Без особого труда сняв на Подоле квартиру на сутки, Хижняк, к своему удивлению, впервые за много дней уснул сном младенца. Его ничто не тревожило, ведь уже сделано все, от него зависящее, осталось только дождаться Хантера и начать действовать. И утром, так же незаметно для окружающих пройдясь по вчерашним точкам , убедился: на чердаке, который он сам выбрал бы для прицельной стрельбы в первую очередь, побывали – открывали и закрывали замок, осторожно ходили, долго стояли у окна, выходящего на площадь.
Возможность ошибки в расчетах была всегда.
Только Хижняк сейчас не думал о том, что случится, если он ошибся и Хантер придет не сюда.
Просто посмотрел на часы, отключил телефон, снял пистолет с предохранителя, забрался под кучу хлама в темном углу.
Приготовился к ожиданию.
3
– Не лапай. Руки перед собой. Медленно толкни винтарь.
Хижняк говорил по-английски, не сводя с Хантера глаз. А тот, в свою очередь, смотрел в глаза Виктору, даже не пытаясь понять, как этот человек вдруг оказался у него за спиной.
Снаружи что-то говорили, но слов было не разобрать.
Словно гипнотизируя противника, Хантер протянул руку, коснулся ложа винтовки, попытался чуть резче двинуть рукой, но обутая в кроссовку на рифленой подошве нога Хижняка тут же прижала ладонь к полу.
– Не надо.
Носком правой ноги Виктор пнул оружие, «винторез» отодвинулся примерно на метр от руки стрелка.
– Ползи туда. – Хижняк кивнул в противоположный угол. – Рыпнешься – стреляю. Даже если мне покажется, буду стрелять. Так что пускай мне ничего не кажется, понял меня?
Хантер не сдвинулся с места.
– Ты кто? – спросил он по-русски.
– Смерть твоя геройская, – вырвалось у Виктора, тоже перешедшего на более привычный язык.
– Почему до сих пор не шмальнул?
– Успею. Куда денешься.
– Не сомневаюсь. – К Антону быстро возвращалось утраченное было самообладание. – Видел тебя в деле, потому и сижу тихо.
Снаружи умолкла речь, до чердака донеслись звуки аплодисментов.
– Кажись, Дорохов закончил речугу. – Хижняк кивнул в сторону окна. – Не твой день сегодня, Хантер.
– Ты меня знаешь. Я тебя – нет. Так нечестно.
– Кто тебе сказал, что здесь будет что-то по-честному?
– О’кей, не по-честному. Так неправильно, согласен?
– Не согласен.
Снаружи снова загремела музыка.
– А ведь ты за мной с Польши идешь, – попробовал продолжить разговор Хантер.
– Раньше. Ты под Москвой хорошо потрудился.
– Понравилось?
– Красиво.
– Поговорим?
– А мы что делаем? – Беспредметный обмен репликами Виктору начинал надоедать. – Сутки назад я бы с тобой вот так лясы не точил.
– Что изменилось за сутки?
– Кое-что. Для нас обоих, Хантер. Я буду спрашивать, ты – отвечай. Как ответишь, так я и решу вопрос.
– Вопрос?
– Да. С тобой. Надо же с тобой что-то делать, Антон Хантер.
– То есть, – теперь он не скрывал удивления, – ты меня догнал, держишь под прицелом и не знаешь, как дальше быть?
– С тебя хватит того, что ты у меня на мушке.
Из заднего кармана Хижняк достал пару прочных тонких наручников – тоже из своего небольшого арсенала, купил по случаю в Крыму.
– Ползи к стене. Ближе. Там труба, сам прикуйся.
Хантер подчинился. Парень не спешил стрелять, не позвал подмогу. Значит, он один, за ним по какой-то причине никто не стоит, он хочет поговорить, а раз так – некий шанс вывернуться у Антона появился. Подчинившись, Хантер приковал себя наручниками к трубе, и только тогда Хижняк опустил пистолет, присел напротив своего пленника сначала на корточки, но сразу же – на пол.
– Кто заказал тебе Дорохова?
– А, так ты от него, что ли? В смысле – на него…
– Я – сам на себя, – прервал его Виктор. – И сам для себя. Тебе лучше ответить.
– А если не стану?
– Тогда я тебя застрелю. И дальше буду выгребать свои проблемы, зная, что я догнал тебя и сделал то, что должен.
– Интересно. Для кого ты должен меня убить?
– Для себя.
– Честно, в первый раз такое вижу.
– И считай, что в последний. Если я здесь и сейчас прострелю тебе коленную чашечку, ты заговоришь?
– Но ты же до сих пор не…
Хантер не успел понять, как Хижняк вдруг оказался рядом с ним, ствол пистолета сильно уперся в колено. Они снова сверлили друг друга глазами.
– Ладно, верю, – выдохнул наконец Антон. – Обычные разборки в бизнесе, я так полагаю. У меня принцип, я ограничиваю общение. От имени заказчика со мной говорил некто Родион Аверин, только вряд ли он первое лицо…
Того, что Хантер может не знать фамилии прямого заказчика, Хижняк не допускал. Но чувствовал: сейчас убийца не крутит, не прикидывается, не тянет время – он вправду понятия не имеет, кто платит.
– Хорошо, а вот если тебя кидают? Получается, ты не знаешь кто? Как же накажешь нехорошего человека? Ну, в своей этой манере…
– Меня не кидают. – Хантер позволил себе усмехнуться. – Раньше иногда пробовали. Теперь у меня репутация, даже вон ты о ней слышал. Но если кинут, тогда найду подлеца, можешь не волноваться. Так ты на Дорохова работаешь или на кого?
Хижняк вздохнул.
– Для тебя это важно?
– Да, важно. Я не предлагаю тебе откупиться, просто мы могли бы вместе…
– Не могли бы! – снова оборвал его Виктор, лихорадочно соображая, как повести разговор дальше и чем ему реально может помочь сам киллер. – Слушай, не перебивай. Сначала меня подключили, чтобы я достал тебя в Москве. Вычислили, где тебя держат…
– Кто вычислил?
– Не перебивать, сказал! – Хижняк повысил голос, сильнее нажав стволом на колено пленника, потом продолжил уже спокойнее: – Не важно кто. Для тебя – не важно. Или тебе не один хрен, кто тебя ловит? Ладно, в Москве ты выскочил, и я уже больше не был нужен. Но потом появилась новая тема: вычислили этого Аверина, просчитали, что тебе заказали Дорохова. А дальше началась фигня: те, кто хотел спасти его от твоей пули, – Виктор кивнул в сторону чердачного окна, – вдруг все переиграли и решили позволить тебе выполнить заказ. И дальше, насколько я смыслю в логике, прекратить тебя ловить, дать тебе уйти. По большому счету этим убийством занялись бы наши, в Киеве, только тебе ведь уже ничего не угрожало, скажи?
– Да, – согласился Хантер. – Я собирался убраться отсюда. Подальше и навсегда.
