Чувство дурноты у Уильяма только усилилось при виде этого корабля с одним-единственным парусом, туго надутым ветром. Несмотря на громоздкий нос и носовую и кормовую башни, он был у́же, чем «Бернис», и явно быстроходнее. Он летел в их направлении, словно ястреб, нацелившийся на жертву.
Французское побережье было недалеко. Уильям уже видел его смутные очертания вдали. В отличие от своих спутников, он знал, что во Франции осталось мало безопасных гаваней. Он схватил пробегавшего мимо матроса за рукав и дернул так, что тот едва не упал.
– Нужно идти в Кале! – крикнул Уильям. – Это единственный порт, куда могут заходить английские корабли.
Матрос уставился на него, затем коснулся лба, давая понять, что он принял его слова к сведению, вырвался и помчался дальше по своим делам.
Небо над ними нахмурилось и опустилось ниже. Сквозь туман и брызги воды Уильям все еще различал в дымке берега Франции впереди и белые скалы Дувра сзади. «Бернис» накренилась вправо под тяжестью груза и воздействием ветра, но он видел, что этого недостаточно. Шхуны, служившие в ту пору главным транспортным средством торговли, были широкими, поскольку предназначались для перевозки грузов. Преследовавший их корабль был значительно быстроходнее, нежели «Бернис», и подбирался все ближе и ближе. Поднявшиеся волны захлестывали палубы обоих судов. Уильям почувствовал на губах соленый вкус. Капитан наконец отдал приказ идти в Кале.
Несколько матросов вскарабкались по толстым канатам, чтобы повернуть реи, в то время как другие навалились всем своим весом на длинный бимс
[22]
. Медленно разворачиваясь, «Бернис» скрипела всей своей оснасткой. Пока они осуществляли этот маневр, корабль-преследователь подошел совсем близко. Уильям чувствовал, как сердце гулко бьется у него в груди. Он уже мог рассмотреть корабль, который от них отделяла какая-то полумиля неспокойного серого моря. Надпись на его борту, выполненная огромными золотыми буквами, гордо гласила: «Тауэр». Это судно как нельзя лучше подходило для морского разбоя. Наконец полотнище паруса снова затрепетало на ветру. Тяжело дышавшие матросы с облегчением на лицах отвязали канаты и огласили воздух нестройным хором радостных криков. От того, удастся ли «Бернис» спастись, зависело, сохранят ли они средства к существованию и даже, возможно, саму жизнь, тогда как купцы рисковали потерять лишь прибыль. Под носом шхуны снова закипели разрезаемые им темные воды. Французский берег находился всего в нескольких милях, и в душе Уильяма блеснула надежда. Между ними и пиратами еще сохранялось некоторое расстояние, а вблизи побережья Франции наверняка находились английские корабли, которые обязательно придут на помощь, увидев, что торговую шхуну с ценным грузом преследует неприятель.
Время тянулось чрезвычайно медленно. Минул час, затем другой. Ветер все усиливался. Тучи почти касались неровной поверхности бурного моря. На волнах появились белые гребешки, в воздухе повисла изморось из мельчайших капелек холодной соленой воды. Уильям знал, что погода в Ла-Манше весьма капризна и шквал может налететь ниоткуда в любую минуту. Однако «Бернис» держалась на воде вполне устойчиво, и он подумал, что она сможет продержать свой большой парус поднятым дольше, нежели «Тауэр». Он принялся вполголоса молить Господа о ниспослании шторма, не сводя глаз с капитана, который стоял у подножия главной мачты, напряженно глядя вверх и прислушиваясь, не трещит ли она. Небо заволокло черными тучами, и сразу стало темно. По палубе забарабанили первые капли дождя. Уильям поежился, увидев, как пиратский корабль ныряет вниз, а когда вновь появляется на поверхности, с его носа стекают бело-зеленые струи.
Преследователи находились уже всего в нескольких сотнях ярдов от их кормы. Уильям видел людей в кольчугах и плащах, стоявших на открытой палубе. Их число, по всей видимости, не превышало двух дюжин, но, в отличие от матросов «Бернис», они были вооружены мечами и топорами. Он сглотнул, заметив лучников у высокой деревянной носовой башни. При такой качке и таком ветре Уильям мог лишь пожелать им удачи, но у него упало сердце, когда он увидел, как из трех больших луков вылетели стрелы и с громким стуком, словно это были удары молотка, поразили палубу «Бернис».
Здоровая рука Уильяма судорожно вцепилась в поручень, его брови нахмурились. Пираты обычно набирали команду в прибрежных городах, но среди французов никогда не было лучников, способных стрелять с такой меткостью. Конечно, среди английских лучников встречались предатели и негодяи, предпочитавшие благородству бесчестье.
Мимо него на корму пробежал капитан, чтобы посмотреть, что происходит. Уильям попробовал было следовать за ним, но его шатало из стороны в сторону, и стоило ему отпустить поручень, как он едва не упал. Капитан инстинктивно повернулся и успел схватить его, прежде чем он рухнул за борт, за искалеченную руку. Уильям вскрикнул от боли. Капитан принялся извиняться, стараясь перекричать свист ветра, и в этот момент ему в спину вонзилась стрела. Уильям увидел ее оперение. Несколько мгновений мужчины смотрели друг на друга, потом капитан попытался что-то сказать, но тут глаза его потухли и закатились. Уильям пытался поддержать его, но он перевалился через поручень и тут же скрылся в бурлящей воде. В палубу с глухим стуком воткнулись еще несколько стрел. Уильям услышал, как от боли и неожиданности вскрикнул один из матросов.
Большой парус над головой Уильяма начал медленно опадать. Матросы оставили бимс и расползлись по палубе, пытаясь найти спасение от града стрел. Оставшись без управления и сбившись с курса, «Бернис» медленно и хаотично двигалась вперед. Пригнувшись как можно ниже, Уильям крикнул матросам, чтобы они снова взялись за бимс, но было уже поздно. Неожиданно боевой корабль прошел вдоль борта шхуны, задев его. Раздался оглушительный треск. Уильям ощутил сильный толчок и упал, а когда, шатаясь, попытался встать, палубу уже заполнили вооруженные люди, с криками перепрыгивавшие широкую полосу серой бурлящей воды. Он увидел, как один из нападавших немного недотянул, его рука соскользнула с края борта шхуны, и он рухнул в воду. Но спустя секунду прямо перед Уильямом приземлился другой, с мечом в руке, настроенный весьма решительно.
– Мир! – крикнул ему Уильям. – Я лорд Саффолк! За меня можно получить выкуп.
Пират, склонившись над ним, наступил башмаком на его искалеченную руку с такой силой, что у него на мгновение потемнело в глазах. Он застонал и перестал пытаться встать на ноги, оставаясь лежать под холодным дождем, барабанившим по деревянной палубе. Нападавшие рассчитывали на внезапность и жестокость, и их расчет оправдался. Матросы шхуны в большинстве своем не имели при себе оружия. Некоторых из них выбросили за борт, других убили. Уильям пристально смотрел на пленившего его человека, удивляясь, что до сих пор жив. Он знал, что груз будет похищен, а «Бернис», по всей вероятности, пойдет ко дну, забрав с собой всех свидетелей нападения. Ему много раз приходилось видеть мертвые тела, выброшенные волнами на берег, и он прекрасно понимал, что даже обещание выкупа не гарантирует спасения. Он ждал удара, содрогаясь от боли в растоптанной руке.
