулом зонтик.
– Небось, крыша течет. С черепицей всегда так. Хорошее тростниковое покрытие гарантирует вам сорок лет полной сухости.
Трон был сделан из лакированного дерева, но украшен большим количеством драгоценных камней. Коэн, не долго думая, уселся на него.
– Ну? – спросил он. – У нас получилось, а, Проф?
– Получилось. Теперь осталось только уцелеть, – ответил бывший учитель.
– Прошу прощения, – вставил Шесть Благожелательных Ветров. – Я не совсем понял: получилось – что?
– Значит, ты так и не догадался, что мы собирались украсть? – усмехнулся Профессор Спасли.
– Нет…
– Империю.
Несколько секунд выражение лица сборщика налогов не менялось, но затем губы Шести Благожелательных Ветров раздвинула улыбка ужаса.
– Пожалуй, прежде чем продолжить, требуется позавтракать, – сказал Профессор Спасли. – Нельзя ли кого-нибудь позвать?
Застывшая улыбка все еще не сошла с лица сборщика налогов.
– Но… но… таким способом нельзя захватить империю! – выговорил наконец он. – Для этого нужна армия, как у вельмож! А просто так войти… Это против правил! И… и… тут тысячи стражников!
– Да, но все они остались снаружи, – возразил Профессор Спасли.
– И охраняют нас, – объяснил Коэн.
– Нет, они охраняют настоящего императора!
– Меня, стало быть, – ответил Коэн.
– Правда, что ли? – подал голос Маздам. – И кто же умер, оставив тебе императорский престол?
– А никто и не должен был умирать, – пояснил Профессор Спасли. – В нашем случае это называется узурпацией.
– Точно, – подхватил Коэн. – Просто говоришь, «Эй ты, Гунга Дин, протри уши и слушай, что тебе говорят: бери ноги в руки и уматывай на какой-нибудь остров с глаз подальше, не то…»
– Чингиз, – мягко прервал его Профессор Спасли, – не мог бы ты воздержаться от разговоров в такой оскорбительной манере? Это нецивилизованно. Тут все-таки присутствует представитель Агатовой империи.
Коэн пожал плечами.
– Вам все равно придется разбираться со стражей и… и… прочим, – сказал Шесть Благожелательных Ветров.
– А может, нет, – ответил Коэн. – Объясни ему, Проф.
– Ты когда-нибудь видел, э-э, предыдущего Императора? – начал Профессор Спасли.
– Разумеется, нет. Его мало кто видел, ведь…
Слова замерли у него на устах.
– В том-то и все дело, – кивнул Профессор Спасли. – Ты очень быстро схватываешь. Как, впрочем, и полагается лорду Главному Сборщику Налогов.
– Но у вас ничего не получится, потому что… – Шесть Благожелательных Ветров опять умолк.
До него дошел смысл последней фразы Профессора Спасли.
– Лорд Главный Сборщик? Я? Черная шляпа и рубиново-красная пуговица?
– Да.
– А сверху еще перо, если хочешь, – щедро добавил Коэн.
Сборщик налогов погрузился в размышления.
– Значит… если есть, скажем, простой районный администратор, который очень жестоко обращается с персоналом, в особенности со своим заместителем, который трудится не покладая рук день и ночь, и этот администратор за свою жестокость заслуживает хорошей взбучки…
– Поскольку ты лорд Главный Сборщик Налогов, этот вопрос полностью в твоей компетенции.
Ухмылка Шести Благожелательных Ветров грозила залезть на затылок.
– А по поводу нового порядка налогообложения… – начал он. – Я лично всегда считал, что себестоимость воздуха куда выше той цены, которую за него платят…
