– Можно подумать, что у тебя был трудный день, а не приятная прогулка по горам, как сегодня. Или тебя что-то беспокоит?
Марк тяжело вздохнул.
– А вы как думаете? Завтра мы отправляемся в Шумную лощину и через несколько дней после этого сразимся с местными племенами. Как, во имя Коцидия, я смогу сделать из хамианцев настоящих пехотинцев прежде, чем им придется вступить в бой с людьми, которые всю жизнь только и делали, что учились убивать таких, как они?
Юлий насмешливо пробормотал, жуя вяленое мясо:
– Один день, и ты уже готов сдаться? Только из-за того, что мои парни поколотили твоих?
Марк прикрыл глаза, вспоминая, как Пятая центурия разгромила Восьмую, несмотря на то что была вдвое меньше их по численности. Грубая прямолинейность нападения не помешала разгромить несчастных хамианцев в пух и прах. Возвращение к Холму прошло в тягостном молчании.
Сидевший напротив Руфий покачал головой.
– Отчаяние нашего юного друга объясняется его неопытностью.
Он отодвинул чашу и положил обе руки на исцарапанную поверхность стола.
– Марк, тебе прежде приходилось иметь дело с новобранцами? Твои подвиги с Девятой центурией не в счет. Тебе достались уже обученные пехотинцы, просто их некому было повести за собой. Я не сомневаюсь в том, что ты способен командовать опытными бойцами. Я просто спрашиваю, приходилось ли тебе возиться с деревенщиной, которая никогда до этого не держала в руках меча?
Марк медленно покачал головой:
– Нет, я недолго служил в гвардии…
– В преторианцы обычно берут тех, у кого уже есть хоть какой-то опыт. И совсем другое дело – получить тупых и ленивых юнцов и сделать из них отличных солдат. Это своего рода искусство.
Юлий глубокомысленно кивнул, и даже Дубн одобрительно посмотрел на умудренного опытом центуриона.
– В первый день, когда ты выстраиваешь их на плацу, они не знают, где у них лево, где право, не говоря уже о том, с какого конца у копья острый наконечник. И перед тобой стоят восемьдесят человек, кто-то ленивый, кто-то тупой, и абсолютно все – невежественны. Обычно центуриону не на кого положиться, кроме как на ветеранов, которые будут подгонять их сзади, и на опциона, который, если тебе повезет, уже имел опыт подготовки рекрутов. Ну, и еще на несколько простых правил, усвоенных в общении с более опытными и, возможно, более мудрыми людьми за время твоей службы.
Руфий переглянулся с остальными двумя, и оба они одобрительно закивали.
– Есть только три сложности, которые надо преодолеть, чтобы превратить глупых подростков в подготовленных солдат, готовых сражаться с варварами. Первая очевидна: надо использовать каждую свободную минуту, чтобы тренировать навыки владения мечом, щитом и копьем, во всех возможных ситуациях, будь то атака или оборона, пока для них это не станет столь же естественно, как дыхание. Если центуриону удастся этого добиться, солдаты будут выполнять приказы не задумываясь. Номер два: надо привести их в форму. Если потребуется, они должны быть готовы бежать весь день, и центурион должен бежать рядом с ними, чтобы не лишиться их уважения. Но это все легко. Без номера три ты получишь кучку тренированных идиотов, которые знают, как метать копье, но не понимают, зачем это нужно.
Руфий замолчал и отхлебнул вина, чтобы промочить горло. Присутствовавшие в харчевне офицеры слушали его с понимающими улыбками. Он обвел рукой вокруг себя.
– Видишь, и молодой Келий, и израненный в боях ветеран Ото – оба понимают, к чему я клоню. Номер три – труднее всего. Тут не существует одного решения, которое годилось бы для всех, потому что каждый из нас делает это по-своему, в зависимости от того, как ему сподручнее и как научили его самого. У одних офицеров это получается само собой, для других это трудно и не получается внушить это до конца своим подчиненным. Я на это способен, и все остальные – тоже, иначе бы нас здесь не было. И еще я знаю, что без этого твои лучники не выучат даже основных движений. Я мог бы научить тебя, как это сделать, если бы ты позволил…
Он окинул друга долгим оценивающим взглядом.
– Но?
– Ты добрый парень. Образованный. Культурный. Ты учился у гладиаторов и убил достаточно врагов, чтобы никто не сомневался в твоей доблести. Мы все это признаем, но…
Марк поставил чашу на стол, и в его голосе послышались нотки раздражения.
– Продолжай.
– Все просто. Третья сложность заключается в том, что с ними ты должен быть настоящим сукиным сыном. В этом все дело. Твои новобранцы должны понимать, что, если дадут тебе хоть малейший повод, ты задашь им такую трепку, что они обосрутся от страха. А я не уверен, что у тебя хватит злобы и ярости, чтобы сделать из них пехотинцев. Времени у тебя почти не осталось.
В следующее мгновение дверь харчевни отворилась, и в зал ввалился какой-то здоровенный детина. Подняв на него глаза, Руфий воскликнул:
– Ох, помоги мне Коцидий, да это же Медведь! Похоже, он еще не оставил надежду отобрать у меня полдюжины пехотинцев.
Следующее утро выдалось сырым и серым. Мелкий моросящий дождь и порывистый ветер проникли под плащи и доспехи Восьмой центурии еще до того, как последняя Десятая центурия, которой командовал Медведь, заняла свое место на плацу в конце когорты. Фронтиний, не забывая следить за тем, чтобы человек, который в случае чего заменит его на посту примипила, был в курсе происходящего, шел рядом с Пятой центурией Юлия, спускавшейся по крутой дороге к плацу. Офицеры говорили между собой так тихо, что слова не долетали до идущих рядом солдат.
– Ты до сих пор не знаешь, что представляет собой наш новый командир?
Примипил криво усмехнулся.
– Да, примерно так. Он сказал мне только, какие должности занимал раньше, и больше ни слова. Меня бы это не сильно беспокоило, не будь его карьера столь необычной.
Юлий вопросительно посмотрел на него.
– Необычной?
– Люди из класса всадников обычно идут по жизни проторенным путем. По моим расчетам, он был префектом когорты ауксилиев больше десяти лет назад. В то время ему было около двадцати пяти – рановато для первой командной должности. Обычно их отправляют на государственную службу немного пообтесаться и только потом отпускают в армию. Потом он был трибуном в Двенадцатом молниеносном во время войны с квадами. Потом он служил в Пятом македонском легионе, сражаясь с маркоманами. Как мне кажется, пребывание на этом посту закончилось пару лет назад.
– А потом?
– Об этом ничего не известно. А потом он всплывает здесь, и снова в должности префекта ауксилиев. Что-то здесь не так, Юлий. После трибуна он должен был получить продвижение по службе и командовать кавалерийским крылом легиона, как наш старый приятель Лициний, или, на худой конец, выйти в отставку и поступить на гражданскую службу. А вместо этого он возвращается туда, откуда начал. Есть два вопроса относительно нашего нового префекта. Во-первых, почему он был понижен с предыдущей должности до командира пехотной когорты?
