Брали его уже без участия Хижняка, при работе с задержанным он тоже не присутствовал. Но москвичи управились на удивление споро, расколов его ближе к полуночи. Даже позаботились о том, чтобы само задержание прошло тихо, а информация о нем никуда не просочилась. И чтобы Виктор, с чьей помощью сообщник киллера был установлен, тоже узнал результат. Тот, кого Хижняк и дальше будет знать как Посредника, среди прочего признался: десять дней назад получил для Хантера сообщение. Он должен был передать его при личной встрече, а заодно и конверт, о содержимом которого понятия не имел. Подозревал только, что там фотография лежит. Как действовать дальше, тот наверняка знал.
Всего два слова: «Варшава. Мария».
И еще: от 17.00 до 18.00.
10
– Если хочешь, пусть это будет особой приметой нашего киллера.
– Вроде шрама на лице, шестого пальца или третьей ноздри?
– Типа того. – Неверов, уже привыкший к манере общения Хижняка, никак не отреагировал на это замечание. – Проще тебе так мыслить – пускай себе.
– Тогда почему я узнаю об этом только сейчас?
– Потому, Хижняк, что вчера эта информация была тебе не нужна. Да и теперь о манере господина Хантера возвращаться туда, где ему уже нечего делать, надо вспомнить только в свете последних событий.
– То есть?
Неверов вздохнул, покосился на стоявшего у окна Логинова, словно передавая ему пас, и тот коротко закончил мысль киевского коллеги:
– Хантер вернулся в Одинцово, чтобы разобраться со своими обидчиками до конца.
– Он обидчивый, наш Антоша. И злопамятный, – вставил Неверов.
– А то, – кивнул Логинов, – за ним такое водится. Проще говоря, если он решит, что кто-то ему в процессе выполнения очередной работенки как-то чем-то подгадил, – туши свет. Даже если человек или группа людей никак прямо к этому делу не причастны и обидели Хантера, можно сказать, чисто случайно, даже не зная, с кем имеют дело, – все равно нарвались. Хантер честолюбив и никому ничего не спускает, даже невольного косого взгляда.
– Вот как? Прецеденты были?
– Не сразу выявлялись. Понимаешь, дурацкая может быть ситуация. Допустим, Хантера подписали завалить, условно говоря, некоего стукача с длинным языком. Вот хоть Каштанова возьми, чтоб всем понятнее было. Он готовит, скажем, выстрел. Припарковал в процессе подготовки где-то машину. А так получилось, что двое гопников, не представляя, какие могут быть последствия, разбили стекло и сперли из салона магнитолу. Ну, или того хуже – угнали саму машину. Может такое случиться?
– Никто не застрахован, – согласился Виктор. – Даже ты.
– У меня, кстати, один раз тачку угнали! Вот так вот, на улице. Давно, правда. Вычислили жуликов быстро, как сам понимаешь… Ладно, не суть. Итак, Хантер сначала выполнит основную работу, а после не пожалеет времени и, кстати, личных средств, чтобы вычислить, кто совершил против него злодейство. Можешь не сомневаться, у него получается. Тоже талант своего рода. Ну а дальше все от меры содеянного зависит. Угонщиков своей машины он, скажем, не убьет, хотя покалечит обязательно. А тех, кто его задел посерьезнее, к примеру похитил, держал взаперти, хотел использовать бесплатно и попытался потом убить, сам видел, что ожидает.
– Да уж видел. – Хижняк ухмыльнулся. – Я подумал тут: а вот кабы Хантер таким макаром и вашу контору сделал?
– Почему только нашу?
– Обиделся, Коля? Ладно, наша тоже не застрахована. Вот что бы тогда делали, а, мужики?
– Похоже, ты рад за убийцу детей, Витя.
Неверову удалось найти нужные слова – Хижняк недобро зыркнул в его сторону, но от дальнейших комментариев воздержался. После короткой паузы Логинов продолжил:
– Тут, брат, обида сильнее и оскорбление посерьезнее. Только в подавляющем большинстве подобных случаев одно никак не связать с другим. – Он помолчал, старательно подбирая фразы, чтобы объяснение вышло четким, лаконичным и к этой теме ему больше не пришлось возвращаться, – имелись ведь и другие, более важные. – Погром в Одинцово и выстрел в Буруна, на первый взгляд, между собой никак не связаны. Как и другие аналогичные выходки Хантера. Конечно, нам самим многое неизвестно, полного досье на него Москва, как и Киев, пока не запрашивала, но вот мне кажется почему-то, что вчерашняя история – первый подобный случай в его практике. Мы знали все с самого начала и, соответственно, все связали напрямую. И тут важно другое: именно потому, что Хантер вернулся в Одинцово, чтобы наказать своих, гм, обидчиков, нам удалось, в конечном счете, проследить его московскую связь и дальнейший маршрут. Потому сегодня эта информация для тебя важна. И потому подтянулся твой старый знакомый.
…Максим Неверов прилетел в Москву утром, тем же рейсом, что сутки назад Виктор. От его неожиданного появления Хижняк ничего хорошего не ожидал, хотя, честно говоря, не представлял пока, что в этом плохого. Его самого оставили спать здесь же, на конспиративной квартире, причем Логинов запер дверь снаружи, отобрав – или, как он сам сказал, одолжив, – у Виктора мобильник.
Оружие Хижняк сдал еще раньше и как раз к этому отнесся спокойно. Так же, как и к своему несколько странному положению: то ли гость, то ли партнер, то ли пленник. Он даже поймал себя на мысли, что его положение где-то сродни статусу Хантера в Одинцово. Конечно, успокаивало то, что при желании он вполне был способен как взломать замок, так и выбраться на свободу через окно с минимальными для себя потерями. Не останавливало даже понимание того, что квартиру наверняка держат на техническом контроле, – Виктор всегда оставлял за собой фактор неожиданности. Вот только пока он не видел смысла в том, чтобы делать лишние телодвижения. Действия Логинова отнюдь не враждебны, он просто выполняет приказы и делает свою работу. Раз так, лучше просто поспать, чтобы завтра, как и было условлено, получить возможность уехать в Киев, вернуться к Марине. Заодно – к старому дому, дырявой крыше гаража и прочим хлопотам.
Однако утренний приход Неверова подсказал: раз этот человек появился в Москве так оперативно, значит, для него и службы, которую он представлял и которую Хижняк стабильно ненавидел, как и все прочие силовые структуры, ничего пока не закончилось.
Но разговор, которого он ожидал, начинать не спешили.
Сначала Хижняк выслушал емкий, хотя и длинный монолог Логинова, и в какой-то момент у него создалось впечатление, что московский чиновник жалуется своему киевскому коллеге на действия его нерадивого подопечного. Мол, все бы ничего, вот только курил, стервец, возле бочки с бензином, окурок не туда выкинул, результат – полгорода в руинах. Буквально: Виктор узнал, что от пожара, устроенного им вчера вечером в Одинцово, зазвенели, а то и повылетали стекла в очень многих московских кабинетах. Ведь первыми на месте оказались, как водится, пожарные, и сразу же стало известно, что горит дом на охраняемой территории. И здание, и территория – собственность банка «РосКредит», за которым стоят слишком влиятельные люди, чтобы чрезвычайное происшествие не сочли рядовым. Довольно скоро обнаружилось, что нижний этаж, вернее, если говорить проще, подвал особняка, служил для неких производственных целей и там находились некие быстровоспламеняющиеся вещества.
