А к вечеру полковник Гришин узнал, что передовые части противника находятся всего в пяти-шести километрах от колонн его дивизии и между ними никаких других наших войск нет.
– Товарищ капитан, из первой роты сообщили, что лейтенант Шажок прибыл, – подбежал к Шапошникову лейтенант Денисенко, начальник связи полка.
– Давай его сюда скорее. – Шапошников вышел из колонны, сел у березы, вытер платком лоб.
Несмотря на закалку пехотинца, Александр Васильевич устал: на ногах несколько суток подряд, и, как нарочно, жара все эти дни стояла просто немилосердная.
Через несколько минут к Шапошникову на взмыленном коне подскакал лейтенант Шажок, командир взвода конной разведки. Он тяжело слез с коня, доложил о прибытии и пилоткой вытер мокрое от пота лицо.
– Ну и жара… Эх, хоть посидеть на травке…
– Люди у тебя где? – спросил его Шапошников.
– Там, на лужайке. Потерь нет. Плохо дело, товарищ капитан. Плацдарм немцы захватили уже километров двадцать по фронту, все деревни забиты техникой.
– Ты рассказывай, что сам видел.
– Наших там почти нет, кое-где держатся по роте, не больше. И сплошной линии обороны нет, промежутки очень большие. То, что я видел сам с ребятами, это одних танков не менее трехсот единиц, несколько отрядов по тридцать-пятьдесят единиц. Артиллерии у них, правда, мало…
– Ну, триста! Как ты их считал? Не спутал танки с бронемашинами?
– Может быть, где-то и спутал, но считали в основном танки. Много грузовиков, мотоциклистов – трещат на все окрестности.
– Покажи по карте.
Шажок всмотрелся в названия деревень и начертания лесных дорог.
– Здесь и вот здесь стояло примерно по тридцать танков, а тут видели колонну в двадцать танков. Несколько раз опрашивали беженцев. Один дед сам видел переправу, говорит, что позавчера по ней за день прошло не менее полусотни танков. Проверить его сведения было невозможно, но и не поверить ему я не мог. В итоге, даже если мы что-то и подсчитали дважды, триста танков, как самое малое, есть. Товарищ капитан, не сегодня завтра они рванут. Мотоциклисты вообще по дорогам гоняют, как у себя в Германии, в одних трусах.
Подъехали полковник Малинов и старший лейтенант Меркулов, начальник артиллерии полка. Шапошников коротко доложил им все, что рассказал ему Шажок, показал по карте. Малинов выслушал молча, но на его лице появились растерянность и недоумение.
– Надо останавливать полк, капитан, – сказал он Шапошникову. – Разворачивайте батальоны в боевые порядки. Если противник действительно в Червоном Осовце, то надо готовиться к бою. Пошлите вперед разведку, пусть уточнят расположение сил противника. Установите связь с майором Фроленковым, он идет левее километрах в пяти. Сосед справа тоже должен быть на подходе, Полтавская дивизия.
– Товарищ полковник, может быть, батальон Горбунова во втором эшелоне пока оставим? – спросил Шапошников Малинова.
– Да-да, а батареи обе – в батальоны, вперед. Я поеду к Гришину, вернусь часа через два.
Через полчаса батальоны 771-го стрелкового полка были остановлены и люди начали готовиться к бою.
Разведгруппы вернулись поздно вечером, пленных взять не удалось, но наблюдением было установлено, что в полосе полка, в селах Пустой и Червоный Осовец, расположились на ночевку довольно крупные силы противника – до батальона мотопехоты с танками в каждом селе.
Часам к десяти вечера на командный пункт полка Малинова двое красноармейцев притащили катушки со связью. Быстро развернули аппарат, один из них подул в трубку и оглянулся, разыскивая глазами старшего по званию.
– Волга, Волга, я Сосна, как слышите? Прием. Есть! Товарищ капитан, просят командира.
– Начальник штаба семьсот семьдесят первого полка капитан Шапошников. Да. Полковник Малинов уехал в штаб дивизии… Сведения предварительно такие: на плацдарме в районе Сидоровичи, Перекладовичи, Усохи установлено скопление танков противника до трехсот единиц… Считала разведгруппа лейтенанта Шажка, сведения сегодняшнего утра и дня.
– С кем ты? – спросил Шапошникова подошедший к связистам батальонный комиссар Васильчиков.
– Генерал Еремин, – прикрыл на секунду ладонью трубку Шапошников. – Полк занимает рубеж восемьсот метров восточнее Пустой Осовец и тысяча метров восточнее Червоный Осовец. Да, впереди точно противник, до двух батальонов мотопехоты, есть танки… Не удалось установить точно… Есть. Понял.
Шапошников положил трубку, посмотрел в глаза Васильчикову, немного помедлил и сказал:
– Не верит, что у немцев на плацдарме триста танков. Не может, говорит, этого быть. «Ты знаешь, сколько один танк стоит?» – повторил Шапошников вопрос командира корпуса. – А может быть, Шажок действительно что-то там напутал, – задумчиво и с тревогой произнес он. – Ну, пусть не триста, а двести, и часть из них бронемашины, это же как минимум две дивизии, даже с учетом потерь, что они понесли от границы. Кроме того, у Могилева одна танковая дивизия. А это уже корпус.
– Может быть, снова позвать Шажка? – спросил Васильчиков.
– Не надо, пусть отдохнет парень. Двое суток в седле.
Шапошников в глубине души тоже не верил, что против их дивизии стоят, готовые к броску, триста танков, но и сведениям Шажка не верить не мог. За год, что он его знал, много раз приходилось убеждаться в его исключительной добросовестности. Это был труженик, смельчак, да к тому же и с головой. Шапошников удивлялся, как это он за один день смог столько сделать. Пусть и на конях, но накрутили за день не меньше восьми десятков километров. Нет, в добросовестности Шажка он не сомневался, другое дело, что некоторые группы танков в той сумятице мог посчитать дважды.
«Завтра все станет ясно, – подумал Шапошников, но тревога в душе осталась. – Скорей бы начиналось…»
Почти две недели прошло, как полк выгрузился в Орше, но все это время были только изнурительные марши, нервотрепка, переходы казались бессмысленными, тем более что вдоль фронта.
– Тюкаев, позовите Степанцева, – оторвался Шапошников от карты.
В блиндаж, светя фонариком, вошла группа командиров.
– Уже устроились? Быстро. – Шапошников по голосу узнал полковника Гришина. – Куда бы сесть?
Шапошников показал на чурбачки:
– Садитесь, товарищ полковник, – как всегда, подчеркнуто спокойно и с достоинством сказал он.
В блиндаж вместе с Гришиным вошли Канцедал и Малинов. Все управление полка было в сборе.
– Обстановка такая, товарищи… – едва разжимая свои тонкие губы, задумчиво протянул полковник Гришин.
Все стояли молча, с тревогой ожидая, что командир дивизии скажет сейчас что-то очень важное. После тягостной паузы Гришин встряхнулся и собранно, деловито продолжал:
– Слушайте боевой приказ. Атака в пять ноль-ноль. Ближайшая задача полка: взять Червоный и Пустой Осовец. Пойдем без артподготовки, «сорокапятки» – с пехотой. Батарею Похлебаева передать в распоряжение майора Фроленкова, в батальон Козлова. Их задача – они будут вашим левым соседом – держать дорогу на Давыдовичи. Кроме того, батальон должен выручить штаб сорок пятого корпуса Магона, сидят они там в роще, как в мешке. Так, что еще? – Гришин наморщил лоб, что-то вспоминая.
