Военачальник похлопал Яо Шу по спине, нащупав под яркими одеждами выпирающие кости.
– Так вполне сойдет, – объявил он, скрывая облегчение.
Урянхатая поблизости не было. Орлок решил не замечать того, чем занимался весь лагерь. Пока семьи умащивали и сшивали шкуры, он занимался со своими лучниками и заставлял канониров работать над скорострельностью. Но Баяра это не смущало. Да и дело оказалось увлекательным. Вечером второго дня он подошел к юрте Хубилая и гордо, с трудом сдерживая улыбку, доложил:
– Господин, задание выполнено.
К его облегчению, царевич улыбнулся, почувствовав удовлетворение военачальника.
– Я не сомневался, что ты справишься.
Глава 15
Хулагу ехал на север, изнывая от жары и жажды. Большинство воинов ускакали вперед, готовясь к осаде Багдада. Царевич понимал: этот центр ислама, крупный город на реке Тигр, без боя не сдастся. Решение далось с трудом, но он надеялся, что экспедиция к Аламуту много времени не займет – это же как раздавить змею перед началом серьезного дела. Увы, в таких недружелюбных краях ему еще не доводилось бывать. Солнце вызывало злобу, которая кипела в душе у Хулагу чуть ли не неделями. Он заслонил глаза ладонью и уставился на горы: на вершине, прозванной Троном Соломона, лежал снег. На тех гордых утесах и стояла самая неприступная крепость ассасинов-исмаилитов.
Города и деревни остались далеко позади. Воины Хулагу ехали по выжженной равнине среди крупных и мелких камней, о которые не один конь поломал ноги. Пастись лошадям в такой местности негде, и царевич потратил немало времени, чтобы пополнить запасы воды и зерна. Изначально на север к ассасинам ехали три тумена, но Хулагу, оценив негостеприимную местность, отправил один за водой, другой – к Багдаду. Смотреть, как от жажды гибнут лучшие кони, совершенно не хотелось. Самого Хулагу трудности не сдерживали, а, наоборот, окрыляли. «Серьезного успеха легко не добиться, – повторял он себе. – Ценно то, что выстрадано».
В свое время Чингисхан поклялся уничтожить культ ассасинов и, возможно, уверовал, что достиг цели, но ассасины выжили, словно сорняки меж камней. Хулагу глянул на оставшийся тумен и расправил плечи, демонстрируя воинам свою горделивую осанку. Он вырос на сказаниях о Чингисхане. Разве не здорово встретиться с дедовым врагом на поле боя? По приказу Хулагу крепости ассасинов сровняют с землей, от них останутся лишь почерневшие камни. «Змеи и ящерицы будут ползать там, где ходили ассасины», – поклялся себе Хулагу. Мункэ точно не упрекнет его за потерянное время. Багдад падет чуть позднее. Дело тут семейное, и можно не спеша разобраться с мусульманами, которые живут в Аламуте.
По равнинам тумен вели три проводника, которых, угрожая оружием, наняли в последнем городе. Шпионов и дозорных Хулагу разослал по всей округе, но ни один из них не мог указать точное месторасположение крепости. Даже письма, которыми орлок обменивался с ассасинами, переправлялись тем через богатых городских торговцев. Самые точные имеющиеся координаты – горная цепь. И это удалось выяснить с помощью серебра и целого дня пыток человека, которого бросили друзья. Неважно. Хулагу предчувствовал, что в конце концов окажется в этих краях и начнет охоту. Он постоянно расспрашивал дозорных, но те лишь спорили друг с другом на чужом языке, пожимали плечами и показывали на горы. Новых же лиц орлок не видел давным-давно.
Неожиданно вернулись дозорные на взмыленных конях. Хулагу нахмурился, увидев, что они направляются к нему наперерез колонне. Издалека чувствовалось, что всадники спешат. Полководец заставил себя сделать обычное непроницаемое лицо.
– Господин, милях в двенадцати отсюда или чуть дальше – люди, – доложил первый дозорный, в знак уважения касаясь правой рукой поочередно лба, губ и сердца. – Я видел лишь восемь коней и шелковый навес, поэтому приблизился. Мой спутник остался вне их досягаемости, в любое мгновение готовый вернуться к вам.
– Ты говорил с ними? – спросил Хулагу. По спине прямо под доспехами заструился пот; настроение поднялось при мысли, что цель близка, раз в предгорье его ждут.
Дозорный кивнул.
– Господин, их старший назвался Рукн-ад-Дином. Он якобы уполномочен говорить от имени исмаилитов. Велел передать, что тебя, господин, ожидают прохладная палатка и напитки.
Хулагу задумался, наморщив лоб. Гостить у убийц не хотелось, пить и есть вместе с ними – тем более. Но он не может показать воинам, что боится кучки исмаилитов!
– Передай, что я приеду, – велел Хулагу. Дозорный помчался за свежим конем, а орлок вызвал Илугея и, едва тот приблизился, произнес: – Ассасины избрали место встречи. Хочу окружить его: пусть поймут, что такое предательство. Я войду в палатку, а если не выйду, хочу, чтобы ты их уничтожил. Если погибну, ты, Илугей, должен оставить в их истории пугающий след. Понял? Не ради меня, а ради тех, кто придет после.
Илугей кивнул.
– Воля ваша, господин, но ведь они не знают вас в лицо. Позвольте мне самому войти в ту палатку и выяснить их намерения. Если ассасины замыслили убийство, позвольте мне их изобличить.
Хулагу на миг задумался, но покачал головой. Внутри шевельнулся червячок страха; от него пошла злость, как жара в летний полдень. Подавить страх в зародыше Хулагу не мог, зато мог его победить.
– В другой раз, Илугей. Ассасины считают ужас своим оружием. Это часть их силы, возможно, даже основная часть. Несколько убийств в год – и все вокруг их боятся. Я им в этом помогать не стану.
* * *
Рукн-ад-Дин сидел, облаченный в легкие одежды, и пил напиток со льдом. Если монгольский военачальник не явится в самое ближайшее время, драгоценный лед с горных вершин растает. Рукн-ад-Дин глянул на оседающий белый кубик и приказал добавить льда себе в напиток. Надо же сделать ожидание приятным…
Монголы, целая стена всадников, кружили вокруг его маленького отряда. Полдня они развлекались насмешливыми криками, на которые исмаилиты не обращали внимания. Переброс десяти тысяч воинов – дело небыстрое, и Рукн-ад-Дин гадал, покажется ли ханский брат до заката. Засады монголы не обнаружили: ее не было, хотя они наверняка потратили изрядно сил, прочесывая окрестные холмы. Рукн-ад-Дин в тысячный раз перебирал предложения, который сделает от имени отца. Список небольшой – золото, а если вариантов не останется – крепость. Он нахмурился. Отца бы сюда: старик и седло для козы продаст. Хотя шанс погибнуть тоже очень велик. Монголы непредсказуемы, как обозленные мальчишки с мечами. Могут рассыпаться в любезностях, а могут перерезать горло и спокойно поехать дальше. Несмотря на свежий ветерок и холодное питье, Рукн-ад-Дин почувствовал, что потеет. А если монголы отвергнут его предложения? В этих краях их не ждали: по сообщениям из достоверных источников, они направлялись к Багдаду, за тысячи миль отсюда. Естественная преграда в виде засушливой равнины едва замедлила их, и Рукн-ад-Дин почувствовал, что боится. Еще до заката он может стать трупом.
Появление Хулагу исмаилит заметил не сразу. Знакомый с роскошной жизнью халифов, он ожидал хотя бы свиты и фанфар, а увидал грязного воина, который спешился вместе с другими. Воин остановился переговорить с подчиненными, и Рукн-ад-Дин невольно подивился ширине его плеч. Монголы увлекаются борьбой, помимо этого цивилизованных увлечений у них немного. Исмаилит гадал, заинтересуют ли ханского брата его предложения, когда увидел, что широкоплечий монгол шагает к палатке. Рукн-ад-Дин отодвинул напиток и поднялся.
