ЛИЗА стремительно входит в комнату. За ней уныло следует КУЗНЕЦОВ.
ЛИЗА. Добрый вечер. Хотя правильнее было бы сказать – доброе утро. С приездом.
ГОСТЬ. Здравствуйте. Спасибо. Вы, как я понимаю, Валюхина супруга? Очень приятно.
КУЗНЕЦОВ (нервничая). Познакомься, Лиза. Это мой старый товарищ. Можно сказать, друг. Игнат.
ГОСТЬ (поправляет). Харитон. Боборыкин. Вот приехал в отпуск. Раз Валюха приглашал… Не стесню?..
ЛИЗА. Да вы не смущайтесь! Мы в шкафу поживем. У нас шкаф просторный.
КУЗНЕЦОВ. Лиза шутит. Она у нас с юмором.
ГОСТЬ. Какие у вас часы замечательные!.. В первый раз такие вижу…
КУЗНЕЦОВ. Часы как часы. Обыкновенные. Правда, с кукушкой.
ГОСТЬ. Обыкновенные, говоришь? Нет, Валюха, это не обыкновенные часы. Ты мне поверь. Я в этом деле кумекаю.
ЛИЗА. Подарить, к сожалению, не сможем. Сами понимаете – семейная реликвия. Антиквариат.
ГОСТЬ. Да что вы! Разве я не понимаю… Такие вещи не дарят. Ничего, я себе такие же достану!..
ЛИЗА. Боюсь, что не достанете. Это уникальные часы. В Москве это большая редкость.
ГОСТЬ. Достану. Я любые часы достану. Я человек упрямый. У меня и списочек есть.
КУЗНЕЦОВ. Что это за папирус? Обои, что ли?
ГОСТЬ (разворачивает длиннейший бумажный свиток). Говорю же – списочек. Это все магазины, где часы продаются.
ЛИЗА. А на обороте у вас что же? Тоже магазины?
ГОСТЬ. Нет, на обороте – культурные мероприятия. Перечень достопримечательностей.
КУЗНЕЦОВ. Здорово. И ты намерен все это обойти?
ГОСТЬ. А чего ж? Отпуск у меня – три недели. Времени хватит. Да и вы, надеюсь, поможете… А часы с кукушкой я достану. Вот увидите, достану. Я – человек железный.
Картина вторая
Квартира сплошь загромождена часами всех видов и размеров: здесь и настенные часы с огромным маятником, и напольные – в рост человека – с музыкальным боем, и настольные на внушительной бронзовой подставке.
ЛИЗА. Насколько я понимаю, твой гость еще не вернулся с прогулки?
КУЗНЕЦОВ. Да, он на экскурсии. Осматривает Царь-колокол и Царь-пушку.
ЛИЗА. Прекрасно! Значит, мы имеем возможность обсудить создавшееся положение наедине.
КУЗНЕЦОВ. Создавшееся положение? Ты что, собственно, имеешь в виду?
ЛИЗА. Не прикидывайся, что не понимаешь. Посмотри, во что превратилась наша квартира…
КУЗНЕЦОВ. Квартира как квартира. Правда, стало немножко тесновато…
ЛИЗА. Тесновато?.. Да ты сам стоишь на одной ноге, как аист!..
КУЗНЕЦОВ. Лично мне так удобно. Это моя любимая детская привычка. Учителя поражались.
ЛИЗА. А мне неудобно! Я не привыкла так жить. Меня раздражает весь этот хлам.
КУЗНЕЦОВ. Это не хлам. Это часы. Причем старинные. Вот эти, например, – девятнадцатый век, а эти – восемнадцатый.
ЛИЗА. Меня это не волнует. Я вчера об этот восемнадцатый век ссадила коленку. До сих пор хромаю.
КУЗНЕЦОВ. А то, на чем ты сейчас сидишь, – семнадцатый век. Они очень хрупкие. Ручная работа.
ЛИЗА. Не понимаю, зачем твоему гостю столько часов. Он что, не может обходиться будильником?..
КУЗНЕЦОВ. Человек коллекционирует часы. Это благородная отрасль. Это можно понять.
ЛИЗА. Пусть он коллекционирует что угодно!.. Хоть экскаваторы. Только – у себя дома.
КУЗНЕЦОВ. Лиза, но есть же святые законы гостеприимства! Ничего не поделаешь – придется потерпеть…
ЛИЗА. А я не желаю больше терпеть! У нас крошечная квартирка. У нас можно коллекционировать только марки.
КУЗНЕЦОВ. Но бывают же обстоятельства… Надо быть добрее… В войну, например, люди делились последней махоркой…
ЛИЗА. При чем тут махорка? Я не хочу, чтобы мою квартиру превращали в окопы. В конце концов – я ответственный квартиросъемщик.
КУЗНЕЦОВ. Ну, это уже прямо цитата из Мироновой и Менакера!.. Моя квартира, моя зарплата, моя личная жизнь!
ЛИЗА. Да, моя личная жизнь!.. Представь себе, я тоже имею право на личную жизнь!.. А мне из-за этого Батыя даже переодеться негде!..
КУЗНЕЦОВ. Зачем говорить в таком тоне о человеке, которого ты не знаешь?.. Это неинтеллигентно. И к тому же он не Батый.
ЛИЗА. Ну да, он – Спиноза. Думаешь, оттого что ты сводил его на хоккей, у него появился интеллект? Сомневаюсь.
КУЗНЕЦОВ. Интеллект – дело наживное. Твоя Светка закончила иняз., а увидела у меня портрет Герцена – говорит: «Валечка, подари мне своего Хемингуэя!»
ЛИЗА. Оставь Светку в покое. Она не показатель. У нее умерла бабушка. И потом, мало кто знает Хемингуэя в лицо. Это не Кобзон.
Звонок.
КУЗНЕЦОВ. Вернулся. Лиза, умоляю, держи себя в руках. Не выказывай своего превосходства. Пусть все будет мило и по-семейному.
ЛИЗА. Этого я не обещаю. Все зависит от него самого. Все-таки он здесь в гостях, а не я. Пусть ведет себя по-человечески.
КУЗНЕЦОВ выходит в прихожую и тут же возвращается вместе с ГОСТЕМ.
ГОСТЬ (вносит огромные настенные часы). Ну, Москва, ну, столица! Ее и налегке-то в год не обойдешь, а тут еще поклажа!.. Думал, руки отвалятся!..
ЛИЗА (язвительно). С покупкой вас, Харитон Игнатьич! Ай, какие славные часики! Вот купить такие – и никакого серванта не надо. В них посуду можно хранить.
ГОСТЬ (любовно поглаживая часы). Шестнадцатый век. Жалко, маятника нет. И цифры стерлись. Если б они еще и ходили – цены бы им не было!..
КУЗНЕЦОВ. Постой, постой, Харитон, а где же часы с кукушкой? Если уж ты такие редкости достаешь, то часы с кукушкой – для тебя плевое дело!
ГОСТЬ (помрачнев). С кукушкой – нету. Говорят, в прошлом квартале были, а теперь нету. Спрос большой. Их теперь только на экспорт выпускают… Но ничего, я своего добьюсь…
ЛИЗА. Вы ужинать будете, Харитон Игнатьевич? Но предупреждаю – деликатесов нет. Есть только борщ, и то вчерашний. Хотите?
ГОСТЬ. Вчерашний – так вчерашний. Кто другой, может, и отказался бы, а я и вчерашним не побрезгую. Я человек простой. Не гордый.
КУЗНЕЦОВ (поспешно). Могу сбегать в магазин. Тут у нас, на Трубной, есть чудные пельмени. В пачках. Называются «Русские». Исключительные пельмени.
ЛИЗА. Сиди спокойно. Харитон Игнатьевич нас простит. Мы целый день на работе. Когда же нам готовить? И потом, борщ вполне свежий. Он стоял в холодильнике.
ГОСТЬ. Я и говорю, чего добру пропадать! Какой он там ни вчерашний, а все-таки борщ. А если его сметанкой заправить, так и вовсе есть можно!..
