Книга Стакан воды, страница 45 – Эжен Скриб

Бернарде. Хорошо!.. Но ведь он, счастливчик, недалек!

Сезарина. Тем лучше… Это будет всецело наш человек: он будет только числиться в разных местах, а дело делать будем за него мы. Кстати, я хотела поговорить с вами о его отце: не может же он оставаться в Вильнёв-на-Йонне!.. Он болван, но он мой дядя, мне необходимо его куда-нибудь сунуть.

Бернарде. Что он умеет делать?

Сезарина. Ровно ничего.

Бернарде. Пустите его по народному образованию – сделайте его каким-нибудь там инспектором, словом, придумайте какую-нибудь синекуру.

Сезарина. Его сын – докладчик, а докладчики же ничего не делают.

Бернарде. Ну, так он будет помогать сыну.

Сезарина. Я подумаю. Но насчет Оскара мы с вами уговорились, не правда ли? Я надеюсь на вас и на ваших друзей.

Бернарде. Я их настрою.

Слуга (входит. Сезарине). Карета подана!

Сезарина. Ах, боже мой! Концерт, наверно, уже начался, и я не услышу симфонии ре-минор. До свиданья, доктор! Я свое слово сдержу.

Бернарде. А я – свое. Как же насчет ответа?

Сезарина. Приходите ко мне в самое ближайшее время.

Бернарде. Я ваш верный раб на всю жизнь. (Провожает ее до двери и раскланивается.)

Бернарде один.

Бернарде (пятится назад, все еще раскланиваясь). Да, черт побери, нужно всегда держаться за колесницу фортуны – особенно когда она поднимается в гору! Другое дело – когда она спускается… Но пока, хвала небесам, до этого еще далеко, и раз уж Сезарине загорелось – так и быть, выдвинем Оскара, сделаем его депутатом… В толпе, среди других, на него ни одна собака не обратит внимания. А мой черед еще не настал, хотя прелестная Сезарина уже разгадала мои честолюбивые замыслы; она человек догадливый, и они ее сильно задели. Как видно, она признает выгодные браки, только когда дело касается ее самой, она взяла себе монополию на пэров Франции… Запасемся терпением! Она от меня не уйдет – как скоро я ей понадоблюсь для какого-нибудь важного дела, мы вернемся к этой теме. (Заметив Оскара.) А вот и наш милый амфитрион [37] …

Бернарде, Оскар, Эдмон.

Бернарде. Все уже обговорено и предусмотрено… Скоро нам доложат, что завтрак готов?

Оскар. Разрешите сначала доложить о приходе гостя. (Эдмону, тихо, показывая на Бернарде.) Это один из наших… (Бернарде, показывая на Эдмона.) Позвольте вам представить моего друга, близкого друга, школьного товарища, – я вам как раз сегодня о нем говорил.

Бернарде (высокопарно). Ах, это тот молодой блестящий адвокат, о котором мы с вами так долго беседовали?

Оскар. Он самый!

Эдмон (подходит к Бернарде). Это для меня слишком большая честь, я никак не ожидал…

Бернарде. С такими достоинствами еще и не того можно ожидать.

Эдмон. Значит, мой друг Оскар был так добр, что уже говорил с вами обо мне?

Бернарде. В этом не было необходимости. Ваша европейская слава… ваше громкое имя! (Оскару, тихо.) Как его зовут?.. (Оборачивается и видит, что Оскар отошел от него и отдает распоряжения слуге. В сторону.) Ну, все равно… Пущу в ход несколько специально адвокатских комплиментов… (Эдмону.) Вам, милостивый государь, удается сочетать приемы современной адвокатской школы с красноречием древних.

Эдмон. Милостивый государь…

Бернарде. И эта ваша непринужденность, изящество шуток и вместе с тем необыкновенная сила убеждения, пылкий темперамент!.. И потом, вы хорошо говорите, что нынче редко, – у вас прекрасный голос, величественные жесты…

Эдмон. Разве вы меня слышали?

Бернарде. Я с живейшим интересом следил за всеми процессами, в которых вы участвовали…

Оскар. В самом деле? (Эдмону.) Оказывается, он тебя знает, а мне об этом ни слова!

Бернарде (в сторону, пожав плечами). В высшей степени порядочный молодой человек!

Эдмон. Так, значит, вы слышали мою последнюю речь?

Бернарде. Я сидел далеко, зал был набит битком, и, конечно, многого я не уловил. Тем не менее я тогда же сказал себе: «Вот с кем бы я хотел подружиться», ведь я друг всех талантливых людей. И вот сейчас благодаря нашему приятелю Оскару желание мое сбылось.

Эдмон. Я просто ушам своим не верю!

Оскар. Ага!.. Что я тебе говорил?.. Ты уже наш. А какой славный малый этот Бернарде! Общительный! Душа нараспашку!

Эдмон. Да, правда!

Оскар. То-то!.. Имей в виду, мой друг: все наши таковы.

Бернарде, Оскар, Эдмон, Сент-Эстев, Дерузо, Дютилье.

Оскар. Входите, входите, дорогие гости!.. Вы запаздываете. Боюсь, как бы завтрак от этого не пострадал.

Дютилье. Уверен, что не пострадает.

Оскар. Я сейчас скажу, чтоб подавали. Здесь нам будет удобнее, уютнее, а для пиршества мудрецов необходим укромный уголок.

Дютилье. А, доктор, здравствуйте!.. (Оскару, тихо.) Что это за молодой человек с ним беседует?

Оскар. Наш новый друг. Бернарде его хорошо знает – он вас познакомит. А я пока велю открыть устрицы… Доктор, будьте за хозяина!.. Господа, прошу вас чувствовать себя как дома! Я сейчас! (Убегает в дверь налево.)

Бернарде (идет за ним. Про себя). Ну, вот! Удрал, болван!

Дютилье (Эдмону). Друг доктора – наш общий друг.

Дерузо. Мы – одна семья.

Сент-Эстев. Мы все заодно.

Эдмон. Господа! Вы устраиваете мне чересчур торжественную встречу – я ведь в небольших чинах.

Бернарде (возвращаясь на середину сцены). Полноте, мой друг!.. Долой скромность! Мы изгнали ее из своей среды. Вот наше первое правило: каждый отдает себе должное, каждый сам знает, чего он стоит! И вы, мой юный Цицерон [38] , это отлично знаете. (Обращаясь к остальным.) Да, господа, перед вами выдающийся адвокат. «Он славою богат, нуждаемся в ней мы» [39] .