Услышавшие призыв воины застонали, но вскочили на ноги. На такой местности их единственный козырь – скорость, иначе сунцы настигнут.
* * *
Мункэ ненавидел осады. Без пушек и катапульт он столкнулся с теми же проблемами, что в свое время Чингисхан. Города строились с оглядкой на мародеров, вроде его воинов, хотя в кои-то веки особой нужды брать их не было. Где-то на юге Хубилай бился с сунскими армиями. Мункэ штурмовал бы каждый город на своем пути, но важнее было добраться до брата. Если перед его войском запирали ворота, а гарнизон не показывался, Мункэ потирал руки: тем ему проще. А вот снабжение провизией стало настоящей проблемой, которая с каждой милей усложнялась. Жители городов, опасавшиеся огромной армии, без страха нападали на подводы, охраняемые тысячами воинов. Когда снабжение прерывалось, Мункэ уреза́л пайки. Но едва тумены добрались до лугов, хан увидел столько скота, что потребность в снабжении отпала. Пару дней воины лакомились жарким и потихоньку набирали потерянный вес. В какой-то мере сложности похода утомляли Мункэ не меньше каракорумских, но справляться с проблемами, которые видишь своими глазами, куда приятнее.
По пути хан отмечал города, в которые хотел бы вернуться после рейда на юг к Хубилаю. Он с нетерпением ждал встречи с братом. Вот удивится Хубилай, увидев, кто пришел ему на помощь!
По сравнению с крупными городами, мелкие казались легкой добычей. За одно утро воины Мункэ валили деревья, наскоро мастерили лестницы и лезли на стены. Впрочем, даже такие города хан штурмовал далеко не все. Ничего, он еще вернется!
Мункэ странствовал по сунским землям чуть больше месяца, когда дозорные сообщили о многочисленной вражеской армии, которая под развевающимися знаменами спешила на юг. Новость мгновенно облетела тумены, и не успел Мункэ вскочить на коня, как воины были готовы ехать. Пехотинцам от них не уйти, и монголы рвались в бой.
Двадцать восемь туменов во весь опор скакали за дозорным и к вечеру третьего дня увидели врага. Мункэ с удовольствием отметил, что у сунцев людей в два раза меньше, чем у него. В кои веки его военачальники могли не думать, как одолеть многочисленного врага. Мункэ всегда хотелось привести к сунцам войско, равного которому они не видывали. Местные императоры пережили Чингисхана, Угэдэя и Гуюка, но Мункэ-хан их не пощадит.
К ночи воины согнали свободных коней в хвост туменов. Если враги нападут в темноте, лошади испугаются и помешают контратаке. Воины разжевывали сушеную говядину, запивали ее водой или айрагом – что нашлось в запасах, – накручивали вожжи на сапоги и ложились спать на сырую траву. Каждый понимал: придется встать затемно, а на рассвете – сражаться.
Когда разбили лагерь, слуги поставили Мункэ юрту, использовав войлок и шесты из полдюжины баулов. Пока они работали при свете луны, хан расстелил тонкое одеяло и встал на колени, запахнув плотнее дэли, который для тепла надел поверх доспехов. Он видел пар от своего дыхания и постарался отрешиться от забот. Звезды висели невероятно низко, и Мункэ стал молиться небесному отцу: пусть битва сложится удачно, пусть Хубилай будет здоров, пусть народ процветает. Даже в молитве он рассуждал как хан.
Мункэ не хотел идти в юрту, которую для него приготовили. В сон не клонило, он чувствовал себя спокойно и уверенно. На траве замерзла роса, и хан слышал шелест шагов своих стражников. Вокруг спали его воины – кто храпел, кто вскрикивал, кто бормотал. Мункэ хмыкнул и вытянулся на одеяле, решив, как его всадники, провести ночь под открытым небом.
Проснулся он в тишине, голова лежала на изгибе локтя. Холодная земля словно проникла в него, онемевшее тело не двигалось. Шея хрустнула, когда он сел и принялся тереть глаза. Неподалеку мелькнула тень, правая рука Мункэ скользнула к ножнам и наполовину вытащила меч, когда он понял, что ему протягивают чашу с чаем.
Хан горестно улыбнулся своей нервозности. Заря еще не думала заниматься, а вокруг уже оживал лагерь. Лошадей поили из бурдюков, хотя они могли обойтись и холодной росой. Куда ни глянь, везде движение. Мункэ попивал чай, чувствуя, как просыпается в нем боевой настрой. Сунцев, шедших впереди, нужно истребить поголовно. Как ни соблазнительно было оставить нескольких в живых, другим в острастку, сейчас во главе угла стояла скорость. Всадникам следовало расчистить путь на юг, следовало лететь быстрее молвы и ветра, пока впереди не покажется Ханчжоу. Тогда сунцы не успеют приготовиться к его появлению, даже окопаться не успеют. У Хубилая есть пушки, две сотни мощных орудий, с их помощью Мункэ и возьмет императорскую столицу.
Мункэ встал, потянулся, дивясь, с чего вдруг решил спать на замерзшей траве. Волосы до сих пор не оттаяли, и он, допивая чай, растирал пряди свободной рукой. Соль попала в пустой желудок, и Мункэ вздохнул, мечтая позавтракать холодным мясом.
Коня ему уже приготовили – накормили, напоили, до блеска надраили бока. Чисто по привычке хан проверил коню копыта. Некоторые воины уже сидели в седле и ждали, переговариваясь с друзьями. Мункэ дали толстый ломоть черствого хлеба, холодную баранину и айраг.
– Господин желает обсудить тактику или нам просто обгонять сунцев? – с улыбкой спросил Серянх, его орлок.
Мункэ хмыкнул с набитым ртом, глянул на светлеющее небо и вдохнул поглубже.
– Славное будет утро! Ну, Серянх, говори, что ты задумал.
Тот ответил без колебаний, как и подобает высокопоставленному военачальнику, привыкшему решать быстро.
– Объедем их фланги по самой границе зоны обстрела. Окружать их не хочу, еще окопаются. С твоего позволения, мы обогнем их подковой и поскачем с той же скоростью. Кавалерия попробует прорваться – мы встретим ее копьями. Пехоту атакуем с тыла, выдавим вперед.
– Неплохо, – кивнул Мункэ. – Активней используй луки, молодых воинов сразу в рукопашную не пускай, особенно неугомонных удальцов. Людей у нас не так много. К полудню атаку нужно завершить.
Серянх улыбнулся. Еще недавно противник численностью в сотни тысяч означал битву до последней капли крови. Мункэ же привел к сунцам невиданное полчище, и военачальники упивались силой, оказавшейся у них в распоряжении.
Зазвенели колокольчики, и хан негромко выругался. Очередной ямщик нагнал! Ямов здесь нет, значит, он скакал до изнеможения, чтобы привезти письма.
– Нигде в покое не оставят! – пробормотал Мункэ.
Серянх его услышал.
– До конца битвы я отправил бы гонца в арьергард, – проговорил он.
– Нет, – покачал головой Мункэ. – Хан никогда не спит. Так, кажется, говорят? Я-то точно сплю; значит, получается несостыковка… Строй тумены, орлок. Поручаю командовать тебе.
Серянх низко поклонился и зашагал прочь, на ходу раздавая приказы, которые дойдут до каждого тумена и каждого всадника.
Из-за толстого слоя грязи казалось, что гонец и конь – одно целое. Когда ямщик спешился, на корке появились свежие трещины. За плечами тонкая кожаная сумка, сам худющий… «Когда он ел в последний раз? – подумал Мункэ. – Ямов-то в сунских землях нет». Пока он гнался за туменами, поживиться было практически нечем – в этом Мункэ не сомневался.
