За Сожем, оглядевшись и покрутившись среди других командиров из вышедших из окружения частей, посоветовавшись со своим комиссаром Ивановым, майор Малых обратился к полковнику Гришину с предложением: за ночь попытаться вывезти через шоссе и оставшуюся материальную часть полка, что была оставлена, когда полк пошел на прорыв.
– Обязательно! Неужели бросать такую технику? Да с нас головы поснимают! Немедленно собрать всех шоферов и всех, кто умеет водить машины, и – за шоссе! – распорядился полковник Гришин. – Надо постараться вытащить все, что возможно, все, что сгоряча бросили, пока немцы здесь не укрепились.
Майор Малых вызвал командира штабной батареи лейтенанта Свиридова:
– Через полчаса построить всех шоферов, трактористов и по два человека расчета от каждого орудия, и позови мне срочно лейтенанта Смяткина.
Получил задачу и он:
– Возьмешь с собой двоих, больше не надо, и немедленно иди к шоссе, разведай проход на ту сторону, а потом пошлешь нам человека навстречу. Нас жди за шоссе.
Младший лейтенант Смяткин, сержанты Аленин и Костриков понимали, что от них сейчас зависит, будет ли полк боевой единицей или так и останется почти без техники, поэтому на это задание настроились предельно серьезно.
До опушки леса, за которым проходило шоссе, они доползли удачно, никого не встретив. Но вскоре заметили немецкий танк. Прислушались. Было тихо, поэтому решили сползать к танку. Он был брошен экипажем, никаких признаков, что кто-то здесь недавно сидел, не обнаружили. Только за танком на плащ-палатке лежала куча стреляных гильз.
Пересекли просеку, метров через двести заметили легковую машину с красным крестом. Вся она была изрешечена пулями, в кабине – убитый шофер. Чуть подальше стоял грузовик с прицепленной небольшой цистерной.
– Костриков, проверь, что в ней, – приказал Смяткин, прислушиваясь и осторожно оглядываясь по сторонам.
– На вкус – спирт. Полная цистерна, – доложил через несколько минут Костриков.
– Запомним это место, – оглянулся еще раз Смяткин, – может быть, удастся вывезти. Ладно, ребята, теперь – перебежками за мной. Подстраховывайте друг друга.
Минут через пятнадцать они увидели шоссе. Подползли к обочине, огляделись.
Окоп на той стороне заметили все трое одновременно. На бруствере стоял немецкий ручной пулемет, торчала каска, ее обладатель крутил головой, но лица не было видно. Несколько минут Смяткин, стараясь не дышать, осматривал окоп и кусты по сторонам. Костриков и Аленин, которых он посылал вдоль шоссе, вернувшись, сказали, что немецких окопов вблизи нет.
«Тогда этот – обычный секрет, – решил Смяткин, – но сколько же их может быть вдоль шоссе и на каком они расстоянии друг от друга?»
Здравый смысл подсказывал, что лучше тихонько переползти шоссе стороной от этого секрета, но каска над бруствером не давала ему покоя, и рука сама потянулась к гранате. «Ну, допустим, переползем сейчас, а если мы уже на мушке, не этого немца, так другого… Выползем – он и накроет. А если рванем по гранате, то ясно будет – как часто стоят у них на шоссе секреты, – прикидывал младший лейтенант Смяткин. – Должны же будут проявить себя! А если просто переползем, то ничего не узнаем, да и накрыть могут в любой момент – все будет напрасно… А-а, была не была!»
Шепнув Аленину и Кострикову, чтобы приготовили гранаты, Смяткин прополз несколько метров, чтобы попасть в окоп наверняка.
Три взрыва прогремели почти одновременно. Бросок к окопу. Немец лежал на боку, каска сползла на затылок, все лицо в крови. Рядом лежал и второй убитый. Подхватив пулемет, все трое разведчиков быстро побежали в кусты. Метрах в двухстах от них по обеим сторонам шоссе заработали пулеметы, но быстро стихли.
Часа через два они все же вышли в то место, где стояла их техника. Никаких признаков, что за это время здесь побывали немцы, не было, машины и тракторы стояли нетронутыми.
Смяткин мысленно еще раз прошел весь их путь сюда, вспоминая приметы и соображая – идти этим же путем назад или попробовать другим. Было удивительно тихо, кое-где даже посвистывали птички. Через полчаса вернулись Аленин и Костриков, которых он посылал осмотреть этот район леса.
– Тихо, товарищ командир, – доложил сержант Костриков. – Немец сюда не заходил, это точно.
«Да, от шоссе они стараются не отходить сейчас, боятся», – подумал Смяткин.
К вечеру тем же маршрутом, не встретив на своем пути немцев, они вернулись в полк.
– Точно все запомнил, как шел? – переспросил Смяткина майор Малых, выслушав его доклад. – Смотри, а то в случае чего, если засада… Сам понимаешь…
– Товарищ майор, немцы на шоссе держат только секреты, через сто-двести метров. Мы, когда шли обратно, обратили внимание, что эти двое убитых немцев так в окопе и лежат, других не посадили взамен. Значит, не проверяют они секреты, а к ночи, может быть, и вообще снимают.
– «Может быть», – передразнил Малых. – А если проверяют и если не снимают на ночь? – «Хотя все равно придется идти этой ночью, проверять все уже некогда», – подумал он.
Майор Малых решил вести группу за техникой лично. За эти дни он так изболелся душой, что доверить эту операцию никому другому не мог.
Шоссе они перешли спокойно, осторожно переползая между начавшими попахивать сладким трупами. На обочинах в некоторых местах они лежали ворохами, тут и там чернели остовы автомашин и танков.
Техника полка стояла нетронутой, и майор Малых облегченно вздохнул. Приказав шоферам заводить автомашины, а расчетам прицеплять орудия, он пошел к просеке, которая пересекала шоссе и выходила к Сожу. Привыкнув за день к постоянной близкой стрельбе и орудийному грохоту, Малых непривычно чутко вслушивался в ночную тишину. Впрочем, что за тишина: где-то километрах в двух правее глухо бил пулемет, еще ближе стрельнули пару раз из винтовок, в ответ раздались короткие очереди из автоматов.
– Товарищ майор, – подбежал к Малыху лейтенант Свиридов, – у большинства машин бензина – ни капли.
– Ищи! – повернулся в ответ Малых. – Не может быть, чтобы весь слили. Где-то здесь должны стоять два бензовоза.
Свиридов побежал к скоплению автомашин, и скоро Малых услышал его приглушенный быстрый говор:
– Ребята, тут спирт в бочке, хлебный, давай заправляйтесь. Сойдет вместо бензина!
Машины и трактора с прицепленными гаубицами выстраивались в колонну, и Малых, обойдя ее всю и вернувшись вперед, сказал Свиридову:
– Садитесь в первую машину.
– Есть! – бойко ответил тот, снимая с плеча немецкий автомат.
Колонна тронулась с зажженными фарами, и Свиридов, стоявший на подножке и готовый в любую секунду спрыгнуть, оглянулся: «Грозно! Машин с полсотни, не меньше!»
Выехав на шоссе, первая машина развернулась налево, встала, и соскочивший с нее боец расчета быстро вогнал в ствол орудия снаряд. Следующая машина, развернувшись направо, тоже встала на шоссе. Свиридов, стоя за щитком, всматривался в темноту, готовый в любую секунду нажать на спусковой крючок автомата, краем глаза следил, как через шоссе одна за другой переваливались машины и быстро уезжали по просеке в сторону Сожа.
