– Про того, который якобы сторожит гигантский рубин сумасшедшего змеиного бога?
– Про него. Ну так вот… он с Толпилой и случился.
Толпа расступилась, открывая дорогу Орде. Кто-то попытался выкрикнуть что-то приветственное, но на крикунов сразу зашикали. Такое молчание Профессор Спасли слышал только в самых богобоязненных храмах
[43]
.
Однако на поверхность настороженного молчания подобно пузырям в стоящей на огне кастрюле с водой то и дело всплывал тревожный шепоток.
– Красная Армия. Красная Армия, – шуршало над толпой.
– Ну а Органди Лупилло? Я слышал, он живет себе не тужит в Очудноземье.
– Мертв. Отравление тяжелыми металлами.
– Это как?
– Три меча в брюхо.
– Красная Армия!
– А Головоруб Мунго?
– Пропал без вести в Скунде.
– Пропал без вести?
– Ну, нашли только его голову, а ты ж знаешь Мунго…
– Красная Армия!
Орда приближалась к внутренним воротам Запретного Города. Толпа следовала позади, на некотором расстоянии.
Эти ворота тоже оказались запертыми. Их охраняли два здоровенных стражника. На их лицах застыло выражение, свойственное людям, которым сказали охранять ворота и которые будут охранять эти ворота, что бы ни случилось. Армии держатся на людях, которые, что бы ни случилось, будут охранять ворота, мосты или переправы. Именно в честь таких людей слагают героические поэмы – посмертно.
– А Живчик Госбар?
– Говорят, тоже скончался. Причем в постели.
– И это Живчик, которого назвали так потому, что он почти не спал?
– Вот это самое «почти» его и подвело. Сон людям необходим.
– И не только сон, – вмешался Малыш Вилли. – Мне, например, очень нужно еще это, того.
– Вот тебе стена, чего ты ждешь-то?
– Не могу же я у всех на глазах! Это… нецивилизованно.
Коэн широкими шагами подошел к стражникам.
– Я слов на ветер не бросаю, – сообщил он. – Вы как, скорее умрете, чем предадите своего императора?
Стражники смотрели прямо перед собой.
– Отлично, ваше право. – Коэн извлек меч из ножен.
Но вдруг ему в голову пришла какая-то мысль.
– А Нуркер? – спросил он. – Большой Нуркер? Он ведь крепкий, как старые башмаки.
– Рыбья кость, – ответил Калеб.
– Что? Да Нуркер однажды прикончил шестерых троллей одним…
– Подавился рыбьей костью и задохнулся. Думал, ты знаешь. Прости.
Коэн посмотрел на него. Потом на свой меч. Потом на стражников. На мгновение воцарилось молчание, нарушаемое лишь шумом дождя.
– Знаете, ребята, – неожиданно в его голосе прозвучала такая усталость, что Профессору Спасли показалось, будто вот сейчас, в минуту победы и триумфа, перед ними разверзлась бескрайняя бездна. – Я собирался отчекрыжить вам головы. Но… какой в этом смысл? То есть, если задуматься, ну к чему все это? Что это изменит?
Стражники по-прежнему смотрели прямо перед собой. Но их глаза открывались все шире и шире.
Профессор Спасли повернулся.
– Вы все равно умрете, рано или поздно, – продолжал Коэн. – Так уж устроена жизнь. Живешь, стараешься, бьешься лбом об стену, а потом оказывается: все это уже не важно, потому что ты мертв и…
– Э-э… Коэн? – окликнул Профессор Спасли.
– Вот, взгляните на меня. Всю жизнь только тем и занимаюсь, что рублю головы направо-налево, – и что? Есть у меня чем гордиться?
– Коэн…
Стражники уже не просто смотрели. Их лица вытянулись в гримасах неизбывного ужаса.
– Коэн?
– Да, что?
– Мне кажется, тебе стоит взглянуть на то, что у тебя за спиной.
Коэн повернулся.
По улице продвигались полдюжины красных воинов. Толпа рассредоточилась по переулкам, откуда и наблюдала за происходящим в немом испуге.
А затем чей-то голос прокричал:
– Весьма Продолжительную Жизнь Красной Армии!
Из толпы посыпались всяческие возгласы. Какая-то девушка вздернула над головой сжатый кулак.
– Вперед С Народом, Отдавая Должное Традициям!
Несколько голосов поддержали ее.
– Заслуженного Перевоспитания Врагам!
– Я потеряла своего зайку!!!
Красные гиганты, стукнув, как глиняные горшки, остановились.
– Вы только посмотрите на них! – воскликнул Профессор Спасли. – Никакие это не тролли! Они двигаются как механизмы! Это не кажется вам странным?
– Нет, – безразлично ответил Коэн. Абстрактное мышление не относится к жизненно важным достоинствам героя-варвара. – Так о чем бишь я говорил? – Он вздохнул. – Ах да… Вы, двое… вы как, скорее умрете, чем предадите вашего императора?
К этому моменту стражники совсем одеревнели от страха.
Коэн взмахнул мечом.
Профессор Спасли набрал в грудь побольше воздуха, схватил Коэна за руку, в которой тот сжимал меч, и прокричал:
– Немедленно откройте ворота и впустите его!
Наступило мгновение полного молчания. Профессор Спасли чуть подтолкнул Коэна.
– Ну давай, – прошипел он. – Веди себя как император!
– Это как? Я должен мерзко хихикать, пытать людей и все такое? Не дождешься.
– Да нет же! Представь, что бы на твоем месте сказал император!
Коэн воззрился на Спасли. Затем вновь повернулся к стражникам.
– Э-э… Молодцы, – кивнул он. – Ваша верность делает вам… ну, как это… честь. Продолжайте в том же духе, и я прослежу, чтобы вас обоих продвинули по службе. А теперь впустите нас внутрь или мои краснорожие горшки отчикают вам ноги ко всем чертям, так что свои тупые головы будете догонять на руках.
Стражники переглянулись, дружно бросили мечи на землю и попытались исполнить каутау.
– Можете встать, черт вас побери, – произнес Коэн слегка подобревшим голосом. – Профессор Спасли?
– Да?
– Я что, опять стал императором?
– Э-э… Земляные солдаты, похоже, на нашей стороне. Люди думают, что ты победил. Мы все живы. Я бы сказал – да, мы победили.
– А раз я император, то могу приказывать кому угодно, правильно?
– О, воистину так.
– Только я хочу приказать так, как это обычно делается. Ну, сам знаешь. Чтобы всякие паскудники в мундирах дули в трубы и орали: «Вот чего от вас хочет император!»
