— Гм, да, сэр, но…
— Некий особый голем. И что же особого в нем было?
— Понятия не имею, сэр, — пожал плечами Моркоу. — Знаю только, что это был новый голем. Големы сами его вылепили. Но, разумеется, им потребовался священник, чтобы написать слова, а также мистер Хопкинсон с его печью. Я думаю, старикам показалось интересным поучаствовать в происходящем. Они же оба были историками.
Теперь настала очередь Ваймса стоять с открытым ртом. Наконец он сумел взять себя в руки.
— Да-да, конечно, — чуть дрожащим голосом промолвил он. — Это же ОЧЕВИДНО. Проще пареной репы. Но… э-э, что-нибудь еще особенное ты выяснил? — спросил он, тщетно пытаясь заставить свой голос звучать ровно.
— Вы имеете в виду тот факт, что голем спятил, сэр?
— Ну, он изначально вряд ли мог претендовать на звание самого благоразумного гражданина Анк-Морпорка.
— Его ведь свели с ума сами големы. Они не хотели, но так получилось, сэр. Они пытались вложить в него слишком много. Как будто он был их… ребенком. Все надежды и мечты. А когда големы узнали, что он убивает людей… такое даже представить невозможно! Големы не могут, не должны убивать, и все эти преступления сотворила их собственная глина…
— А людям, значит, убивать разрешено?
— Но они вложили в него все свои надежды на будущее…
— Вы меня вызывали, командор? — осведомилась Шелли.
— О да. Это ведь мышьяк? — спросил Ваймс, протягивая пакет.
Шелли понюхала порошок.
— Очень похоже на мышьяковистую кислоту, сэр. Но мне, конечно же, надо проверить.
— Я думал, кислоты хранят в каких-нибудь склянках, — хмыкнул Ваймс. — Э-э… А что это у тебя на руках?
— Лак для ногтей, сэр.
— Лак для ногтей?
— Так точно, сэр.
— Э… хорошо, хорошо. Странно, мне казалось, он должен быть зеленого цвета.
— Мне этот цвет не идет, сэр.
— Я про мышьяк, Задранец.
— А, мышьяк может быть любого цвета, сэр. Сульфиды, это такие руды, сэр, могут быть красными, коричневыми, желтыми и серыми, сэр. И если их смешать с селитрой, то получится мышьяковистая, или арсениковая, кислота, сэр. И большое облако противного дыма, КРАЙНЕ ядовитого.
— Опасная штука, — сказал Ваймс.
— Ничего хорошего, сэр. Но полезная, сэр, — продолжала Шелли. — Дубильщики, красильщики кожи, маляры… мышьяком пользуются не только отравители.
— Удивительно, и как только у нас полгорода не перемерло, — покачал головой Ваймс.
— Чаще всего на таких работах используют големов, сэр…
Шелли замолкла, но эхо от ее слов все звучало и звучало.
Ваймс поймал взгляд Моркоу и начал тихонько насвистывать. «Вот так вот, — подумал он. — Похоже, мы настолько переполнили себя вопросами, что теперь они начали выплескиваться наружу и превращаться в ответы».
Сейчас он чувствовал себя прекрасно, как никогда за последние дни. Недавний адреналин все еще тек по его венам, подстегивая мозг. Именно так приходит второе — или какое там? — дыхание. Ты невероятно устал, до изнеможения, поэтому даже самая малая доза адреналина бьет тебя по башке, как падающий тролль. Вот теперь все есть. Все кусочки мозаики. Края, углы, вся картинка. Все здесь, надо только сложить воедино…
— И эти големы… — медленно проговорил Моркоу. — Они, наверное, с ног до головы покрыты мышьяком…
— Очень может быть. Мы как-то ездили на экскурсию в щеботанскую Гильдию Алхимиков, и там был голем, который мыл тигли; так вот, ха, на руках его был такой слой мышьяка, как будто он рукавицы надел…
— Они не чувствуют жара, — сказал Ваймс.
— И боли, — добавил Моркоу.
— Это так, — подтвердила Шелли.
Она недоумевающе смотрела то на командора, то на капитана.
— Их нельзя отравить.
— И они подчиняются приказам, — кивнул Моркоу. — Без разговоров.
— Големы исполняют ВСЮ грязную работу, — заметил Ваймс.
— Шельма, а раньше об этом сказать было нельзя? — нахмурился Моркоу.
— Ну, знаете, сэр… Големы ВЕЗДЕ, сэр. Их никто не замечает.
— Жир под ногтями, — пробормотал Ваймс. — Старик царапал убийцу. Жир у него под ногтями. Пополам с мышьяком.
Он посмотрел на свой блокнот, который все еще лежал раскрытым на столе. «Итак, — подумал Ваймс, — мы чего-то не увидели. Хотя смотрели везде. Значит, мы видели ответ, но не поняли, что это ответ. И если мы не увидим его сейчас, то не найдем никогда…»
— Простите, сэр, но вряд ли это нам поможет, — донесся откуда-то издалека голос Шелли. — Во многих видах производства употребляются мышьяк и разные виды жирных веществ.
«Нечто, чего мы не видим… — размышлял Ваймс. — Нечто невидимое. Нет, не обязательно невидимое. Мы не видим это, потому что оно стало привычным, потому что присутствует всегда. Но когда наступает ночь, оно пробуждается к жизни…»
И вдруг он понял.
Ваймс изумленно заморгал. Из-за звездочек усталости, вспыхивающих перед глазами, мозг работал как-то странно. С другой стороны, когда его голова работала нормально, это не особенно-то и помогало.
— Никому не двигаться, — приказал он и поднял руку, призывая к тишине. — Это здесь. Здесь. На моем столе. Видите?
— Что, сэр? — спросил Моркоу.
— Ты что, не понял? — удивился Ваймс.
— Что, сэр?
— То, чем был отравлен его сиятельство. Вот оно… на столе. Видите?
— Ваша записная книжка?
— Нет!
— Он пьет виски Пивомеса? — предположила Шелли.
— Сомневаюсь, — покачал головой Ваймс.
— Чернильница? — принялся перечислять Моркоу. — Отравленные перья для письма? Сигары Горлодера?
— Где? — нахмурился Ваймс, хлопая себя по карманам.
— У вас на подносе, сэр, — указал Моркоу. И добавил с некоторым упреком: — Лежат под письмами, на которые вы так и не удосужились ответить.
Ваймс схватил пачку и извлек сигару.
— Спасибо, — поблагодарил он. — Ха! Я совсем забыл спросить у Милдред Ветерок, что еще, кроме еды, она брала! Небольшая прибавка к жалованью — тут чуть-чуть, там чуть-чуть! А старая госпожа Ветерок была швеей, НАСТОЯЩЕЙ швеей! А сейчас осень! Оно убивает по ночам! Ну, видите?
Моркоу нагнулся и уставился на крышку стола.
— Не вижу, сэр, — ответил он.
— И это понятно, — ухмыльнулся Ваймс. — Потому что видеть нечего. Этого не видишь. Когда оно здесь. А вот если б этого не было, вы бы сразу заметили! — Он улыбнулся улыбкой маньяка. — Но не увидели бы! Понятно?
