Aux gares, citoyens!
Montez dans les wagons!
К вокзалам, граждане!
Садитесь скорее в вагоны!
Военное управление Парижа переживало «черные дни». Войска отступали от города на севере и на востоке, поэтому вопросы о том, сколько времени удастся продержаться и когда следует взрывать 80 мостов, расположенных в Париже и его ближайших окрестностях, вызывали мучительное беспокойство.
Командующие каждого сектора обороны, пропустив предварительно свои войска, предлагали немедленно уничтожить мосты, чтобы избавиться от преследования противника. Главный штаб приказывал «не оставлять в руках врага ни одного целого моста» и в то же время хотел сохранить их для будущего наступления своих армий. В этом районе действовали три командования — Галлиени, Жоффра и Джона Френча. Географически английские войска занимали район, расположенный между двумя французскими армиями. После визита Китченера Френч делал все возможное, чтобы доказать свою полную независимость от кого угодно. Дежурившие у мостов саперы приходили в замешательство от противоречивых приказов. «Это кончится катастрофой», — доносил один офицер-сапер генералу Хиршауэру.
К вечеру 2 сентября англичане вышли к Марне и переправились через нее на следующий день. За Компьеном солдаты догадались, что они идут не по заранее намеченным на картах маршрутам и что движение армии совсем не похоже «на отход из стратегических соображений», как им говорили офицеры. Их базы в Булони и Гавре к этому времени уже были эвакуированы, и все запасы и личный состав находились сейчас в Сен-Назере в устье Луары.
Находившаяся позади англичан на расстоянии дневного марша, 5-я армия до сих пор не избавилась от угрозы окружения. Стояла сильная жара, и во время погони как преследователи, так и их добыча начали выбиваться из сил. После битвы под Гюизом 5-я армия проходила маршем по 18–20 миль в день. По пути ее следования шайки дезертиров грабили фермы и деревенские дома, распространяли панические слухи о германском терроре. Дезертиров ловили и казнили. Ланрезак считал, что ни одна армия еще не испытывала таких мук. В то же время один английский офицер сказал об экспедиционном корпусе: «Я бы никогда не поверил, что люди могут так уставать, так голодать и все же оставаться живыми». Пытаясь найти хоть какую-то надежду, Генри Уилсон в те дни говорил полковнику Югэ: «Немцы слишком торопятся. Они ведут преследование в спешке. Все натянуто до предела. Они обязательно сделают большую ошибку, и тогда мы возьмем свое».
Вплоть до этой минуты ни Жоффр, ни его советники из главного штаба, знавшие о повороте Клука к востоку, не считали важным или своевременным нанести удар по флангу германской армии. После того как 2 сентября Клук, преследуя англичан, изменил направление движения своих войск, у французского главного штаба возникли сомнения: не собирается ли германская армия все же возобновить наступление на Париж? Во всяком случае все помыслы французского главнокомандования были устремлены не на Париж, а к Сене, где предполагалось дать генеральное сражение, которое, однако, могло бы состояться лишь после стабилизации линии фронта. После очередного нервного обсуждения в главном штабе Жоффр решил продолжить отступление «в тыл еще в течение нескольких дней марша», а потом остановить войска. Это позволит выиграть время для переброски подкреплений с правого фланга французских армий. Несмотря на риск, связанный с дальнейшим ослаблением и без того непрочного фронта вдоль Мозеля, главнокомандующий все же взял по корпусу от 1-й и 2-й армий.
Свое решение Жоффр отразил в секретных инструкциях от 2 сентября, предназначенных для командующих армиями; в них в качестве исходных рубежей указывались Сена и Об. Целью отступления, объяснял Жоффр, «является вывод армий из соприкосновения с противником и последующая перегруппировка сил». После выполнения этих задач и подхода подкреплений с востока войска должны будут «перейти в наступление». Английским войскам будет «предложено участвовать в названной операции». Гарнизон Парижа, по планам главного штаба, «станет действовать в направлении города Мо», то есть против фланга Клука. Не указывая пока даты, Жоффр упомянул лишь, что отдаст распоряжение «через несколько дней». Командиры получили приказ принять «самые драконовские меры» против дезертирства и обеспечить организованное отступление войск. Жоффр призвал своих подчиненных проявить понимание обстановки и мобилизовать все свои силы. От этой битвы, разъяснял главнокомандующий, «зависит безопасность всей страны».
Галлиени, получив в Париже приказ Жоффра, осудил его план за то, что он был «отклонением от реальности» и потому что в жертву приносился Париж. Как считал губернатор столицы, темп немецкого наступления не позволил бы французским армиям закрепиться на Сене или перегруппироваться там. В штаб Галлиени поступали лишь отрывочные сведения о марше Клука в юго-восточном направлении, но ему пока еще не было известно о чрезвычайно важной находке капитана Фагальда. Ночь 2 сентября Галлиени, ожидавший назавтра вражеского штурма, провел в своем штабе, расположившемся теперь в лицее Виктора Дюрюи — школе для девочек, находившейся напротив Дома Инвалидов. Большое здание, скрытое за деревьями и изолированное от улицы, имело меньше входов и выходов, чем Дом Инвалидов, и поэтому его было легче охранять. У дверей стояли часовые, телефонные провода связывали штаб с командирами всех дивизий в укрепленном районе Парижа. Оперативный и разведывательный отделы имели свои помещения, здесь же находилась столовая, некоторые классы превратили в спальни. Галлиени, испытывая огромное облегчение, смог, наконец, переехать в «настоящий армейский штаб, совсем как на фронте».
На следующее утро, 3 сентября, ему уже точно стало известно о движении армии Клука к Марне, мимо Парижа, Лейтенант Ватто, летчик парижского гарнизона, совершая разведывательный полет, видел, как колонны противника «скользили с запада на восток» в направлении долины Урка. Позднее эти сведения подтвердил другой летчик парижского гарнизона.
В комнате Второго бюро штаба Галлиени среди офицеров чувствовалось какое-то особенное возбуждение. Полковник Жиродон, получивший ранение на фронте, но «считавший себя годным к штабной работе», полулежа на кушетке, глядел на большую настенную карту, на которой цветными флажками на булавках отслеживали передвижения вражеских войск. Генерал Клержери, начальник штаба Галлиени, вошел в комнату как раз в ту минуту, когда от английских летчиков поступили новые данные воздушной разведки. Флажки вновь передвинули, и путь армии Клука теперь прослеживался по карте совершенно четко. Клержери и Жиродон воскликнули в один голос: «Они подставляют нам свой фланг!»
Глава 22
«Господа, мы будем сражаться на Марне»
Галлиени сразу увидел благоприятную возможность, открывавшуюся перед армией Парижа. Не колеблясь, он решил нанести удар по флангу германских армий правого крыла как можно раньше и убедить Жоффра поддержать этот маневр, возобновив наступление, без промедления и по всему фронту, вместо того, чтобы продолжать отходить к Сене. Хотя в распоряжении Галлиени и имелась армия Парижа с ее ядром — 6-й армией Монури, весь укрепленный район Парижа и находившиеся в нем части со вчерашнего дня поступили под командование Жоффра. Переход 6-й армии в наступление зависел от двух условий: от согласия Жоффра и от поддержки ее ближайшего соседа — английского экспедиционного корпуса. Войска союзников оказались между Парижем и флангом Клука — Монури к северу, а Френч к югу от Марны.
