Но Агнесса все равно отправилась и разыскала для увядающих цветов кувшины. Потом вернулась к себе.
В комнате доминировало зеркало. Ей даже казалось, что каждый раз, когда она в него смотрится, оно немного увеличивается в размерах.
Итак, пришла пора узнать правду.
С бешено колотящимся сердцем Агнесса ощупала края зеркала. Ощутила небольшую выпуклость. Выпуклость смотрелась как часть рамы, но когда пальцы коснулись ее, раздался щелчок и зеркало чуть-чуть вдвинулось внутрь. Когда же Агнесса надавила на зеркало, оно подалось.
Агнесса выдохнула. И шагнула внутрь.
– Это омерзительно! – воскликнул Зальцелла. – Это потакание самым извращенным вкусам!
Господин Бадья пожал плечами.
– Но мы ведь не пишем на афишах: «Вполне Возможно, Вы Даже Увидите, Как На Сцене Кого-Нибудь Придушат», – возразил он. – Однако новости распространяются очень быстро. А люди любят… драму.
– Вы хотите сказать, Стража не хочет, чтобы мы закрывались?
– Вот именно. На представлении будут дежурить стражники. Мы должны положиться на них. Они предпримут все необходимые меры безопасности.
– О, нисколько не сомневаюсь. Собственной безопасности.
– Мне все это нравится ничуть не больше, чем тебе, однако у нас нет выхода. Вся надежда на Стражу. Кроме того, если мы отменим представление, народ взбунтуется. В Анк-Морпорке всегда ценили зрелища, будоражащие кровь. Билеты распроданы почти полностью. Шоу должно продолжаться.
– О да, – скривился Зальцелла. – Может, мне перерезать глотку-другую во втором акте? Чтобы уж точно никого не разочаровать?
– Разумеется, ничего такого не требуется, – покачал головой Бадья. – Смертельные случаи нам не нужны. Но…
Это «но» повисло в воздухе, как доктор Поддыхл.
Зальцелла всплеснул руками.
– Так или иначе, я чувствую, худшее уже позади, – закончил Бадья.
– Надеюсь.
– А где сеньор Базилика?
– Госпожа Плюм показывает ему его гримерную.
– А разве госпожу Плюм не убили?
– Нет, с сегодняшнего утра еще не нашли ни одного покойника.
– А вот это хорошая новость.
– Безусловно, тем более что времени уже целых десять минут первого, – произнес Зальцелла с иронией, которую, впрочем, Бадья пропустил мимо ушей. – Думаю, стоит пригласить его на обед. Прошло добрых полчаса с тех пор, как он последний раз перекусывал.
Бадья кивнул. Когда главный режиссер вышел, он еще раз тайком проверил ящики стола. Писем не было. А вдруг все действительно закончилось? И преступником на самом деле был доктор?
Кто-то четыре раза стукнул в дверь. Только один человек на свете способен был стукнуть четыре раза без какого-либо подобия ритма.
– Уолтер, можешь войти.
Уолтер Плюм проковылял в комнату.
– Там дама! – сообщил он. – Хочет видеть господина Бадью!
Нянюшка Ягг сунула голову в дверной проем.
– Э-ге-гей! – крикнула он. – Это всего лишь я.
– Гм-м… госпожа Ягг, не так ли? – произнес Бадья.
Что-то в этой женщине вызывало легкое беспокойство. Он не помнил, чтобы ее имя фигурировало в списке служащих. С другой стороны, она совершенно очевидно пришлась здесь ко двору, она не мертва и прилично заваривает чай. И какое ему дело, что ей за это не платят?
– Силы небесные, и вовсе я не дама, – продолжала нянюшка Ягг. – Я, как утверждают авторитетные источники, самая что ни на есть обычная, таких, как я, что грязи. Нет, дама ожидает в фойе. Я подумала, лучше будет заглянуть и предупредить тебя.
– Предупредить меня? Предупредить о чем? На сегодняшнее утро у меня больше встреч не назначено. И кто такая эта дама?
– Ты когда-нибудь слышал о госпоже Эсмеральде Ветровоск?
– Нет. А что, должен был?
– Знаменитая покровительница оперы. У нее кругом консерватории, – доверительно сообщила нянюшка. – И банки с деньгами.
– В самом деле? Но я должен…
Бадья выглянул в окно. У парадного подъезда стоял экипаж с четверкой лошадей. Карету столь щедро украшали архитектурные излишества в стиле рококо, что непонятно было, как она вообще может двигаться.
– Послушай, госпожа Ягг, я… – начал было он. – Это и в самом деле очень неудоб…
– Она не из тех, кого можно заставлять ждать, – заявила с абсолютной честностью нянюшка. А потом, поскольку матушка все утро действовала ей на нервы и поскольку неловкость, пережитая у госпожи Лады, еще не совсем улеглась, а еще из-за того, что была в нянюшке озорная такая черточка (в милю шириной), – так вот, из-за всего этого она добавила: – Говорят, в молодости она была знаменитой куртизанкой. И поговаривают, она уже тогда не любила, чтобы ее заставляли ждать. Теперь она, само собой, на пенсии. По слухам.
– Знаешь, я побывал в большинстве опер нашего мира и ни разу о ней не слышал, – задумался Бадья.
– О, насколько мне известно, она предпочитает делать свои пожертвования тайно.
Стрелка внутреннего компаса господина Бадьи крутанулась и остановилась прямо напротив направления «Деньги».
– Тогда пригласи ее, – сказал он. – Пожалуй, несколько минут я смогу ей уделить…
– Никто и никогда не уделял госпоже Эсмеральде меньше чем полчаса, – нянюшка подмигнула Бадье. – Так я пошла за ней, да?
Она заторопилась прочь, таща за собой Уолтера.
Господин Бадья уставился ей вслед. Потом, после минутного размышления, встал и, посмотрев в зеркало над камином, разгладил усы.
Услышав звук отворяемой двери, он повернулся с самой лучезарной улыбкой, какую только мог изобразить.
Улыбка лишь самую малость померкла, когда в кабинет вошел Зальцелла, толкающий перед собой внушительную тушу сеньора Базилики. Рядом, как маленький буксирчик, суетился коротышка управляющий делами сеньора, он же переводчик.
– А, сеньор Базилика, – поприветствовал Бадья. – Надеюсь, гримерные вам понравились?
Базилика бессмысленно улыбался, пока переводчик втолковывал ему что-то на бриндизийском, после чего милостиво ответил.
– Сеньор Базилика говорит, что гримерные хороши, но та, что побольше, недостаточно большая, – перевел управляющий делами.
– Ха-ха, – рассмеялся Бадья и тут же умолк, заметив, что никто больше не смеется. – Фактически, – поторопился он исправить ошибку, – уверен, сеньор Базилика будет рад услышать, что наши повара особенно постарались, чтобы…
В дверь опять постучали. Он быстро пересек кабинет и дернул за дверную ручку.
На пороге стояла матушка Ветровоск, однако стояла она там недолго. Отпихнув Бадью в сторону, госпожа Эсмеральда вихрем ворвалась в кабинет.
